командного состава. С его возвращением Павел Алексеевич был назначен начальником штаба 3-го мехкорпуса и убыл в Каунас. В этой должности полковник П. А. Ротмистров и встретил 22 июня 1941 года.
Начало Великой Отечественной войны описано во многих мемуарах и художественных произведениях, показано в десятках кинофильмов. Пишут и показывают в основном правильно: да, удар гитлеровских полчищ был вероломным и огромной силы. Но Павел Алексеевич никогда не соглашался с теми, кто утверждал, будто бы нельзя было ожидать, что удар окажется именно таким массированным, одновременным по всему фронту и всеми наличными силами. Предполагалось-де, что нападение может начаться с провокационных действий немецких войск, со стычек передовых частей в приграничной зоне, а потом уже постепенно будут введены с обеих сторон главные силы…
Полковник Ротмистров обстоятельно обдумал ход войны на Западе, где против англо-французских войск гитлеровцы сосредоточили три ударные группировки — группы армий «А», «В» и «С» — на острие которых были танковая группа Клейста, танковые корпуса Гудериана и Гота. И на рассвете 10 мая 1940 года эти группировки на всем фронте от Северного моря до линии Мажино внезапно при массированной поддержке авиации нанесли мощный удар, закончившийся полным успехом. Были веские основания полагать, что и на Востоке, против Советского Союза, гитлеровцы попытаются повторить подобный же массированный удар. Так оно и произошло. Здесь были так же три группы армий, только назывались теперь они «Север», «Центр» и «Юг» и были по составу неизмеримо мощнее.
На войска Прибалтийского особого военного округа (ставшего с началом войны Северо-Западным фронтом) фашисты обрушили удар всей группы армий «Север», а также 3-й танковой группы и двух левофланговых армейских корпусов 9-й армии, входившей в состав группы армий «Центр». Они имели в своем составе 40 дивизий, из них 25 (в том числе 6 танковых) наступали в первом эшелоне. Поэтому, например, против нашей левофланговой 125-й стрелковой дивизии 8-й армии, развернувшейся на фронте в 40 километров, наступали части трех танковых и двух пехотных дивизий, за которыми следовали во втором эшелоне еще три моторизованные дивизии 4-й танковой группы немцев. Таким же огромным превосходством в силах и средствах располагал противник и на других главных направлениях своих ударов. А наносилось их в Прибалтике три: на Таураге — Шяуляй; Кибертай — Каунас, Карварию — Алитус. По этим трем направлениям двигалась вражеская армада средних и тяжелых танков, лавина пехоты на бронетранспортерах и автомашинах, поддерживаемая большим количеством самолетов, непрерывно бомбивших наши войска, их штабы и тылы, резервы и коммуникации.
«В этих условиях, — писал впоследствии Ротмистров, — следовало, видимо, отводить наши соединения на подготовленные к обороне рубежи крупных рек, куда незамедлительно подтягивать из глубины резервы для организации отпора врагу. Однако командование фронта, выполняя не отвечающую реальной обстановке директиву Главного военного совета, предприняло подготовку контрударов по противнику». Так 5-ю танковую дивизию (которой еще недавно командовал Ротмистров) бросили в бой на алитусском направлении против 39-го моторизованного корпуса фашистов. Героически сражаясь, танкисты задержали на время танковую колонну противника у моста через Неман. Но, захватив второй мост, противник развил стремительное наступление на север и атаковал дивизию с двух сторон. В неравном бою наше соединение потерпело поражение и уже 23 июня вынуждено было отходить на Вильнюс.
В это же время 2-я танковая дивизия 3-го мехкорпуса по приказу командования наносила контрудар на Таурагенском направлении. Во встречном бою под Скаудвилесом дивизия разбила 10-й моторизованный полк немцев, но и сама понесла значительные потери, особенно в танках ВТ и Т-26. В течение 24 июня танкисты 2-й дивизии продолжали отражать атаки превосходящих сил противника, но кончилось горючее, и на исходе были снаряды. Враг обошел дивизию с флангов и окружил ее. В окружение попало и находившееся в расположении дивизии управление 3-го мехкорпуса. Поскольку 84-я мотострелковая дивизия еще раньше была передана 11-й армии, то в распоряжении командира 3-го мехкорпуса генерал-майора танковых войск А. В. Куркина оставалось не больше десятка танков, да и то с пустыми баками. Со с тезами на глазах их вывели из строя сами же танкисты…
Затем был тяжкий путь из окружения через леса Белоруссии и северной Брянщины на восток, в обход по ночам городов и сел, в которых были крупные гарнизоны немцев. Мелкие тыловые подразделения противника они уничтожали, захватывали их автомашины с боеприпасами и различным имуществом. Вышли танкисты группы генерала А. В. Куркина к линии фронта не оборванцами, а в военной форме, имея при себе личное оружие и документы, а коммунисты — партийные билеты. Большинство танкистов, вышедших из окружения, были направлены на формирование танковых экипажей. Старшему командному составу, в том числе и полковнику Ротмистрову, было приказано следовать в Москву.
В конце августа в Москве Ротмистрова принял начальник Главного автобронетанкового управления генерал-лейтенант танковых войск Я. Н. Федоренко. Генерал был из матросов, в гражданскую командовал бронепоездом, позднее танковым полком, мехбригадой. Он душевно любил танкистов и автобронетанковые войска, созданию которых отдал так много сил. Ротмистрова он знал еще как преподавателя академии и относился к нему дружески.
— Рад, очень рад, — сказал генерал, обнимая вошедшего и усаживая на диван. — Ну рассказывай, как воевал, танкист?
— Плохо, Яков Николаевич. Как танкист, можно сказать, совсем не воевал. Не довелось.
— Почему так?
— Не удалось сосредоточить корпус на каком-то одном операционном направлении. Осталась в корпусном подчинении одна вторая дивизия, да и ту бросили в поспешное неподготовленное наступление… Ну и пришлось снова стать рядовым пехотинцем, как в гражданскую. Пробирались по тылам немцев почти два месяца с карабинами да гранатами… Вот и вся моя война.
— Знаю, наслышан, — сказал генерал, вздыхая. — Не вы одни оказались в таком положении.
— Как же все это могло случиться, Яков Николаевич? Почему мы оказались неподготовленными к этой страшной войне?
— Готовились, Павел Алексеевич, крепко готовились, создавали мощные бронетанковые войска, но, к великому сожалению, не успели, — генерал отошел к своему рабочему столу, сел в кресло, устало опустив свою густо поседевшую голову. — Конечно, были допущены кое-какие промахи при создании в приграничных округах соответствующих группировок войск, в том числе в дислокации наших механизированных корпусов. Да и наши танкисты сражались, слов нет, геройски, храбро, но, надо признать, не всегда грамотно. А противник — опытный, нахальный, вооружен до зубов сильной боевой техникой. Но не будем ворошить эти проблемы. У нас много других, более насущных.
Генерал пододвинул к себе папку с документами. Среди них Павел Алексеевич узнал свой
