послужной список.
Бегло посмотрев документы, Федоренко сказал:
— Механизированные корпуса, как ты, вероятно, уже слышал, расформированы. Сейчас вместо них создаем бригады и отдельные танковые батальоны.
— А дальше что? — невольно вырвалось у Ротмистрова. — Армия, не имеющая крупных бронетанковых соединений, не способна одержать победу в современной наступательной операции. Это аксиома.
— Знаю, что по науке оно так, сморщился, как от зубной боли, Федоренко. — Но нет у нас сейчас необходимого количества танков. Собираем все, что осталось, вплоть до ремонтируемых и учебных машин. Торопим промышленность с выполнением наших заказов, по почти все танковые заводы — на колесах, эвакуируются на восток. Вот заработают они на Урале, появится больше танков, будут у нас снова и механизированные и танковые корпуса. А сейчас пока надо драться тем, что есть, менять тактику, помогать пехоте в обороне, действовать из засад, любыми способами стараться выбивать танки противника…
— Выходит, возвращаемся к тому, с чего начинали, — непосредственная поддержка пехоты, и только.
— Не будем дискутировать на эту тему, мы не на занятиях в академии, — слегка нахмурился Федоренко. Он снова пододвинул к себе послужной список. — Перейдем, как говорится, ближе к делу. Есть предложение, Павел Алексеевич, назначить тебя начальником штаба бронетанковых войск Красной Армии. — Заметив, видимо, удивление на лице собеседника, генерал, бегло заглянув в послужной список, продолжал:
— Ты работал в крупных штабах, к тому же ученый, кандидат наук, хорошо знаком с вопросами строительства бронетанковых войск и боевой подготовкой танкистов. Уверен — вполне справишься.
— Но я хочу на фронт, все равно — командиром полка или батальона, — горячо сказал Ротмистров. — Поверьте, Яков Николаевич, мое дело воевать, я просто не смогу в такое время сидеть в тылу.
— «Хочу», «не могу», слова-то какие-то… дамские, — хмурясь, строго и недовольно сказал Федоренко. — Вы, может быть, думаете, что мы сидим здесь в тылу потому, что не хотели бы воевать? Отлыниваем здесь от фронта?
— Ни в коем случае так не думаю и этого не говорил, товарищ генерал-лейтенант.
— Мы с вами люди военные, товарищ полковник.
И обязаны служить там, где прикажут. Идите и хорошенько подумайте над моим предложением.
На этой неприятной ноте и закончился, по сути, так дружески начавшийся разговор. Выйдя от генерала, Ротмистров расстроенно подумал о том, что на днях, вероятно, будет подписан приказ о назначении и тогда ничего не останется, как подчиниться. Что же предпринять? И тут пришла мысль — послать письмо на имя Сталина. Тут же в управлении за одним из свободных столов коротко изложил суть своей просьбы; не мешкая отправил письмо в Кремль.
Через день последовал вызов к Федоренко.
— Ну и настырный же ты, оказывается, мужик, Павел Алексеевич, — добродушно пробасил Федоренко. — Добился-таки своего. Но учти, без моего согласия у тебя все равно ничего не вышло бы. А как ты думаешь, почему я согласился?
— Учли, что на фронте я буду полезнее, чем в вашем штабе, товарищ генерал-лейтенант.
— Не угадал. В этом я до сих пор не уверен. Просто я подумал — раз человек других учил воевать, значит, на фронте он покажет, как надо бить немца. Станет генералом, а может и маршалом, — в глазах Федоренко мелькнули веселые искорки. Погасив их, он уже строгим деловым тоном сказал:
— В селе Костереве, недалеко от Петушков, формируется восьмая танковая бригада. Выезжай туда немедленно. Приказ о назначении тебя командиром этой бригады последует завтра.
В лесном владимирском селе Костереве неожиданная радость — встреча с боевыми соратниками, танкистами бывшей 2-й танковой дивизии, с которыми довелось проделать тяжкий путь отхода из Прибалтики. Они, как оказалось, составляли в основном ядро вновь формируемой 8-й танковой бригады. Комиссаром бригады был назначен бывший военком 2-й дивизии бригадный комиссар Н. В. Шаталов, с которым при встрече они братски обнялись. На должность начальника штаба тоже уже прибыл майор М. А. Любецкий — сдержанный, вдумчивый и очень деятельный штабной работник.
По штату в бригаду входили танковый полк, мотострелковый батальон, зенитно-артиллерийский дивизион и три отдельные роты — разведки, управления и боевого обеспечения. Танковый полк двухбатальонного состава имел 61 танк, в том числе 7 тяжелых КВ, 22 средних Т-34 и 32 легких Т-40. Располагался он недалеко от села в березовой роще, удивительно по-русски приятной и светлой в эти ясные дни ранней осени. Машины были умело замаскированы. Очень хорошее впечатление произвел командир полка майор А. В. Егоров — крепкий, с военной выправкой кадровый командир-танкист, еще в 30-е годы окончивший танковое училище. Он имел уже боевой опыт — сражался на Юго-Западном фронте, командуя полком в 32-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса, не раз, как говорится, смотрел смерти в глаза. Обстрелянными были и большинство командиров батальонов и'рот.
В первый же день Павел Алексеевич выступил перед личным составом 8-го танкового полка. Напомнил о совместных испытаниях в недавнем прошлом, рассказал об излюбленных тактических приемах вражеских танкистов, потребовал настойчиво готовиться к боям.
— Танки у нас лучше, чем у немцев, — сказал он. — О таких машинах, как КВ и Т-34, они могут только мечтать. Значит, мы можем и должны их бить. В чем же дело? Только в одном — надо научиться действовать грамотно, с умом. Не подпускать немецкие танки на близкие дистанции, умело использовать преимущества КВ и Т-34 по броне и огню. Бить из засад, смело маневрировать на поле боя. Отработать до автоматизма все приемы вождения машин и ведения меткого огня. Времени у нас мало, но его хватит, если каждый час, каждую минуту с толком использовать на боевую подготовку.
Во всех подразделениях развернулась напряженная подготовка к предстоящим боям. В штабе бригады не раз устраивались сборы командного и политического состава, в поле отрабатывались действия танкового полка и других подразделений в различных видах боя. Формирование соединения было закончено досрочно. В конце сентября поступил приказ грузиться в эшелоны и следовать в район станции Валдай на Северо-Западный фронт.
В штабе 11-й армии Ротмистров получил приказ о наступлении, которое начиналось утром следующего дня. Хотел было сказать, что бригада еще в пути, что необходимо время на изучение системы обороны противника, рекогносцировку, организацию взаимодействия с пехотой и артиллерией, но сдержался — командующий 11-й армией генерал-лейтенант В. И. Морозов знал это, конечно, не хуже, чем он. Генерал достаточно ясно сказал, что 8-я танковая бригада совместно с 26-й стрелковой дивизией
