– Полундра! – при приближении очередного снаряда присел, хватаясь за голову, молодой парень.
– Может, ещё на коленки перед ними упадёшь, авось помилуют! – отвесил малодушному товарищу презрительный подзатыльник рослый светловолосый атлет исконно русской закваски с иконописным лицом и богатырской фигурой. Он погрозил здоровенным кулаком в сторону пока невидимого врага.
– Пусть только покажутся!
Все тут ослеплены яростью из-за предательства бывшего командира. Проклятия несутся со всех сторон:
У, мразь паршивая! Холера! Гнида! Продать нас хотел, рожа помойная!
– Отдали бы его нам, – злобствовали от бессилья рядовые бронепоездники – Всю харю бы ему расколотили, шваль поганая! Из-за него без пользы погибаем.
Но тут одного из бронепоездников вдруг осенило. Он хлопнул себя по лбу и крикнул, указывая пальцем в расположенное неподалёку православное кладбище:
– Братцы, рано нам флаг спускать. Кресты выкорчуем и в топку!
– А ведь верно!
Большинство здесь матросы, они не верят ни в Бога, ни в чёрта. Кроме фанатичной веры в коммунистические идеи ничего святого для них нет. Но даже в этой безбожной стае выделялся Гранит Лаптев. Юный комиссар первым хватает топор и без приказа, как угорелый несётся к погосту, зазывая остальных за собой:
– Давай, ребята, наяривай! Ежели бухарцев под откос опрокинем, нам начальство по бутылке спирта на кубрик из аптечных запасов выдаст.
Закипела работа.
– Давайте, дьяволы-матросы, поднажмём, пока бухарец нам кишки не выпустил и не развесил по этим крестам! – подбадривает новых товарищей Лаптев, чья энергия кажется неистощимой.
Вывернутые кресты по цепочке передают к паровозу. И всё это под шквальным огнём где-то поблизости маневрирующего «Бухарского паши».
– Господи, это же пир сатаны! – изумлённо лепечет потрясённый археолог, глядя на глумление над могилами. – Во все времена люди уважали покой мёртвых – и древние греки и египтяне. Даже прах врагов не смели тревожить. А они своих же предков-славян, принёсших европейскую культуру в эти земли, из гробов готовы вытряхнуть, чтобы забросить доски в адскую топку своей сатанинской революции!
Подполковник Ягелло стоит молча, стиснув зубы, и с невозмутимым видом наблюдает за творящейся вакханалией. Однако по его скулам перекатываются комочки.
– Бедная, бедная Россия! – продолжает причитать археолог. – Кто же спасёт тебя от этой чумы?!
– Да не скулите вы! – не выдерживает и грубо прерывает Адольфа Карловича подполковник. – Кроме просвещенных европейцев никто не наведёт порядок на этом огромном диком поле, которое прежде называлось Российской империей.
Вскоре шрапнель и осколки начинают выкашивать людей. Новые трупы в полосатых тельняшках громоздятся на поле между телами недавно выкошенных пулемётами бухарских солдат.
Кенингсон стал уговаривать коллег вернуться обратно за броню казематов. Особенно он просил не рисковать понапрасну Киру. Её же неожиданно что-то заинтересовало впереди. Не слушая уговоров пожилого ухажёра, молодая женщина чмокнула мужа, велев ему не беспокоиться за неё, и побежала вдоль железнодорожного полотна, на ходу расстегивая футляр своего фотоаппарата.
– Как вы могли позволить ей! – возмутился поразительным благодушием Каракозова Кенингсон и закричал вслед беглянке:
– Постойте, куда же вы, Кира Антоновна! Опомнитесь, голубушка, это же очень опасно! Я должен вернуть вас!
Грузноватый археолог, конечно же, не мог угнаться за легконогой и стройной, как газель, Каракозовой. Вскоре он вернулся расстроенный и запыхавшийся. А Кира убегала всё дальше и дальше.
– И чего она на рожон лезет – неприязненно удивлялся Ягелло. – Я понимаю, когда это касается дела. Врач постоянно должен быть готов к встрече со смертельной инфекцией и даже искать этой встречи, если того требует его долг. Но забавляться, играя со смертью ради пустого полудетского любопытства, этого я не понимаю.
– Не будьте занудой! – неожиданно вступился за сбежавшую от него симпатию Кенингсон. – Разве вы не видите, как она прекрасна! Это же Диана-охотница – древнеримская богиня лесов и охоты! Её любопытство к жизни невозможно запереть в узкие рамки профессиональной специализации. Она исследовательница по духу! Посмотрите, с какой грацией и вместе с тем отвагой она порхает среди сходящихся дредноутов – неутомимая, как амазонка.
Ягелло пожал плечами, но кажется остался при своём мнении.
И тут все замерли от ужаса – навстречу хрупкому силуэту в светлой блузке из-за пригорка выползала угловатая махина вражеского бронепоезда. Получалась, что выразившийся в фигуральном смысле про сходящиеся дредноуты Кенингсон, словно в воду глядел. Кира оказалась примерно на середине дистанции между вражеским бронепоездом и красным. Но удивительное дело, это необычная женщина даже теперь продолжала фотографировать появившееся перед ней чудовище! Луков и остальные были поражены её безумной смелостью!
Между тем тендер большевистского паровоза был заполнен могильными крестами. Экипаж быстро занял свои места. Экспедиционерам тоже пришлось вернуться в броневагон. Правда археолога пришлось заводить силой, ибо он порывался отправиться на спасение Киры.
О дальнейших событиях Луков узнал из рассказов нового командира бронепоезда и Киры. Кстати, она не только не пострадала, но и сделала отличные снимки. А произошло вот что: большевистский «броневик» буквально налетел на неосторожно приблизившегося слишком близко к нему «бухарца». И хотя «Гарибальдиец» был намного меньше в размерах, чем его противник, и обладал гораздо более скромной артиллерией, его трёхдюймовые пушки начали буквально рвать «Бухарского пашу» в клочья. Огромные морские орудия гордости эмира оказались бесполезны на столь малой дистанции. Как говориться: изменчивая военная Фортуна переметнулась на другую сторону. Один из снарядов красных снёс половину борта у командирского вагона «бухарца». Он начал пятиться, пытаясь оторваться от преследующего его по пятам большевика.
Затем на кривой железнодорожного полотна английский старший офицер попытался организовать ответный огонь из четырёх своих орудий среднего калибра, что располагались по левому борту «Бухарского паши». Но в ответ получил ещё один чувствительный удар 76-миллиметровым снарядом в бронепаровоз, после чего уже едва ковылял, ведя лишь заградительный огонь. Похоже, после такой «пилюли» командир «бухарца» думал лишь о том, как выйти из боя. Он больше не хотел испытывать судьбу. Бой был выигран! Огрызаясь, враг уползал восвояси зализывать раны. Нового его появления можно было ожидать очень не скоро.
Команда пребывала в эйфории. Но не меньше, чем одержанная победа над сильным врагом, всех поразило героическое поведение молодой женщины. Оказывается, она не просто фотографировала, а пыталась знаками корректировать огонь артиллерии «Гарибальдийца». Видавшие виды мужики смотрели на Киру с нескрываемым восхищением.
– Вот бы нам такого комиссара! – говорили вчерашние моряки. – Пусть говорят, что женщина на корабле к беде. Такая заткнёт за пояс любого «морского волка».
Подполковник Ягелло прокомментировал триумф их спутницы стихами знаменитого Гумилёва
Так сладко рядить Победу,Словно девушку, в жемчуга,Проходя по дымному следуОтступающего врага
Кира действительно выглядела богиней победы, её символом. Очаровывая и восхищая, она появилась в кают-компании на обеде устроенном по случаю одержанной победы в подаренном ей экипажем морском кителе с золотыми галунами на рукавах, элегантная и обаятельная. Её невзрачный муж совершенно потерялся на её фоне. Кира стала великолепной хозяйкой салона, так что даже недавно лихо рубившие кладбищенские кресты грубые матросы стеснялись в её присутствии материться, и сидели за столом смущённые и притихшие, лишь изредка поднимая восхищённые глаза на богоподобную красавицу. Именно такой она всем теперь и представлялась. Луков даже стал лелеять надежду, что, возможно, благодаря такой соратнице бронепоездники доставят их даже дальше изначально обещанного.
Глава 58
Дальнейший путь по железной дороге проходил на удивление спокойно. Правда, ехали они медленно. То и дело следовали долгие остановки из-за того, что путь был разобран. Команда «уползающего» «Бухарского паши» делала всё, чтобы задержать преследователей.
Зато все люки и двери теперь были открыты, чтобы впустить свежий ветер. И это было действительно блаженство – подставить лицо под набегающий встречный поток воздуха и смотреть в узкое оконце на меняющуюся панораму азиатской полупустыни. Кругом солончаковые пески с редкими проплешинами травы и кустарника. Изредка мелькают маленькие оазисы-кишлаки из глинобитных построек, которые издали напоминают древние развалины. Кое-где торчат одинокие деревья тутовника, покрытые слоем серой пыли.
