Проехали Андижан. Затем пересекли Амударью по недавно восстановленному железнодорожному мосту. Мост имеет два пролёта и почтенную длину что-то около 700 саженей или даже более того. Вода в Дарье быстрая и мутная. Говорят, что фарватер реки часто меняется, и там, где сегодня была мель, завтра будет глубокое место, и наоборот. Дно в Дарье такое илистое, что рассказывают, будто разрушенные фермы прежнего моста засосало очень быстро. Буквально через три дня от них и следа не осталось!
После пересечения Амударьи ехали ещё весь день и всю ночь, пока не прибыли на какую-то станцию. Поезд стоит долго. Причина задержки вроде бы из-за проблемы с заправкой паровоза водой. На всех станциях водокачки разрушены повстанцами, и жители сидят без воды. Её будто бы специально доставляют на стратегически-важные станции. Труд водовозов очень опасен, басмачи их считают пособниками неверных и при всяком удобном случае рубят головы, так что каждая экспедиция к ближайшей реке или к колодцу готовится местной комендатурой, как серьёзная боевая операция.
Из вагонов приказано не выходить – в любой момент станция может быть атакована кружащей поблизости бандой. Тем не менее задраивать бронезаслонки на окнах приказа пока нет. Одиссей смотрит на куполообразную постройку станционного здания. Наверху под куполом виднеются сохранившиеся золотые письмена на арабском языке: когда-то эта станция принимала личный поезд эмира бухарского. Это было ещё при государе-императоре. Говорят, станция с вокзалом даже названа именем эмира. Впрочем, здесь единого мнения нет. Один из членов команды бронепоезда пытается уверить всех, что ему доподлинно известно, что эмир в последний момент решил дать новой станции имя молодой наложницы, которая очень угодила ему в ночь перед прибытием поезда на церемонию открытия.
Когда-то здесь всё блистало восточной роскошью. Эмир, чьё население пухло от голода, не скупился на дорогой белоснежный мрамор и золото для украшения станции, через которую должны были проезжать высокие гости из России и Европы. Но за последние годы станция несколько раз становилась ареной ожесточённых боёв. Купол великолепного вокзального павильона пробит в трех местах снарядами, стены посечены осколками. Соседние здания выглядят ещё хуже.
Стало известно, что «Бухарский паша» прошёл через станцию менее двух часов назад. Команда воодушевлена этой новостью. Уже познавшим вкус победы бойцам весело думать, что они могут покончить с бронепоездом-невидимкой, на протяжении многих месяцев терроризирующим Ташкент и соседние города. Пополнив запасы воды, «Гарибальдиец» устремляется в погоню. Однако всего через шесть вёрст всеобщая эйфория сменяется разочарованием. В командирской рубке принимают телеграмму из Ташкента с приказом срочно возвращаться. Столица республики не может долго оставаться без своей главной защиты.
Экспедиционеров высаживают на станции, которую они перед этим покинули, после чего «Гарибальдиец», дав долгий прощальный гудок, уходит.
*
Перед Одиссеем встала необходимость телеграфировать вперёд по маршруту – на станцию «Чёрный колодец», чтобы встречающий их отряд ЧОНа вместе с главными силами экспедиции двигался сюда. Идти самим на соединение с чоновцами по кишащей бандитами местности крайне рискованно. Во всяком случае, хорошо знающий здешнюю специфику подполковник Ягелло очень не рекомендовал молодому начальнику принимать столь опрометчивое решение. Он также дал странный совет Одиссею перед предстоящим ему разговором с начальником станции:
– Лучше не говорите, что нас ссадили с бронепоезда. Лучше соврите, что отправили состав на разведку, и что скоро он должен вернуться за вами.
– Но зачем? – удивился Луков. – У меня ведь есть мандат и специальное предписание от республиканского ЦИКа.
– Увидите, – слегка улыбнулся подполковник.
И действительно вскоре Одиссей столкнулся с почти полным отсутствием какого-либо порядка. Он быстро понял, что здесь, всего в нескольких днях от пути от Ташкента, каждый станционный начальник чувствует себя удельным князьком. Под разными предлогами Одиссею было отказано в доступе к телеграфному аппарату и в снабжении его людей водой и продуктами. С местом для ночлега тоже вышла заминка. Нет, прямо ему никто не говорил «нет». Только начальник станции почти сразу убежал из своего кабинета по какому-то безотлагательному делу, предложив приезжему товарищу обо всём договариваться со своим заместителем. А тот в свою очередь объявил, что без санкции начальства не уполномочен принимать какие-либо решения.
– Здесь военный объект особого назначения – важно объявил он, уважительно подняв палец. Но по хитро поблескивающим глазкам второго лица в здешней иерархии Луков понял, что с него пытаются содрать взятку. Вот тогда то он и вспомнил про совет Ягелло. Как бы между прочим Одиссей посетовал на то, что вскоре должен вернуться посланный им на рекогносцировку «броневик», и если до этого момента он не пошлёт сообщение куда нужно, то придётся здешнюю станцию превратить в место засады на «Бухарского пашу». А уж тот обязательно вернётся, ибо выяснение отношений между ними ещё не закончено.
От этих слов хитрый мужичонка сразу перестал хищно поблёскивать глазками и опрометью бросился за шефом. Перспектива стать полем боя для сухопутных броненосцев не могла обрадовать железнодорожников, чьё хозяйство итак лежало в руинах. Вскоре Одиссей «отбил» телеграмму, после чего экспедиционеры были накормлены и устроены на ночлег.
*
– Вы начальник экспедиции, Луков? – строго поинтересовался у Одиссея пружинисто соскочивший с коня стройный узбек лет тридцати в ладно сидящей на нём военной форме. Его лицо было покрыто пылью.
– Да, это я.
– Я командир особого отряда Рустам Мануйлов – представился командир и подал Одиссею твердую руку. Чоновец немного заикался и изо всех сил старается скрыть этот свой недостаток.
Рукопожатие у Мануйлова было крепкое. Манеры резкие. Взгляд режущий, твёрдый. На нём перетянутая портупейными ремнями гимнастёрка и подшитые между ног кожей кавалерийские бриджи. Его обмундирование выгорело на солнце и приобрело розоватый цвет. На голове лихого командира лихо заломленная назад папаха.
Одиссей с интересом рассматривал человека, о котором был наслышан. Чоновец так же молод, как и комиссар экспедиции Лаптев. В этих краях его прозвали «Бичом басмачей» (на правом запястье его болталась нагайка с толстым длинным хвостом, скрученным из нескольких сыромятных ремней). Говорили, например, что Мануйлов самолично расстреливает пленных, берёт в заложники семьи бандитов. А ещё Одиссей слышал, будто бы его отец заведовал городской ассенизационной бочкой в Мерве, и что семья его жила в такой страшной нищете, что порой в доме не было иной еды, кроме отбросов.
Мануйлов привёл с собой только восемь всадников, хотя в Ташкенте Лукову обещали, что у него должно быть сорок сабель. Выяснилось, что отряд попал в засаду, из которой командиру чекистского отряда удалось вырваться лишь с горсткой бойцов. Они проскакали 200 вёрст почти без передышки. Уцелели лишь самые выносливые чоновцы. Их сгорбившиеся костлявыми хребтами, сухие и крепкие кони выглядели, как и их седоки, измождёнными до крайности. Но, не смотря на выпирающие рёбра лошадей и их обвислые крупы, Одиссей, не задумываясь, выбрал бы себе такого «кощея» – перед предстоящим походом большая удача заполучить коня, доказавшего на деле способность спасти жизнь своему седоку. О том, что пребывание в седле недавно доставляло ему немало физических страданий, Одиссей теперь не думал.
Глава 59
Когда весь состав экспедиции собрался на станции, Одиссей во главе своего «штаба» устроил смотр своему «войску». Молодого мужчину переполнял гордость. Неужели это ему не сниться?! Он во главе собственной научной партии, как и предсказывал ему старый генерал! Все ожидают его распоряжений…
По приказу Одиссея снаряжение и припасы ещё раз были самым тщательным образом проверены. Палатки, вода, продукты, сено для животных – после сверки со списками грузятся на выносливых киргизских лошадок, мулов и верблюдов.
С особым вниманием Одиссей следил за навьючиванием научного снаряжения – того, что прислали из Москвы взамен утраченного в пути. Его он привёз с собой железной дорогой в нескольких громоздких чемоданах. Личное сокровище молодого начальника экспедиции состоит из запасов бумаги для ботанических сборов, карт, а также различных инструментов для точной топографической съемки, геологических работ и метеорологических наблюдений.
Но все эти гипсотермометры, секстанты и анероиды мало чего стоят в глазах простых красноармейцев, поэтому Лукову приходится лично приглядывать за тем, чтобы ничего не было разбито. Но даже у него на всё не хватает глаз. В результате сразу оказываются повреждены несколько пластинок и коробка с негативной лентой к киноаппарату фирмы «Эклер». И лишь в самый последний момент верный юный индиец Георгий, который постоянно проявлял себя удивительно способным малым, всё схватывающим буквально на лету, успел спасти от неловкого грузчика переносную метеорологическую станцию. К счастью, в целом пока потери в оборудовании минимальные. И в путь молодой учёный готовится выступить во всеоружии.
