на кафедре «патриарха» кадетов Петрункевича. Так появилось решение о воззвании протеста. Не все союзники кадетов последовали за ними. Влиятельные мирообновленцы (Д. Шипов, П. Гейден, М. Стахович) попытались предотвратить появление воззвания, считая его «призывом к волнениям», «слишком революционным», но тщетно. Они обращались к избирателям, призывали воздержаться от насилия. В письме к царю они умоляли продолжать курс конституционных реформ6.
Левая общественность тогда считала, что роспуск Думы должен был быть только первым шагом к полному упразднению представительства и что будто от этого она Россию спасла своим Выборгским манифестом. Не может быть большего самообольщения, если только вообще это утверждение искренно. Оно не подтверждается фактами. В столице народ манифест не поддержал. Конечно, в правящем классе, и особенно в окружении государя, такие настроения были; но им не дал ходу не Выборгский манифест, а Столыпин, за которым виден император. У него тогда был свой план реформ и его можно документально воссоздать.
Уже после революции в «Красном архиве» было напечатано любопытное письмо государя к Столыпину, в котором он указывал ему канву для составления Манифеста о роспуске. В письме были приведены следующие три пункта:
«1) краткое объяснение причин роспуска Думы,
2) неодобрение и порицание тем, кто позволил себе грабить и жечь чужую собственность,
3) заявление, что дальнейшие задачи мои, как отца о своих детях, будут направлены к справедливому обеспечению крестьян землею».
Это был старый стиль патриархальных самодержцев, с их «отеческим» попечением о подданных, как о детях своих. Но что на этой канве вывел Столыпин?7
Как он изложил эти задачи? В написанном его рукою Манифесте о роспуске Думы фраза о грабителях отсутствует, она заменена положением о том, что никакого своеволия и беззакония не будет допускаться. Это был курс на подавление революции всею силою государственной мощи на основе закона. Но в Манифест Столыпин вводит и вторую задачу, о которой и речи нет в «конспекте» Николая II: он от имени царя подтверждает, что и после роспуска Думы остается «неизменное намерение наше сохранить в силе самый закон об учреждении этого Учреждения», то есть Думы, что от новой Думы император ждет «осуществления ожиданий наших и внесения в законодательство страны соответствия с потребностями обновленной России».
Иными словами, Столыпин защищал и отстоял свою программу строительства конституционной монархии, правового государства. От новой Второй Думы он ожидал содействия в ее реализации. К этой Думе он и готовил программу реформ.
Примечания
1 Наказ Государственной Думы. Гл. 1–3. Проект остальных глав. Временные правила. М., 1907.
2 Маклаков В. А. Вторая Государственная Дума. Лондон, 1991. С. 140–141.
3 Герье В. И. Первая Государственная Дума. М., 1908.
4 Ольденбург С. С. Царствование императора Николая II. Т. 1. С. 360. Марксистская оценка Думы исходит из принципа: реформы суть побочный продукт революции. Первая Дума сгорела как «факел революции».
5 Рыбкин И. П. Государственная Дума: пятая попытка. М., 1995. С. 28.
6 Милюков П. Н. Воспоминания. Т. 1. С. 399. См. также: Политическая история России в партиях и лицах. М., 1994. С. 33.
7 Цит. по: Маклаков В. А. Указ. соч. С. 16.
Кризис власти
Роспуск Думы волею императора выглядел политической бестактностью по отношению к тем, кто ее поддерживал, хотя не противоречил основным российским законам. Несмотря на это, большинство членов Думы, собравшись в Выборге (Финляндии), выпустили обращение к народу с призывом не платить налоги и не посылать в армию рекрутов, пока не будет созвана новая Дума. Это был призыв народных избранников к пассивному сопротивлению (возможно, в этом сказалось влияние идеологии толстовства, весьма популярного в среде интеллигенции). Этот призыв никакой организационной работой со стороны партии кадетов, инициаторов и авторов (Милюков) воззвания не был подкреплен и в народе остался в общем незамеченным. Но под влиянием радикальных сил в ряде мест произошли вооруженные выступления локального характера. Взятые в целом, во взаимосвязи, все отмеченные явления свидетельствуют о том, что роспуск Первой Думы явился выражением глубокого общенационального кризиса, охватившего как «верхи», так и «низы». Роспуск Думы и Выборгское воззвание — это как вершина айсберга, лишь внешнее наиболее заметное проявление кризиса. Следует учесть, что непосредственные участники конфронтации с обеих сторон дали весьма пристрастные, фрагментарные описания события (позже проникшие в историографию вопроса).
В противовес правительству ведущие партии в Думе огласили декларации и программы, основанные на широких теоретических принципах. Но проработка их проектов в практических деталях оказалась весьма слабой, что было вполне естественно, так как практического политического опыта у кадетов и примкнувших к ним партий не было. Группа министров, действуя от имени царя, сделала несколько попыток найти взаимопонимание с оппозицией: начав активные переговоры о вхождении кадетов в кабинет. Царь явно был готов на коалиционный кабинет с кадетским большинством при условии участия в нем других либеральных групп. Но кадеты отклонили все предложения официальных лиц, предпочтя сохранить свою программу: они ожидали полного политического краха правительства и верили, что он скоро наступит.
Однако правительство уже осознало (помогла тактика бойкота со стороны Ленина и других крайних радикалов), что Дума в своей борьбе не может опираться на радикальные элементы, а без этого революционное выступление народа невозможно даже в случае открытого нарушения прав Думы. Дума имела моральный авторитет, но не представляла прямой революционной угрозы. Она была бессильна противостоять открытой атаке правительства, его силовому натиску, ибо не имела реальных сил, способных оказать сопротивление. За думской кадетской оппозицией не было организованных масс. Кадеты были верхушечной элитарной партией. Такова картина кризиса власти, общая оценка политической ситуации в стране (по ленинской терминологии «общей революционной ситуации»), сохранявшейся в России примерно с 1901–1902 гг.
В плане анализа историко-правовых проблем следует особо остановиться на неудаче попыток создания коалиционного конституционального правительства и еще раз под этим углом зрения рассмотреть действия и власти, и кадетской оппозиции, выявить причины неудачи. Ведь в случае создания коалиционного кабинета, достижения согласия исторической власти с Думой, был бы создан прецедент, заложены основы результативного сотрудничества всех ветвей власти как в сфере законодательства, так и в сфере управления. Но эти возможности были упущены. Гибельная конфронтация продолжалась.
Органического взаимодействия двух ветвей власти — законодательной и исполнительной, — как это требуют принципы правового государства, в России
