надо включиться, как бы автоматически. И вот стоят все такие и молчат, а в диктофоне наматывается запись. И наш главный герой спрашивает: «Что ты хочешь?» – "Чтобы видеть", – говорит незрячий человек. – "Ну давай попробуем", – говорит наш главный герой. Взял и вылечил.
Маша обвела нас глазами. История произвела на нас впечатление. Лично я, например, никогда бы не стал под диктофон устраивать передачу почты. А с другой стороны: если бы у меня не было другого выбора, скажем, в случае Колобка – что я стал бы делать?.. Маша добавила:
– По поводу этого случая у вас, говорят, до сих пор много споров: в самом ли деле там действовал наш Король, или это был кто-то другой. Но случай этот очень показателен вот в каком смысле: речь идет о человеке, который понимает, что каждый нуждается в милосердии.
– Я не нуждаюсь в милосердии, – надменно сказал Рыжий.
– Все нуждаются в милосердии, – ответила Маша. – Я. Ты. Он, – она повернулась к порогу и ткнула пальцем в Черного Пса. – Разве ты знаешь, почему он стал таким?
Мы все уставились на ЧП, а тот вдруг как-то растерянно вскочил с места и... зашелся лаем. Он выскочил на середину комнаты и принялся лаять, подвывая и подтявкивая, с какой-то тоской. Косясь на Рыжего, он поджимал хвост и жмурился со страху, но перестать лаять явно не мог.
– ЧП, – тихо и лениво начал Рыжий, – это что за скандал?..
– Не тогай его!
Прежде чем мы успели что-то сообразить, Малыш бросился к Псу и обнял его за шею. Пес заскулил, уткнулся в Малыша и затих. Малыш поднял на Баламута глаза.
– Не туогай его, – волнуясь, сказал он. – Дазве ты знаешь, о чем он гойюет?
Маша улыбнулась, Аои прыснула. Морган сказал:
– Вот так-то, зверюга. Поплачь о нем, пока он живой.
Баламут смотрел в сторону, и вид у него был пристыженный.
– И, значит, он может... Но все равно пленника надо сначала уговорить, так? И здесь он станет чудищем?
Маша сказала:
– Исходя из всего, что я знаю о нашем Короле – а знаю я немного – на твой вопрос следует ответить так: когда что-то делает Король, обычные закономерности перестают работать.
– И, значит, он может... любого? Просто любого? Раз – и всё?
– Так говорят. Ну, возможно – кроме самого хозяина Ямы. Ты знаешь, что хозяин Ямы – фриландец?
– Не может быть!
– Да. Говорят, что он много раз хотел вернуться сюда, но у него не получается. Хотя, вообще, о нем у нас только такие, противоречивые сведения. Точного мало. Мы называем его Князь, или иногда Минотавр, но в Лабиринте его имена постоянно меняются. Ну, например, известно, что только он может в любой момент открыть гейт в Яму в любой точке Лабиринта. И еще что он – единственный, кто способен в любой момент пересечь Границу между Лабиринтом и Ямой. И туда, и обратно. То есть просто так выйти из Помойки не могут даже его генералы.
– А труба? Она, значит, просто не сработала?
– Ну, почему. Видимо, она сработала... как-то. Сейчас уже не выяснить, как. Протруби ты в нее в Лабиринте – тебе, скорее всего, пришлось бы худо. Но здесь эти вещи... ну, довольно безвредны.
– И особой контрабандой она не была... А я ведь боялся вам рассказать.
– Я тебя умоляю. Всё, что пересекает Границу – контрабанда. Границы вообще не должно было быть, если хочешь знать. Там изначально стояла такая охрана, что... ну, в общем, никому из нас не светило. Вообще никому. Представляешь? И уж тем более не существовало никаких проводников. Потом кто-то научился, научил других... Вы трое – тоже та еще контрабанда…
– А ты знаешь, почему вообще возникли две страны? – спросил Морган.
– Всё это было слишком давно, – ответила Маша. – Ну вот, а может быть, она и не сработала, кстати говоря. Может, всё это с начала и до конца было шарлатанством. Сейчас, без самой трубы, это уже не выяснить.
– Кстати, Маша, – встрепенулся Рыжий, – а ты случайно не знаешь, что такое голодные духи?
– Представления не имею, – озадаченно сказала Маша. – А где ты слышал такое выражение?
– Да так – неважно. Я думал, есть такой вариант посмертного существования.
– Смерть – это смерть, – сказала Маша. – Странно бы было после нее существовать.
Была уже глубокая ночь, когда в кухню заглянула Айрин, состроила кислую мину при виде Рыжего и решительно заявила, что Маше пора спать. Аои ходила из кухни в гостиную, занималась уборкой.
Мы еще немного посидели: мы не могли сразу переварить то, что узнали сегодня.
– …А я метался из Лабиринта во Фриланд! – повторял Баламут. – А надо было просто спросить!
– Вот именно, – сердито сказала ему Нета. – Почему вы, лабиринтцы, всегда выбираете самый глупый способ? Вы все – я давно вам хотела сказать! – какие-то развинченные.
– В каком смысле? – немного смешавшись от неожиданности, спросил Рыжий.
–
