коридор. Немного ещё пометавшись, я торопливо натянул куртку и выскочил из дома.
— Муля, куда ты? — крикнула вдогонку мне Дуся.
Но объяснять я не собирался.
Я быстро шёл по ночному городу, практически не разбирая дороги, и цель моя была недалеко, всего за три квартала, в кирпичном благоустроенном доме. Да, да, именно там жил Глориозов. С ним я решил разобраться первым. Не помню, как я взлетел на четвертый этаж, и как нажал на звонок. Я жал долго, так, что он чуть не сгорел.
— Иду, иду! — послышался суетливый голос за дверью.
Но я продолжал жать на звонок: жал, жал, пытаясь выместить на нём всю свою злобу. Когда Глориозов, наконец, подошёл к двери, он заглянул в глазок. Но глазок перед этим я закрыл пальцем.
— Кто там? — раздался за дверью его встревоженный голос.
Я опять нажал на кнопку звонка и для дополнительной мотивации изо всей дури стукнул ногой по двери.
— Открывайте, милиция! — сказал я немного изменённым голосом.
— Сейчас, сейчас! — засуетился с той стороны Глориозов.
Звякнула цепочка, дверь раскрылась, и на меня уставились квадратные от испуга глаза.
— Муля, ты… — воскликнул он и попытался захлопнуть дверь.
Но я толкнул её изо всей силы. Дверь раскрылась, Глориозов отлетел глубоко в коридор. Я вошёл в квартиру.
— Ну что, тварь! — крикнул я. — Расскажи, как решил провернуть интригу, чтобы я не попал на закрытый показ! Скотина!
— Да я что? Да я ничего! — заверещал Глориозов, после того, как я за грудки поднял его с пола.
— Зачем влез в мой проект? — прошипел я.
— Да это не я, это меня Юра… Юра Завадский меня подбил! — взвизгнул Глориозов. — Сам знаешь, он, когда хочет, может быть таким убедительным… я попал под влияние!
— Юра? Уже Юра? То были враги врагами, а теперь объединились⁈ А ты не думаешь, дорогой Фёдор Сигизмундович, что он сейчас твоими руками это всё провернёт, а потом тебя под зад ногой? Что после меня следующим будешь ты⁈
Судя по растерянному лицу Глориозова, он так не думал.
— Неужели ты считаешь, что тебя приняли наравне с другими режиссёрами? — усмехнулся я. — Ты, Фёдор Сигизмундович, как был вторым сортом, так и остался. Только я немного тебе помог, и ты сразу почувствовал себя орлом. Но на этом уже всё. Я думаю, что буквально со следующих дней в твоём театре будет другой руководитель.
— Ты не посмеешь! — заверещал Глориозов.
— Ещё как посмею! — хихикнул я и для дополнительной аргументации пнул его ногой.
— А!!! Аааа! — заголосил Глориозов.
— Не ори, скотина! — прошипел я. — Бери листок и пиши!
— Что писать? Не буду я ничего писать! — попытался качнуть права Глориозов.
Я опять дал ему поджопник.
— Я сказал — бери и пиши! Иначе мне терять нечего, я тебя здесь и прикончу. Никто не видел, что я к тебе пришёл, так что ничего и не найдут, — злобно сказал я.
Глориозов взглянул на меня и понял, что шутки закончились. Дрожащими руками он взял листочек бумаги и ручку.
— Что писать? — спросил он плаксивым голосом.
— Чистосердечное признание пиши! — велел я.
Глориозов вздохнул и принялся писать. Он писал, писал, пока я ходил вокруг него и периодически заглядывал в текст, а потом поднял на меня глаза.
— И про госконтракты пиши! — рыкнул я.
— Про госконтракты?
— Пиши про госконтракты! — Я подсунул другой листок. — Здесь пиши!
Глориозов продолжил что-то торопливо черкать. Когда он дописал до конца, я выхватил листы из-под его руки и сунул их в карман.
— Где пригласительный?
Глаза Глориозова забегали.
— Где пригласительный⁈ — нажал я голосом.
Глориозов порылся в ящике стола и нехотя протянул мне золочёный конверт. Я раскрыл — там действительно был пригласительный на имя Глориозова.
— Хорошо. И попробуй только пикнуть! — прошипел я и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью.
Я торопился домой, чтобы в тишине почитать признание этого урода.
Не помню, как добежал домой, как взлетел наверх и вошёл в квартиру.
А там меня ждала Валентина. И вид у неё был странный.
— Муля! Где ты ходишь⁈ И сколько уже можно⁈
— Ты о чём, Валя? — не понял я, могучим усилием воли взяв себя в руки.
Валентина вспыхнула, но вздёрнула подбородок и хмуро сказала:
— Муля, давай поженимся!
Глава 21
Если бы литосферные плиты вдруг развернулись и снесли с лица земли Америку и Африку, или если бы у легендарного грызуна туко-туко хоть на чуточку удлинились задние лапы, и то я не удивился бы сильнее, чем сейчас.
Точнее я даже не удивился, а ошарашенно обалдел.
— Что? — переспросил я каким-то чужим, хриплым голосом. — Ты это серьёзно?
— Муля! — возмущённо воскликнула Валентина и даже всплеснула руками, — ну сам подумай! Ты — одинок, и ты уже старый, а до сих пор с тобой никто даже встречаться не хочет! А я уже как раз в таком возрасте, что замуж надо идти. Так почему бы и нет? Мы же созданы друг для друга!
— Эммм… — глубокомысленно ответил я и задумчиво почесал затылок.
Честно говоря, с такого ракурса я этот вопрос никогда не рассматривал.
— Вот смотри, Муля, — продолжала нагнетать Валентина. — Мы поженимся, родители нам помогут с жильём, затем мы переедем. Мы можем даже уехать в Одессу!
— Почему в Одессу? — окончательно обалдел я.
— Сам подумай, в Одессе есть киностудия, тебе будет чем там заниматься. И я смогу там тоже работать. Где-нибудь… Там хорошо, там море… — Валентина мечтательно улыбнулась, глаза её затуманились.
— А, ну да, если так, конечно, Одесса… Да, — пробормотал я, будучи изрядно шокированным от такого напора.
— И главное, там, под Одессой, живёт моя тётя!
— Извини, Валентина, а тётя твоя причём? — удивился я.
— Ну как? Дети же у нас потом пойдут, а кто с ними сидеть будет?
— Ну, а ты разве не будешь? Или я могу? — попытался смоделировать ситуацию я.
— Ну как же! — возмутилась Валентина. — Ты? Тебе будет некогда! Кто же деньги будет зарабатывать? А мне тоже работать надо будет. Нет, нет, Муля, даже и не
