Она ждала чего угодно, но не того, что услышала.
— Нет, это мне так захотелось. Но как же вы мне все надоели! — утомленно ответил ашурт, поворачивая к ней голову.
— И чем же мы Вам надоели? — едко спросила девушка.
— Да всем! — неожиданно горячо сказал он, — Что вы цепляетесь ко мне? Зачем сейчас этот вопрос? Уколоть меня? А если я отвечу? — вкрадчиво спросил он.
— Но…, - девушка хотела возразить, но сказала совершенно другое, — Я хочу разобраться.
— Без меня, — решительно ответил герцог, — И не называй меня Высочеством. Терпеть не могу.
— Почему? — изумилась Тоинет.
— Откуда я знаю? — раздраженно буркнул демон, — Не люблю. Ты танцевать будешь?
— Это, я так понимаю, приглашение? — язвительно поинтересовалась она.
— Могу и по-другому, — усмехнулся ашурт, затем встал с подоконника и церемонно поклонился, — Не соблаговолит ли столь очаровательная миледи составить мне, ничтожному, пару?
Глядя в улыбающиеся ироничные глаза ашурта можно было подозревать его абсолютно во всем, но девушка решилась ему поверить:
— Очаровательная принцесса соблаговолит, если ее кавалер не будет язвить.
— Это выше моих сил, — герцог состроил унылую физиономию, — но я приложу максимум усилий.
«Ласти, я тебя умоляю — не ревнуй!».
Найири незаметно наблюдал за сыном. Пока он молодец. Маркосс несколько раз пытался его спровоцировать, но безрезультатно. А девчонке просто интересно. Сантилли все делает правильно. Сейчас он очарует ее, а та прожужжит отцу все уши. Лишь бы Ласайента не встала на дыбы.
— У неар есть одна интересная наследственная черта, — задумчиво произнес герцог, едва они вышли на середину зала.
— И какая же?
— Вы торопитесь. И это для меня не совсем понятно?
— Почему?
— Не обижайся. Неужели для моря так сложно ждать? Оно может делать это годами, столетиями, вылизывая острые камни до состояния плоской гальки, подтачивая берег, пока он не рухнет в воду, меняя очертания берегов. Вы обладаете безграничным терпением, но сами этого не знаете. Станьте водой, лениво набегающей на песок. День за днем, год за годом. Но однажды спокойная стихия придет в неистовство: налетит ветер, пригонит черные облака и день станет ночью, а жизнь — смертью. И это — самое лучшее время для атаки.
Девушка зачарованно слушала демона.
— Я никогда не думала над этим с такой точки зрения, — тихо произнесла она, — Мне всегда казалось, что это огонь должен быть нетерпелив.
— Огонь тоже умеет затаиться, — ашурт внимательно посмотрел на демонессу, — в маленьком угольке, искорке, пламени свечи, чтобы потом вспыхнуть со всей силой.
А ветер раздует пламя.
— Откуда вообще взялись эти сказки про Кровавого герцога? — после танца спросила Тоинет одного из ийет, графа Йяна Ирмин, которого знала еще до войны.
— Не скажите, миледи. Я видел этого обаятельного юношу в бою. Он живет чужой смертью, пьет чужую жизнь, смакуя ее, маленькими глоточками. Ему нравиться причинять боль и страдания, убивать, причем с особой жестокостью. Миледи, это не сказки, это рассказы чудом выживших очевидцев. Обычно Кровавый оставляет после себя одни трупы.
Девушка поежилась.
— Время всех меняет, — возразил Маярт, — И герцог не исключение. То, о чем ты говоришь, осталось в далеком прошлом. Мальчик мстил за жену и ребенка. В том, что он делал, виноваты мы. Как бы ты поступил на его месте?
«Поэтому прекрати эти разговоры. Ты понял? — Маярт значительно посмотрел на Йяна, — Или мы передумали заключать мир?».
— Э, граф Астокчи, — к ним подошел Мишель, — Извините, милорды, что так бестактно Вас прерываю, — мальчик учтиво поклонился, — но Вы не сильно заняты для приватной беседы?
Маярт рассмеялся:
— Милорд, передайте Сах Иру, я согласен. Сил больше нет смотреть на эти умоляющие глаза.
Мальчишка расцвел:
— А можно завтра?
— Да хоть сейчас! — со смехом ответил маг.
Мишель невпопад воскликнул: «Я очень спасибо!», и помчался к другу, сообщать радостную новость.
— Зачем Таамир притащил сюда любовника? — поморщился подошедший к ним Маркосс.
— Насколько я знаю, этот мальчик всего навсего его воспитанник.
Оставив собеседников переваривать сногсшибательную новость, Маярт невозмутимо удалился.
Глубокой ночью встреча закончилась, и гости разошлись по домам. Сантилли и Ласайента вернулись в крепость, и ашурт, дождавшись, когда девушка выйдет из душа, задал очень важный для него вопрос, получив вполне ожидаемый ответ плюс мужской вариант рассерженного йёвалли:
— Я? Стать женщиной? Эти дурацкие платья, чулочки, туфельки на каблучках, маникюр по часу в день, макияж, маски каждый день. А прическа? Да одни месячные чего стоят!
— У тебя были…? — неподдельно удивился Санти.
— Ты хоть знаешь, что это такое? — в запале возмущенно перебил его Лас.
— Знаю, — герцог невозмутимо откинулся на спинку дивана и заложил руки за голову, заставив принца изумленно замолчать, — Это когда ты хочешь, а тебе говорят: «Дорогой, я сегодня не могу, у меня неподходящий день».
Лас хлопнул глазами и закрыл рот.
«Опять ляпнул, не подумав. Боги, где мои мозги, когда они нужны?».
— И когда ж ты начнешь думать не после, — устало спросил Санти, выпрямляясь, — а хотя бы во время, а еще лучше — до того, чтобы что-то сказать? Неужели твои эмоции настолько сильны, что абсолютно отключают интеллект?
Лас надул губы и что-то пробурчал.
— Чисто женская реакция на происходящее. Там, — герцог подошел и постучал по лбу хмурого йёвалли, и тот сердито мотнул головой, — правит бал вздорная принцесса. И с этим надо что-то делать. Но моего мужского здравого смысла на женские капризы не хватает. Маярт предложил розги. Как ты думаешь, поможет?
— Дурак, — буркнул принц.
— Это окончательная резолюция?
— Вот-вот. Сначала платье, потом запрешь дома.
— Не самоубийца. И потом одному шляться по мирам скучно. А тут и любимая и друг в одном лице. Кто ж в здравом уме откажется от такого подарка?
Сколько же тебя еще надо уговаривать, упрямица моя?
Через день во дворце йёвалли прошла свадьба Шона и Лонье. Ветер устроил танец вокруг влюбленных, дав понять, насколько небо благоволит к их любви. Андерс был на седьмом небе от счастья. Еще бы, его сын дважды отмечен богами! Такого еще никогда не было. Умеет мальчик выбирать себе подруг для жизни. Но этой девушке князь не даст погибнуть. Все за нее отдаст, но она будет жить!
Праздник прошел шумно и весело. Особенно, когда несколько раз пытались украсть невесту. Наверно, у Шакулла уши горели целые сутки, так горячо благодарил его Шон за свадебную ленту, которую священник не разрешил выбросить: руки у молодых были связаны на совесть.
