стороны реки вдоль берега стояли лотки со всякой снедью. Чего тут только не было: пирожки, и рисовые лепешки, и рыбка, запеченная на углях, и булочки с начинкой из кимчи[3], и острые токпокки[4], не говоря уже о всевозможных фруктах и овощах! Не было одного — фонариков. Молодые дворяне обошли все взад и вперед, но фонарик купить им так и не удалось.
— Мингу-хён, не переживай. Думаю, Чжонку купит один, — пробормотал в утешение Ынчхоль.
Мингу промолчал. Сегодня, упражняясь, он неловко упал, потянув ногу. Но нога не беспокоила так, как грудь, которой юноша ударился о колено, потеряв равновесие. Рана, хвала Небу, не открылась, но ныла весь день. Говорить Ынчхолю о причине своего плохого настроения он не мог: друг до сих пор терзался чувством вины. Вот и приходилось Мингу натянуто улыбаться. А тут еще и Чжонку запропал. Как найти его в такой толчее?
— Хён, давай поднимемся на мост, Чжонку нас сам найдет, а? — предложил Ынчхоль, устав вертеть головой.
— Может, здесь постоим? Он ведь должен пройти на мост. Мимо же не пройдет. Да и мост отсюда хорошо просматривается. Как бы сказал капитан Ким: «Я бы здесь устроился с луком». Мост, как на ладони.
Мингу посторонился, пропустив людей, и вместе с Ынчхолем они встали в сторонке. Ынчхоль хотел возразить, но, глянув на старшего, промолчал.
Мингу поглядывал на мост, присматривался к людям, искал Чжонку. Его взгляд скользил по лицам людей, запускавшим фонарики с моста. Вот какая-то влюбленная парочка запустила розовый фонарик и, задрав головы, долго смотрела ему вслед. Девушка даже сложила руки, о чем-то прося равнодушное небо… Мингу улыбнулся — о чем, интересно, она просила? Парочка постояла еще немного и ушла, а на их место к перилам вышла укрытая с головой девушка. Она тоже смотрела вверх, придерживая рукой края покрывала.
— Как думаешь, она красивая? — зачем-то спросил Мингу, кивнув Ынчхолю на нее.
Друг обернулся, и тут девушка спустила с головы покрывало, и у Мингу оборвалось сердце. Он незряче шагнул к мосту, не чувствуя земли под ногами. Сердце то замирало в груди, то бросалось бежать, и тогда кровь неистово билась в висках, словно пыталась вырваться наружу. Ынчхоль подхватил смертельно побледневшего Мингу, а тот вцепился взглядом в девушку, которая смотрела вверх и улыбалась.
— Что? Что случилось? Что? — повторял перепуганный Ынчхоль, а Мингу боялся отвести глаза от моста.
— Она… там она… Там девушка…
— Хён, там полно девушек!
— Да нет же! Там девушка, на которой я должен был жениться. Пусти! Пусти меня! Там она! Она ждет! Она жива! Пусти, Ынчхоль!
Ынчхоль проследил за взглядом Мингу, который так отчаянно вырывался из его рук. Казалось, он сошел с ума. На мосту было много народу, но Ынчхоль быстро нашел ту, о которой говорил Мингу. Нашел и… проклял все на свете. Среди пестрой толпы улыбающихся людей он увидел и узнал девушку, за которую его вываляли прилюдно в пыли, за которую так заступался Чжонку. Сонъи! Это она, задрав голову вверх, улыбалась. Дочь изменника и предателя. Дочь наложницы капитана магистрата Ким Соджуна. И это та девушка, которая едва не стала женой Мингу. Судьба смеется или издевается над ними?
На двух дворян, не то дерущихся, не то пьяных, стали оглядываться люди, и Ынчхоль схватил друга и потащил от моста. Мингу, не уступая ни ростом, ни фактурой, стал упираться, пытаясь вырваться из железных тисков.
— Хён! Хён! Послушай, ты не можешь! Не можешь!
— Пусти, Ынчхоль! Пусти, пока по-хорошему прошу!
— Нет! Ты не должен! Да посмотри ты на меня!
— Пусти! Она жива! Мне сказали, что всю семью…
— Так и было! Убили всех, кроме нее, брата и матери!
— Хвала Небу!
— Ты ничего не знаешь! Мингу! Она жива, потому что их спасли!
— Я готов кланяться в ноги тому человеку…
— Да подожди же ты! — у Ынчхоля лопнуло терпение, он схватил друга за плечи и, развернув к себе, сжал их. Мингу наконец-то посмотрел на приятеля. — Они все живы благодаря капитану Ким.
— Какому капитану?
— Капитану Ким Соджуну, отцу Чжонку. Это он их спас!
Мингу моргнул и перестал вырываться. Он оглянулся на мост, где в одиночестве стояла Сонъи, потом вновь перевел взгляд на друга. Тот смотрел на старшего, молясь, чтобы он догадался обо всем сам, чтобы он сложил все и получил ответ. Но Мингу не понял, и Ынчхолю пришлось объяснить:
— Та девушка, в которую влюблен Чжонку, Пак Сонъи — дочь предателя Пак Шиу и наложницы капитана Ким. Это за нее Чжонку так заступался. Это ее он любит.
Юноши оглянулись на мост. Сонъи вдруг посторонилась, давая место другому человеку, и, узнав его, Ынчхоль застонал про себя. Чжонку держал в руке маленький горящий фонарик. Парочка стала готовить свой воздушный фонарик к запуску: Сонъи его расправила, а Чжонку зажег фитиль. Они немного подержали фонарь, а потом одновременно разжали руки, и тот устремился в ночное, усыпанное звездами небо. Сонъи даже помахала ему вслед. Она улыбалась Чжонку, и у того икрилось счастье в глазах. Он положил ей руку на плечо, и девушка не скинула ее. Напротив. Встала ближе, вложила пальцы в подставленную ладонь и вновь посмотрела в небо. И чувствуя за своей спиной стоящего Чжонку, Сонъи улыбалась и была совершенно счастлива. Даже если бы сейчас на нее рухнули Небеса, она бы не сожалела ни о чем!
— И она. Она тоже любит его, — тихо проговорил Ынчхоль.
Мингу едва дышал. Едва стоял. В его сердце никогда не было иной девушки, кроме дочери бывшего советника. Два года назад он увидел ее впервые и понял, что если и женится, то только на ней. Но свадьбу пришлось отменить. И пока шел отбор жениха для принцессы, Мингу молился, чтоб выбор венценосного семейства не пал на него. Выбрали другого, и семья вновь отправила письмо, а потом… Мать убеждала его в смерти всей семьи. «Никто не уцелел, никого не пощадили», — твердил отец, и Мингу поверил. Как фигуры головоломки сейчас складывалось в голове и звучало по-иному все, что он слышал о капитане Ким и его наложнице. О дочери этой самой наложницы.
— Мне… мне все равно, — упавшим голосом пробормотал Мингу и шагнул к мосту.
