– Ну а как насчет беременности? – пропел О’Мара. – Хочет она ребенка?
– Понятия не имею! – ответил Тревельян. – Она об этом не заикалась. Похоже, единственное, что ее волнует, – это то, что она толстеет. То и дело говорит, что полнеет… никогда не скажет «растолстела», это слишком грубо. Полнеет. Как будто это так необычно, когда ты на седьмом месяце.
– Откуда ты знаешь, что она на седьмом месяце? – сонно спросил Спад Джейсон. – Иногда это только так кажется.
– Кажется, ха! Если бы, господи! Она в самом деле беременна… Я чувствую, как он шевелится.
– Это могут быть газы, – послышался голос.
– У газов нет ручек и ножек, – ответил Тревельян, раздражаясь. – Газы не ворочаются и не сердятся.
– Пошли отсюда, – сказал Спад Джейсон. – Будешь тут всякую чушь пороть. – И с этими словами ткнул свою подружку под ребра, отчего та едва не свалилась со стула.
Словно это была игра, которую они время от времени затевали, Аламеда спокойно встала, обошла Спада сзади и влепила звонкую пощечину.
– Ах ты так, да! – завопил Спад Джейсон, вскочив и выворачивая ей руку. Другой рукой ухватил за густую гриву и сильно дернул. – Веди себя прилично, не то заработаешь фонарь под глазом!
– Фонарь, неужели? – Аламеда размахивала пустой бутылкой.
– Убирайтесь отсюда! Оба! – заорала Мона. – И не возвращайтесь, пожалуйста!
– Сколько я тебе должен? – сконфуженно спросил Спад Джейсон.
– Нисколько, – ответила Мона. – Просто убирайся и не приходи больше!
11
К моему удивлению, однажды вечером заявился Макгрегор, заказал выпивку и заплатил без звука. Вид у него был необычно подобревший. Заботливо расспросил о наших делах, о планах, справился, не нужна ли нам помощь – легальная помощь, – и так далее. Я не мог понять, что на него нашло.
Внезапно, когда Мона отвернулась, он сказал:
– Можешь как-нибудь вечерком отложить все свои дела ради меня?
Не дожидаясь, пока я отвечу «да» или «нет», он рассказал, что снова влюбился, просто голову потерял. «Ты, небось, так и считаешь, да?» В каком-то смысле она забавная девчонка, объяснил он. Разведенка, с двумя детишками на руках. «Как тебе это нравится?» Потом сказал, что хочет поделиться чем-то очень личным. Ему известно, что мне трудно держать язык за зубами, но тем не менее… «Знаешь, Тесс ни о чем не догадывается. Я ни за что на свете не причиню ей зла. Черт! Не смейся! Я говорю это только потому, что ты можешь как-нибудь проболтаться, когда опять придет охота изображать рыцаря».
Я ухмыльнулся.
Такая вот ситуация. Трикс, его новая знакомая, жила в Бронксе. «У черта на куличках», как он сказал. Он каждый день пропадал у нее до трех, четырех или пяти утра. «Тесс думает, что я играю. По тому, как тают домашние деньги, можно подумать, что я каждую ночь дуюсь в кости. Но ничего подобного. Я о чем тебя прошу, можешь исчезнуть отсюда как-нибудь на вечер, не на весь, всего на несколько часов?» Я ничего не ответил, только опять ухмыльнулся. «Хочу, чтобы ты взглянул на нее… и сказал, свихнулся я или нет». Он помолчал минуту, будто чем-то смущенный. «Чтобы ты лучше понял ситуацию, Ген, скажу: каждый вечер после обеда она сажает малышей мне на колени. И что, ты думаешь, я делаю? Рассказываю им сказки на ночь! Можешь себе представить?» Он загоготал. «Знаешь, Генри, я сам с трудом в это верю. Но это факт. Я б к своим детям не мог бы относиться лучше. Господи, я уж столько игрушек им накупил – целый зверинец. Если б Тесс могла иметь детей, у нас было бы уже трое или четверо своих сопляков. Может, еще и поэтому мы живем каждый сам по себе. Ты знаешь Тесс, у нее золотое сердце. Но она не из разговорчивых. Интересуется своим адвокатским делом, а больше почти ничем. Если никуда не ухожу вечером, то просто засыпаю или напиваюсь. Какого черта женился на ней, не знаю. Это все ты, подонок, ни слова не сказал, позволил мне вляпаться. Наверно, хотел мне добра? Ладно, ухожу… Знаешь, иногда, слушая тебя, я узнаю своего отца. Он не мог говорить по существу больше двух минут. То же самое и мать… Может, выпьем еще? Я плачу, не беспокойся».
Мы помолчали, потом я спросил прямо, почему он так хочет, чтобы я встретился с его новой подружкой.
– Я прекрасно знаю, что тебе моего одобрения не нужно.
– Да, Ген, не нужно. – Он опустил глаза. – Если честно, я хотел, чтобы ты пришел как-нибудь к обеду, когда дети сидят с нами за столом, и…
– И что?
– И подсказал мне что-нибудь насчет этих чертовых сказок. Знаешь, маленькие дети воспринимают их серьезно. Мне кажется, что я все делаю кверху задом. Может, я рассказываю то, что им не следует знать, пока не исполнится лет пять…
– Вот оно что! – взорвался я. – Черт возьми! Откуда ты взял, что я что-нибудь в этом смыслю?
– Ну, у тебя же есть ребенок, разве не так? Кроме того, ты писатель. Так что разбираешься в этом деле, не то что я. Начинаю рассказывать и не знаю, как закончить. Я зашел в тупик, говорю тебе.
– Неужели у тебя нет воображения?
– Ты что, смеешься? Послушай, ты знаешь меня. Единственное, в чем я разбираюсь, – это законы, да и их знаю не слишком. К тому же я не только поэтому хочу, чтобы ты пришел, а чтобы еще встретился с Трикс. Думаю, она тебе понравится. Парень, она так готовит! Тесс, между прочим, – не следовало бы этого говорить, да ладно, – Тесс даже яичницу не способна поджарить. А эта заставит почувствовать, что обедаешь в «Ритце». Классно готовит. У нее и выпить найдется, – может, это тебя соблазнит. Послушай, чего ты сомневаешься? Я хочу, чтобы ты хорошо провел время, только и всего. Нужно иногда менять обстановку. О’Мара может подменить тебя на несколько часов? Если, конечно, доверяешь ему! Лично я считаю, что за ним нужен глаз да глаз…
В этот момент ввалился Тони Маурер, с толстенной книгой под мышкой. Как обычно, в прекрасном расположении духа. Подсев к нам, спросил, не выпьем ли мы с ним. Поднял книгу, чтобы я мог прочесть название: «Закат Европы».
– Никогда не слыхал, – сказал я.
– Скоро услышишь, – ответил он. – Великая книга. Пророческая…
– Да что об этом говорить! – выпалил Макгрегор. – У тебя все равно нет времени ее читать.
– Дашь, когда прочитаешь? – спросил я.
– Конечно, – кивнул Тони Маурер. – Я тебе ее подарю.
Макгрегор, чтобы загладить свою вспышку, взял книгу, полистал, важно качая головой. Она ничуть не заинтересовала его, но он понял, что Тони Маурер не идиот.
Сказал, что это одна философия истории, и промямлил:
– Это по вашей части!
Мы с Тони Маурером опрокинули по паре стаканов, и у меня заметно поднялось настроение. Мне пришло в голову, что можно провести неплохой вечерок или, по крайней мере, отлично пообедать chez[99] Трикс. У Трикс Миранды – таково было ее полное имя. Мне оно понравилось.
– Какие сказки они любят больше всего? – спросил я.
– Что-то такое про трех медведей.
– Ты имеешь в виду «Златовласку и трех медведей»? Господи, да я ее знаю вдоль и поперек! Я тут подумал… Мы можем пойти туда послезавтра, устроит?
– Вот это другой разговор, Генри. Я знал, что ты не подведешь. Между прочим, это, конечно, не обязательно, но, если прихватишь с собой бутылочку вина, Трикс будет довольна.
– Нет ничего проще! Прихвачу две-три бутылки.
Он поднялся и, пожимая мне руку на прощанье, сказал:
– Сделай одолжение, ладно? Не напивайся, пока не уложим малышей.
– Договорились. А теперь я прошу: сделай одолжение, позволь рассказать им сказку про трех медведей, хорошо?
– Ладно, Ген, но смотри, чтобы ничего такого!
Два вечера спустя я обедаю с Макгрегором и Трикс – на дальней окраине Бронкса. У детей прекрасное настроение. Мальчишке пять, девочке года три с половиной. Очаровательные детишки, но не по летам развитые. Я стараюсь пить поменьше, пока их не уложили спать. Но мы уже выпили по три мартини в ожидании обеда, а сейчас потягиваем шабли, что я принес с собой.
Трикс своя в доску, как и говорил Макгрегор. Не красавица, но и не страшила. Общительная. Единственный недостаток, который я пока заметил у нее, – истеричность.
Все идет гладко. С детишками я поладил. Они все время напоминают мне, что я обещал рассказать им сказку про трех медведей.
– Для того ты и пришел, Ген, – говорит Макгрегор.
Сказать по правде, я уже не горю желанием изображать сказочника. Как можно затягиваю обед. Я уже малость пьян. И никак не могу вспомнить, как эта чертова сказка начинается.
Вдруг Трикс говорит:
– Генри, пора рассказывать. Они давно должны быть в постели.
– Хорошо! – со стоном отвечаю я. – Налейте мне еще кофе, и я начну.
– Я начну! – кричит мальчишка.
– Нет, ты этого делать не будешь! – говорит Трикс. – Генри сам расскажет сказку, от начала до конца. Я хочу, чтобы вы внимательно слушали. А теперь заткнитесь!
Я торопливо отпил кофе, проглотил, поперхнулся и неуверенно начал:
