Ей снились знаки в чертогах Атта. Миет-Мет, то вдруг отец и мать, которые когда-нибудь родятся. Тогда она плакала во сне.
Днями путешественники двигались к перевалу, уже заметному с трехкилометровой высоты, как тело поверженного гиганта, черного в бурых подтеках расселин. Проводники давно оставили их, ибо горцам был дурной знак: орел, наткнувшийся на скалу, упал замертво. Каждый знал - такое лишь от бога. С имьяхийцами пришлось оставить и лошадей, они становились обузой на крутых узких тропах. Дальше шли обученные приметам и по карте, что, расставаясь, старик вывел крашенным воском на лоскуте кожи. Когда под вечер показалась хижина умершего отшельника - они были у цели. Жилище Лонкэ из стволов молодых сосен, камней с глиной сейчас представлялось дворцом. Эвис разожгла очаг и начала готовить факела, наматывая пропитанный жиром и смолой волокна на тесаные палки. Андрей бродил по округе, надеясь добыть свежее мясо. Следующий день обещал стать трудным, возможно последним для кого-то из них. Но ночь опустилась быстро, как всегда в горах:
охотник вернулся ни с чем. Они ели соленый сыр, черствые лепешки с медом, запивали водой из ручья и вспоминали рассказ о Лонкэ. В этот час над высотой, где Арум предал тело отшельника огню, светила Луна. Казалось над соснами в серебряном потоке парит дух аорта, что голос его напутствует души идущих. И было тихо. Слышалось, как звенит водопад у начала страны аоттов. Они долго не сими, а уже с рассветом двинулись по ущелью. Едва край Солнца сверкнул меж зубьев хребта, предстала Земля Облаков. После отлогого подъема, загроможденного каменными пестами, вставала неприступная стена скал. На северо-востоке она будто смыкалась с горами, чьи вершины венчали снега. На западе терялась в розовой мгле. Еще от ворот ущелья было видно крохотное пятнышко пещеры, которая должна принять или отвергнуть. Правее с сатанинским грохотом срывалась река, и бурлило, вымытое в тверди горы, озеро. Зрелище представлялось красивым и страшным, как и все необъяснимое могущество природы в глазах человека.
Путники подошли к основанию стены, задрав головы, долго смотрели вверх. Вскарабкавшись на базальтовую плиту, Грачев изучал путь к пещере. Он оценивал выступы, крутизну подъема и лицо его мрачнело.
- Ты понимаешь, что эта затея практически неосуществима? - спросил он строго глядя на хронавта. - Перед нами совсем другая скала. Те отвесные с виду препятствия, что мы одолевали на склонах Маангок, в сравнении с этим, просто удобные лестницы.
Взобраться сюда и с альпинистским снаряжением нелегкий труд.
У нас нет даже веревки! - Андрей выругался, вспоминая, как переправляясь через реку, они потеряли добротный жгут из прочной кожи, унаследованный от имьяхийцев, - Умнее остановиться здесь на день - другой и что-нибудь придумать.
- Мы зря потратили время. Вокруг нет ничего подходящего, чтобы нам помогло. ТЫ же знаешь, скала гладкая и отвесная кажется с низу, но когда начинаешь на нее лезть, руки и ноги сами находят опору. Арум поднимался сюда без каких-либо хитростей, полагаясь на себя. Почему нам не сравниться с алтайцем? Ты ловок и силен.
- А ты смела и безрассудна. Посмотри на эти переломанные кости. Их тоже вела вера в силы. Дай руку! Грачев втянул ее на плиту. Теперь она тоже видела раздробленные скелеты погибших на первой ступени к Земле Облаков. Их было много. брошенных на века без погребения. Эвис с ужасом зрела трогательную и непривычную панораму. Рев водопада слышался ей словно стенанья обезумевшего от горя Хифа. Держа за руку Грачева, она прочитала печальные строки из известного аттлийского эпоса.
- Подумай еще раз, - сказал Грачев, - Силы следует оценивать верно. Через несколько шагов вверх, я тебе не смогу помочь. Уставшее тело становится непослушным, одна ошибка и даже всемогущий биорегенератор не реанимирует тебя.
- Хочешь напугать меня? Не надо. Лучше ответь: ты сможешь подняться к пещере путем Арума?
- Да, - глухо ответил Грачев.
- Тогда идем. Зачем чего-то ждать среди мертвых камней, скорбить рядом с останками несчастных? Я никогда но отставала от
тебя. На горных кручах, где ноги уже не шли… По краю пропасти, ползком в снегах на том высоком перевале… Разве я не достойная спутница сильному духом и телом?!
- Ты смела и неутомима. На земле не найдется мужчины не готового к подвигам ради тебя. Я тоже готов. Беда в том, что тебе придется играть со смертью вместе со мной. Ну, так идем Если решение принято - поздно взвешивать шансы. Требуется верить.
Они направились к скале. Между огромных глыб мертво желтели человеческие кости. Их укрывали истлевшие лохмотья. На черепах, зарывшихся в осколки камней, паутиной шевелились клочья волос.
- Вот начало этапов к заповедной стране. Печальное начало. Каков конец? Что нужно было идущим сюда? Среди людей есть существа, которым противен покой. За миг сумасшедшей жизни они платят любую цену, - размышлял Грачев. Внезапно он остановился и повернул к трещине редко поросшей травой. Там лежала еще одна жертва скалы. Необычно, что ей оказалась женщина, погибшая наверное немногим более года назад… Шитая золотом ткань укрывала ее голову. Истлевшие руки окольцовывали браслеты с хризолитами.
- Откуда она? - Грачев трогал палкой останки. - Смотри же! У тебя интерес к свежей истории равен отвращению? На ней мемфийский наряд. Похоже она при жизни была богата и одержима. Ведь здесь не место нормальным женщинам. Откуда же она?
- Не знаю! Не тронь ее! - Эвис отступила назад, сжав губы, отвернулась, - Может она шла за возлюбленным… Этого уже никто не узнает.
- Пусть ее тайна будет погребена с ней, - он срубил ветви с кустов и укрыл ими незнакомку. Ветви засыпал камнями и щебнем.
Потом они подошли к острым выступам, обозначавшим начало подъема. Андрей укрепил мешок с факелами на спине, проверил надежность ремней. Некоторое время путешественники молча смотрели друг на друга. Для Грачева эта пауза стала похожа на прощание и он сказал: - Иди только следом за мной. Главное, помни - для тебя всегда есть еще один выход: хронопускатель. Не смей забывать о нем! Лучше не помни меня.
Андрей видел, как по ее лицу скользнула тень милой детской обиды, тогда подчеркнуто сухо, словно изгоняя всякие сожаления, он поцеловал ее и начал подъем. Эвис ползла следом в метрах пяти - шести, как было условленно, не отставая и не приближаясь. Внимательно наблюдая, как он одолевал опасные участки и слушая его советы.
Первая ступень, самая протяженная, далась им к четвертому шагу Солнца. Светило приближалось к зениту и жгло немилосердно. Взбираться выше уже казалось сумасшествием. Грачев раздумывал не прекратить ли смертельно опасное восхождение, спуститься назад и завтра, пользуясь тяжким опытом, пойти на новый штурм. Но оглядываясь, на терпеливо принимающую муки, женщину, он устыдился своих мыслей. Он лез выше, с трудом находя опору ногам. Дыша тяжело, надрывно, в ленивом ритме одолевая бесконечные сантиметры скалы. Иногда он протягивал руку, пытаясь помочь Эвис - она обычно отказывалась. Обессилив, они остановились на узком, как след змеи, уступе и стояли там вжавшись в камень. Полуденный зной сжигал измученные тела, неосту жал и внезапно подувший восточный ветер. Он завывал, гудел в трещинах будто стонала огромная грубая флейта. Вместе с шумом водопада эта песня волновала, терзала сердце. Под эти звуки Эвис ощутило коварное свойство их кратко-точного отдыха; мышцы безвольно обмякли, голова кружилась. Она рисковала потерять равновесие.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
