— Помощники шерифа, — последовал ответ.
Мы с матушкой в испуге уставились друг на друга, а миссис Фортисквинс тем временем осторожно приоткрыла на цепочке дверь, выглянула и, видимо, поняв, кто пришел, распахнула дверь во всю ширь. Как кошмарное повторение сцены в доме миссис Филлибер, в холл ввалилось разом трое чужих мужчин, в знакомых треуголках и с серебряными жезлами.
— Кто здесь миссис Мелламфи? — осведомился один из них. У него было плоское ли до, похожее на стертый пенни.
— Что вам угодно? — спросила миссис Фортисквинс.
— Мы действуем на основе судебного приказа по неуплате долгов.
— Деньги были заплачены! — воскликнула матушка. — Так это вы миссис Мелламфи? — Незнакомец повернулся к матушке и, к моему ужасу, взял ее за локоть.
— У меня есть квитанция! — крикнула матушка.
— Верно, — подтвердила миссис Фортисквинс. — Я сама уплатила ее долг.
Офицер выглядел обескураженным.
— Найди мой ридикюль, Джонни, — попросила матушка.
Я направился со свечой в неосвещенную приемную и нашел ридикюль на столе рядом с окном. Вынул квитанцию, а потом что-то подтолкнуло меня забрать пачку банкнот и спрятать у себя в ночной рубашке. Вернувшись в переполненный народом холл, я отдал матушке ридикюль, она достала оттуда бумагу и отдала бейлифу.
Просмотрев расписку, он усмехнулся:
— Вы не то мне суете! Это другая расписка! — Он всмотрелся в ордер: — Я действую на основании ордера по взысканию долга в связи с банкротством «Консолидейтид-Метрополитан-Билдинг-Компани».
По лицу матушки разлилась смертельная бледность.
— Мистер Сансью, — пробормотала она.
Она была права, так как это было название компании, вовлеченной в строительные спекуляции, той самой, что рекомендовал нам этот джентльмен, и той самой, что нас разорила. Я вспомнил его предупреждение: когда будет установлено, насколько обязательства компании превышают ее активы, матушка, в качестве акционера, будет отвечать по долгам компании пропорционально своей доле акций.
Тут во мне зародилось подозрение.
— Как вы нас нашли? — спросил я бейлифа.
Он удивленно обернулся:
— Выбросьте эти вопросы из головы, молодой господин. Дело в другом: есть ли у вас монета.
— Сколько? — слабым голосом спросила матушка.
— Восемьсот фунтов, — справившись по бумаге, — ответил бейлиф.
— О боже, тут я бессильна! — воскликнула миссис Фортисквинс.
Матушка пошатнулась и рухнула бы на пол, если бы мы с бейлифом не поддержали ее.
— Проходите в приемную, — предложила миссис Фортисквинс, и бейлиф, оставив своих помощников в холле, вместе с миссис Фортисквинс подхватил матушку под руки, отвел ее в комнату и усадил на софу. Потом он устроился у огня, а служанка тем временем зажгла свечи.
Он оглядел комнату:
— Если долг не будет оплачен полностью, от меня требуется наложить арест на личное имущество в размере, приблизительно равном сумме долга.
— У меня ничего нет, — пробормотала матушка.
— Я могу это подтвердить, — вмешалась миссис Фортисквинс. — Эта леди вместе с сыном гостит в моем доме. Они явились несколько дней назад и при себе ничего не имели.
— Боюсь, мне придется обыскать ваш ридикюль, проговорил бейлиф, и матушка покорно отдала ему сумочку. Бейлиф открыл ее и пересчитал деньги. — Три фунта и несколько шиллингов, — объявил он. Матушка удивленно подняла глаза, но я перехватил ее взгляд и потихоньку кивнул. Как бы то ни было, — продолжал бейлиф, — у меня есть основания думать, что вы владеете суммой около семидесяти фунтов. Где она?
Откуда он узнал, спросил я себя.
— Не знаю, — отвечала матушка.
Бейлиф покачал головой:
— Если вы попытаетесь утаить деньги, миссис Мелламфи, это выйдет вам боком.
Миссис Фортисквинс обратилась ко мне:
— Ты их взял, Джонни?
Я помотал головой.
— Ты осложняешь положение своей матери, — сказала она.
Я неохотно отдал банкноты.
— Очень мудрый поступок, молодой человек, — кивнул бейлиф. Он тщательно сосчитал деньги, выдал матушке расписку и убрал их. — А теперь, мэм, готовьтесь отправиться с нами.
— Куда?
— В мой дом.
— В ваш дом? Не понимаю! Что за дом?
— В долговой дом, — грубо рявкнул бейлиф.
— Что со мною будет?
— Вы будете сидеть под арестом все то время, пока приказ может быть отозван. То есть пока вас не привлекут к суду.
Матушка сникла.
— Я с тобой, — сказал я.
— Нет, Джонни, — запротестовала она.
— Мне ведь можно пойти с нею? — спросил я бейлифа.
— Да. Только тогда платить придется за двоих, вот и все.
Все было решено. Нам дали несколько минут, чтобы одеться и приготовиться, а потом посадили в наемный экипаж, ждавший у крыльца.
— Пожалуйста, помогите нам, — обратилась матушка к миссис Фортисквинс через окошко кареты.
— Дорогая, — ответила она в дверях, — обещаю продолжить то, что начала. Увидите.
Карета отъехала и повезла нас по темным тихим улицам в совершенно незнакомую часть столицы. В редких вспышках света, когда мы миновали фонари, я видел, как жестоко сказалось на матери внезапное несчастье, завершившее краткое затишье. Лицо ее осунулось, глаза потускнели; когда мы добрались наконец до дома бейлифа на Грейт-Эрл-стрит в Сохо и нас повели внутрь, мне показалось, что она не отдает себе отчета в происходящем. Жена бейлифа отвела нас в маленькую голую комнатушку с решетками на окнах и закрыла за нами дверь, и тут матушка разрыдалась. Она льнула ко мне, но я, ощущая на щеках ее слезы и машинально бормоча ободряющие слова, пытался осознать, что с нами происходит. Как бейлиф, так долго нас разыскивавший, вдруг прознал, где мы находимся? Откуда ему было известно, что у нас имеется большая сумма денег? Мои подозрения против миссис Фортисквинс возродились с прежней силой.
Остаток ночи мы провели в прерывистой дремоте и проснулись вялыми и удрученными. Матушка узнала от бейлифа, что, поскольку день был воскресный, вызов к магистрату откладывался до следующего утра. Жена его объяснила, что стоимость стола и помещения будет добавлена к сумме нашего долга, так что скудный завтрак, принесенный служанкой, не полез нам в горло. Через час нам сообщили, что к нам пришел посетитель, и проводили нас в мрачную маленькую приемную; мы ожидали застать там миссис Фортисквинс, но были удивлены появлением в комнате мистера Степлайта.
Обстановка нисколько не поколебала его спокойствия, и он приветствовал нас с той же изощренной любезностью, что и раньше:
— Дорогая леди, меня очень печалит, что я вижу вас в столь прискорбных обстоятельствах. Я пришел от нашей общей знакомой, несравненной миссис Фортисквинс; она рассказала мне о горестных событиях минувшей ночи.
— Вы принесли остаток денег? — взволнованно спросила матушка.
— К моему глубокому огорчению, еще не все формальности улажены.
— Но подлинность кодицилла установлена?
— Безусловно.
Ободренные, мы обменялись улыбками.
— Необходимо предпринять ряд предварительных шагов — продолжал мистер Степлайт. — Прежде всего сэра Персевала очень заботит безопасность вашего сына.
Я удивился, но тут же подумал, что, пожалуй, в этом есть рациональное зерно.
— По его мнению, вашему сыну небезопасно оставаться в Лондоне. Сэр Персевал желает, чтобы он был послан в какую-нибудь школу в провинции.
— Да, это в точности совпадает с уже принятым мною решением. Мы собирались снять дом в провинции, но из-за этого судебного приказа нам может не хватить денег.
Мистер Степлайт улыбнулся:
— На этот счет не беспокойтесь, миссис Мелламфи. Сэр Персевал готов платить за обучение вашего сына, даже если издержки превысят сумму его долга вам.
— Он очень добр! — воскликнула матушка. — Видишь, Джонни, я знала, что в конце концов все уладится. Только вообрази, мы будем вместе и нам не будет грозить опасность.
— Не совсем так, дорогая леди, — ровным голосом продолжил мистер Степлайт. — Сэр Персевал настаивает на том, чтобы отдать вашего сына на пансион, где-нибудь в отдаленной части страны. Только при этих условиях он будет за него спокоен.
— На пансион? — разочарованно протянула матушка. — Куда?
Посоветовавшись со мной, он уже выбрал школу, расположенную таким образом, что требования безопасности будут соблюдены.
Он назвал далекое северное графство.
— Так далеко! — воскликнула матушка.
— Далеко от тех, кто желает ему зла, — отпарировал мистер Степлайт.
— Нет, — решительно отозвалась матушка. — Я не хочу с ним расставаться. Он может пойти в школу рядом с тем местом, где буду жить я.
Мистер Степлайт печально покачал головой:
