Иконников. Прикажете мне остаться, ваше сиятельство?
Разумовский (сквозь зубы). Как вам будет благоугодно.
Иконников. Останусь. Любопытно! Ведь сюда на конференцию прибыли те, кто проходил курс наук у Ломоносова и был вдохновляем его гением, благодаря чему большие научные задачи оказались решенными.
Шумахер. Вы изволите говорить, господин министр, о петербургских учениках Ломоносова?
Иконников. Да, и о тех, которые на Урале, тоже.
Шумахер. А разве они здесь?
Иконников. На лестнице. «Как лист перед травой»!..
Ломоносов. Приехали? О-о-ох… Радость великая!
Шумахер. Ваше высокопревосходительство! Говоря о научных задачах, вы имели в виду задачи, принятые господином президентом от господина Ломоносова несколько лет назад в памятный день смерти академика Рихмана?
Иконников. Да.
Шумахер. Академик Люкке! Мы предлагали вам решить задачу под литерою «В»?
Академик. «Как плавить русское железо, чтоб случилось его много и чтоб оно давало сталь превыше других сталей Европы?» Сия задача невыполнима. Работники в России плохи. Оборудование, машины, шахты, инструменты того хуже. Я отказался.
Шумахер. Академик Люкке — лучший в мире знаток металлов. Он отказался.
Иконников. И тем не менее задача эта решена.
Шумахер. Кем?
Иконников. Студентами Ермолом Шелехом и Никитой Укладником.
Шумахер. Мне горько это говорить, ваше высокопревосходительство, но вас втянули в преступление перед богом и престолом.
Иконников. Избави господи!
Шумахер. Научные задачи были посланы нами академикам российским и европейским. А что такое академики? Ученые, которые блюдут вершины наук во имя бога и престола. Ломоносов! Задачу под литерой «В» решили академики?
Ломоносов. Нет.
Шумахер. Профессора?
Ломоносов. Нет.
Шумахер. И того менее адъюнкты?
Ломоносов. Того менее.
Шумахер. Тогда решение сей научной задачи — насмешка над императорской Академией наук, где, дескать, такие олухи и дураки сидят, что ничего решить не могут. Насмешка и преступление!
Теплов. Преступление!
Ломоносов. Но тогда преступление и то, что Петр Великий взялся перестраивать Россию, не будучи ни академиком, ни профессором, ни даже адъюнктом.
Шумахер (писарям). Запишите. Хула на покойного императора.
Иконников. Удивительно! Все это мне раньше и в голову не приходило. А к тому же эти ученики Ломоносова имели еще наглость привезти с собой образцы выполненных ими научных задач! (Разумовскому.) Как быть? С одной стороны, академики считают, что научные задачи не могут быть решены, с другой — Сенат в определении за нумером две тысячи шестнадцать приказывает протокол о решении тех задач составить?
Разумовский. Право, не знаю.
Иконников. А не пригласить ли сюда пришедших людей!
Разумовский (Стефангагену). Пригласи.
Стефангаген (входит). Господин президент и гетман! Господин министр и академики! Вами вызванные — идут!..
Сквозь арки видно длинное шествие. Начавшись в одном конце коридора, огибающего зал, оно постепенно наполняет весь коридор, замыкаясь в другом конце его. Академические студенты и помощники Ломоносова, мастеровые, матросы и солдаты несут чертежи, книги, макеты домен и заводов, модели кораблей, тюки кож, паруса, катят модель знаменитой шуваловской гаубицы, различные орудия и аппараты, машины, приборы, слитки металлов, все, что знаменует собой тот сдвиг в русской науке, технике и просвещении вообще, который был свершен благодаря гению Ломоносова.
В каждом пролете арки стоят два-три ученика Ломоносова, объединенные одной задачей, которую они выполняли и выполнили. Вокруг каждого из них находятся те вещи, которые были сделаны с их помощью и их знаниями. Возле Ермолы Шелеха и Петера Алексеева — железо, сталь, макеты домн, печи для плавки стали. Возле Анкудина Баташа и Калины Судьина — тюки кож, узорных и простых, а особенно много юфти, монополистом которой на весь мир стала тогда Россия. Возле Никифора Пиленко и Никиты Укладника — парусное полотно, модели кораблей, изделия из леса и поташ, в котором тогда для крепости вываривались паруса и который поэтому представлял большую ценность. В следующей арке — медь с Троицких медных заводов, сосуды и разные медные украшения, о которых тогда писалось, что они такой редкой раскраски — цветов, «коих в Европе и поныне не видано»… и так далее.
Ломоносов (растроганно переводит глаза от одной арки к другой. Протягивая к ученикам руки). Отроки мои!..
Крашенинников. Новая российская Академия идет. Тредьяковский, смотрите! Образцы металлов, приборы, модели новых заводов, корабли, пушки…
Тредьяковский. И книги новые! Чаю, и поэты новые есть?
К Ломоносову подбегают его ученики. Он их обнимает, целует, гладит по головам. Иконников утирает слезы.
Ломоносов. Возмужали… выросли. Красавцы… умницы…
Шумахер (бесстрастно). Кто же, однако, будет вести экзамены?
Тауберт. Допрос? Я буду вести допрос!
Иконников (в гневе). Допрос?!. Я служу военным потребам России тридцать лет. А именно — в восемнадцати военных кампаниях, при генеральных баталиях, двенадцати акциях и шести осадах, где не мало ран принял. Студенты сии разверзли недра российской земли, добыли для отечества медь, железо, золото, строили заводы, лили пушки, создавали новые машины, оснащали корабли, снабжали оружием армию русскую… Службу сих студентов считаю равной своей. Что же, вы и меня будете допрашивать, Тауберт? (Молчание).
Крашенинников. Федор Ростиславич! Академики из чужестранцев не склонны расспрашивать сих изобретателей. Позвольте мне, русскому, спросить?
Иконников. Дельно, академик Крашенинников. Пусть же поведают, как добывали новое железо и сталь. Шелех! Укладник! Ждем.
Ермола. О том, как мы свою задачу выполняли…
Никита. …под литерою «веди», что значит — верую?..
Ермола (отважась, бойко). Господа академики! Мы стремились дать единую систему металлургических дел, кою строили на особенностях каждой руды. Мы тщательно изучали, как протекает металлургический процесс. Более подробно технику новой плавки мы в чертежах покажем. Угодно почтеннейшей конференции задать мне вопросы о чем?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
