Росс махал силовым кулаком, молотя врагов как пшеницу. Для ударов ногами не было пространства. Он бил вперед, назад, влево, вправо, нанося удары с максимальной скоростью, на какую был способен. Плечо болело от напряжения. Что-то скользящим ударом задело его голову, и Росс почувствовал, как кожа разорвалась. Кровь хлынула ему на лоб, заливая глаза. Он рассмеялся. Он смеялся среди бойни, и кровь текла по его лицу. Его нос тоже был сломан, он краем глаза видел изуродованную переносицу. Смех отдавался болью в носу, но Росс не мог остановиться.
Как и ожидалось, 101-й и 104-й батальоны не выдержали натиска и начали отходить от берега. Воины Великого Врага усилили давление на них, выбираясь на сухую землю. Батальоны, к их чести, сохраняли некое подобие строя, отходя поротно и заманивая противника в развалины городского квартала.
— В атаку, строем, вперед! — приказал Росс, усиливая свой голос психорезонансом, чтобы быть услышанным сквозь шум боя.
102-й клинообразным строем врезался в орду Великого Врага, пробиваясь к мосту. Кантиканские гвардейцы вошли в воду, прокладывая путь сквозь толпы врагов.
Росс дунул в свисток, и по этому сигналу все гвардейцы, подошедшие достаточно близко, начали бросать на мост противотанковые гранаты и подрывные заряды. Мост сотрясло взрывами, вода вскипела столбами пара. Тросы, к которым крепились понтоны, лопнули. Секция за секцией, как тонущая змея, мост начал погружаться. Понтоны, не удерживаемые тросами, переворачивались, сбрасывая в воду сотни Броненосцев. Длинная колонна солдат Великого Врага исчезала в темной воде, на тридцатиметровой глубине в центре канала. Росс подумал, что Броненосцы в своих железных доспехах должны тонуть быстро.
Броненосцы, успевшие выбраться на берег и отрезанные от основных сил, прекратили атаковать 101-й и 104-й батальоны. Возможно, они поняли, что это была ловушка, и некоторые из солдат Великого Врага повернулись, направляясь снова к воде. Это не спасло их от артиллерийского огня, обрушившегося на них. Те же, кто сумел пережить обстрел, были потом найдены и уничтожены гвардейцами 10-й бригады.
Ожесточённое сражение бушевало на каждой улице, в каждой часовне, каждом доме, каждом подвале и на каждой лестнице. Перестрелки шли даже в лабиринтах подземных усыпальниц.
Однако, когда второй день Последней Войны сменился бледными сумерками, сражение начало стихать. Тройные солнца скрылись за горизонт, мгла сумерек быстро становилась чернильно-фиолетовой. Тьма была слишком коварна, чтобы в ней продолжать бой.
Когда наступила ночь, усилился артиллерийский обстрел с обеих сторон, и кантиканцы начали отступление из фланговых крепостей Иопайя и Сумераби. Целые городские районы были превращены в руины. На некоторых узких улицах и лестницах кучи трупов были так высоки, что отступающим гвардейцам приходилось сбрасывать их вниз, чтобы пройти. Иопайя и Сумераби стали непригодны для обороны. Проще говоря, от них уже мало что осталось.
По данным разведки, к ночи в распоряжении командования осталось менее ста тысяч боеспособных солдат. Воздействие столь высоких потерь на боевой дух войск неминуемо должно было сказаться на их возможностях.
Под ночным небом, освещаемым взрывами снарядов, имперские войска, сокращая линию фронта, отходили в города центральной оси Цепи Крепостей — Фтию и Аркех. Разбитые остатки отступающих бригад вливались в наиболее истощенные части на новом фронте. Там, где были убиты все офицеры, командование осуществлялось самыми старшими из нижних чинов. Ходили слухи, что девятью тысячами солдат, объединенных в 5/8-ю бригаду, командовал младший лейтенант, лишь недавно получивший свое звание.
Больше отступать было некуда. Оставление Фтии или Аркеха позволило бы легионам Великого Врага обрушиться на западный и восточный фланги Ангкоры. Во время отступления кто-то написал на полуразрушенной стене: «Дальше для нас земли нет». Независимо от того, кто написал эти слова, они были подхвачены и транслировались по имперской вокс-связи, став лозунгом последних усилий обороны.
Лорд-генерал Фейсал поздним вечером лично посетил позиции Кантиканской Гвардии на новом фронте на окраинах Фтии. Вопреки совету начальника штаба, он был по-прежнему одет в парадный мундир из коричневого фетра с ровными рядами медалей, начинавшимися на груди и спускавшимися почти до бедер. На его поясе висела пара кантиканских кавалерийских сабель, а над ними — пара традиционных изогнутых кинжалов. Четыре клинка свешивались с его пояса, как устрашающие бивни. Без брони и почти без оружия, Фейсал намеревался объехать позиции в традиционных генеральских регалиях. Это должно было сказать его солдатам, что все идет так, как должно быть.
Лорд-генерал был искренне впечатлен тем, как его люди укрепили район. Роты располагались с возможностью взаимной поддержки, занимая позиции в многоэтажных домах и складах, выходивших на разбомбленные руины восточных подступов. Стволы оружия смотрели из разбитых окон и с крыш почти каждого здания, которое он видел. Позиции протянулись почти на тридцать километров вокруг границы города, укрепленные опорными пунктами и артиллерийскими батареями. Дальше, вдоль вала, соединявшего Фтию и Иопайю, за извилистой кирпичной стеной занимала позиции 22/12-я бригада. Платформы с мортирами и бомбардами перемещались по рельсам вдоль стен. На некоторых участках вражеская артиллерия обрушила стену, превратив ее в почерневшие от жара развалины, но гвардейцы все равно держались.
Лорд-генерал, отпустив телохранителей-улан, без охраны подошел к остову здания, когда-то, вероятно, бывшего сараем для колесниц. Сейчас каменные столбы в конюшнях почернели от огня, а в крыше из глиняных черепиц зияли дыры, сквозь которые были видны опорные балки.
Внутри сарая располагался сторожевой пост кантиканцев. Трое гвардейцев сидели у костра. Еще двое с лазганами на сошках расположились у низких окон конюшни, просматривая развалины на востоке — направление, откуда должен был появиться противник.
Когда Фейсал вошел в сарай, гвардейцы вскочили. Их командир — сержант с вьющейся бородой — четко отсалютовал.
— Сержант Сулас, сторожевой пост 11/А, 55-й батальон, 7/15-я бригада, сэр! — гаркнул сержант как на плацу.
— Вольно, солдаты, вольно, — махнул рукой Фейсал. Лорд-генерал смотрел на гвардейцев сторожевого поста 11/А. Они были истощены, плохо перевязаны и ослабели от ран. Фейсал знал, что большинство часовых были ранеными, на которых у медиков не хватало медикаментов. Зная, что раненые ослабляют боевую эффективность взвода, эти солдаты оставались на аванпостах вдоль линии фронта, в качестве передовых наблюдателей. Скорее всего, к утру эти люди будут уже мертвы.
Фейсал присел рядом с сержантом у костра и немного погрел руки.
— Какой последний приказ по части? — спросил он.
— Позавтракать, сэр, — ответил сержант Сулас.
Сержант разогревал на углях банку консервированного «мяса 3-го сорта», поворачивая ее острием штыка.
— Если желаете, сэр, можете присоединиться к нам, — предложил молодой рядовой.
Фейсал вспомнил, что он не ел нормально с самой высадки, и почувствовал, что ужасно голоден.
— С удовольствием, если у вас найдется паек для меня, — сказал лорд-генерал.
Сержант Сулас ловким движением выхватил банку с мясом из костра и бросил ее в горшок с холодной водой и чайными листьями. Раскаленная банка нагрела воду, подняв облако пара. Сразу же сержант вытащил банку из горшка и открыл ее ножом. В банке оказалась неожиданно прилично выглядящая порция мяса мраморного цвета.
— Весь фокус в том, сэр, чтобы есть это мясо, не слишком пробуя его на вкус, — сказал сержант. Он выскреб мясо в контейнер с восстановленным рисом и начал добавлять приправы, его руки мелькали над упаковками, как у фокусника.
— Маринованные стручки перца — самая важная вещь для хорошего завтрака. Они маскируют запах консервантов, которые добавлены в мясо, чтобы оно дольше хранилось, сказал сержант, набрав немного риса в котелок и протянув его лорду-генералу.
Студенистое мясо растаяло в рисе, перемешанном с маленькими стручками красного перца в дымящемся контейнере. Лорд-генерал снял перчатки и прямо руками бесцеремонно начал отправлять рис в рот, издавая приглушенное чавканье. Рис был соленый и маслянистый, но не слишком жирный. Пряная острота маринованного перца заставила его с наслаждением вдохнуть запах еды. За несколько секунд Фейсал вычистил последние зернышки риса и стручки перца из котелка.
Лорд-генерал дождался, когда гвардейцы закончат завтрак в задумчивой тишине. Когда рис был съеден и чай выпит, Фейсал махнул рукой сержанту.
— Почему вас назначили на передовой пост?
Сулас молча расстегнул гетр на лодыжке и осторожно снял ботинок. Его носок, скользкий от крови, прилип к ботинку и соскользнул вместе с несколькими клочками кожи. Это была рана от лазерного выстрела, частично прижженная и сочившаяся каплями крови и гноя. Фейсал увидел кровавое отверстие в верхней части ступни, промокшей от гноя и покрытой пузырями обожженной кожи.
