– Нет, так нельзя, – замотал головой Охотник. – Ночью здесь прокатится Неистовый гон и сметёт всех, кто не укроется в священном месте. А мальчику необходим целитель.
– Он неодарённый – обождёт. А до разгула демонов-ши в неделю Мардуна ещё два месяца, – возразил звероуст.
– Лучезарные разорили кладбище возле Эскендерии, чтобы открыть для них проход. Хотят устроить диверсию на ваших землях, – заспорил Николас.
– Не велика беда. Неистовый гон страшен только для тех, кто отмечен печатью мар. Мальчики, вы ведь постоите друг за друга? – спросил Аллен. Дети кивнули. – Да и у меня проблем с родителями нет. А у тебя?
Охотник поморщился и стиснул зубы.
Какой же этот дозорный неопытный. Когда говорил, то брызгал слюной так, будто боялся потерять лицо.
Но даже чтобы сражаться с таким жалким противником, Николас слишком ослаб, чтобы бежать – тоже. Он развалился на своих вещах, как чахнущий над златом дракон, и смежил веки. Яркое солнце резало глаза, и голову сдавливало ещё больше.
Послышался звон скользнувшего в ножны меча, неуклюжие шаги и хруст сучьев. Маленький огнежар склонился над Охотником и положил ему на лоб ладонь.
– Он горит!
– Оставь его, Жан. А если он заразный? – крикнул Аллен. – Я перенесу наши вещи и раздобуду что-нибудь на обед, а ты присматривай за чужаком и тренируйся.
– А как же… Патрик? – неуверенно спросил Жан, но шаги Аллена уже стихли, а его аура отдалилась за грань видимости.
Николас приоткрыл глаза. На пожухлой осенней траве паслись две невысокие лошадки и мохнатый пони с круглым сенным пузом. Патрик поднялся и, вооружившись топором, поковылял в лес, пока Жан выкладывал кострище камнями и собирал хворост.
Плохо, что к неодарённому отнеслись, как к пустому месту. Рана ведь серьёзная, Патрик мог истечь кровью или заработать заражение. Теперь понятно, почему отец не жаждал переселяться в Норикию. О Николасе здесь бы, наверное, позаботились, а вот его семью восприняли бы как обузу.
Неодарённый вернулся с охапкой дров. Кровью не пахло, да и повязка промокла не так сильно.
– Попробуй, у тебя получится, – подбодрил Патрик брата, составив поленья домиком внутри кострища.
Жан съёжился и с ужасом посмотрел на дрова.
– Только отойди подальше. Воды принеси, – огнежар указал на пустой котелок, рядом с которым лежал Николас. – Не могу, когда ты смотришь.
Патрик опасливо приблизился к Охотнику.
– Не тяжело тебе быть «пропущенным» среди одарённых? – озвучил тот свои мысли.
Подросток ссутулился и опустил голову.
– Тяжело было, когда наши родители умерли от холеры. Мы бродили от деревни к деревне, летом ели ягоды и грибы, а зимой воровали. Наверняка умерли бы от голода и холода, если бы Компания «Норн» не обнаружила у Жана дар. Теперь с братом нянчатся, как с господским сыночком. А я как был ничтожеством, так и остался… – он подобрался и зло скрипнул зубами. – Но когда я вижу, как Жан мучается, мне хочется, чтобы он тоже был «пропущенным». А у тебя есть брат?
Николас выпал взглядом далеко-далеко, где осталось пепелище родного дома.
– Был когда-то. Мы не ладили, а потом… потом он умер, – ответил Охотник глухо. – Ступай, там ключ неподалёку. Я пригляжу, только осторожней с ногой.
– Да знаю я! Умру, как бродячий пёс, никому не нужный, – прошептал неодарённый и, подобрав котелок, побрёл прочь.
Стоило ему скрыться за деревьями, как раздались сдавленные всхлипывания. Жан баюкал правую руку и глотал слёзы. Видно, перед товарищами слабость показывать боялся.
Теперь вещи вряд ли тронут. Николас поднялся и направился к мальчику.
– Не три, а то хуже будет.
Жан промокнул рукавом катящиеся по лицу слёзы.
– Шрам останется навсегда?
Николас опустился рядом на корточки и осмотрел его правую руку. На запястье вздулся большой красный волдырь, мелкие белые пузыри покрывали все ладони. Последняя порция мази Эглаборга ушла на них.
– Зарастёт новой кожей через пару недель, а потом ты загоришь на солнце, и станет совсем незаметно.
Обречённо вздохнув, Жан придвинулся к кострищу и вытянул ладони вперёд. Шепча, он тряс пальцами и дул, но даже дым не появлялся. Повезло, что дар у мальчонки только второго уровня. Был бы он чуть сильнее, всё бы тут спалил.
– Почему не получается? Зачем мне эти способности, если я даже использовать их не в состоянии? – выкрикнул Жан и едва не пнул дрова сапогом. – Аллен говорит, что я безнадёжен и всех подвожу.
– В детстве отец заставлял меня заниматься фехтованием. Мой учитель тоже говорил, что я безнадёжен, – усмехнулся Николас. – Я был мелким, с трудом управлялся с тяжёлым мечом. Мне всё время приходилось думать о том, как его удержать и не поранить себя вместо того, чтобы отбивать атаки противника. Но потом у меня появился другой, более терпеливый и опытный учитель. Он показал, как примериться к собственному оружию и перестать бояться. Так и тебе нужно побороть свой страх перед пламенем. Попробуй!
Охотник вручил ему огниво.
– Мастер Аллен не велел, – смутился Жан.
– Ему и знать не обязательно, – подмигнул Николас.
Мальчик несмело принял помощь. Кремень высек искры об кресало, зашипела сухая трава и иголки. Жан помахал тряпкой, и, наконец, от хвороста повалил дымок. Лёгким касанием ветроплава Николас раздул пламя настолько, что оно с хрустом накинулось на смолистые дрова.
– Здорово! – восхитился Жан.
– Способности как лошади, их нельзя бояться, иначе они не станут повиноваться, – Охотник занёс свои пальцы над его и подул струйками холодного воздуха. Лицо Жана едва заметно смягчилось. – Не думай о том, что обожжёшься или обожжёшь кого-то. Найди островок спокойствия внутри себя, поверь, что сможешь, и всё получится.
Закрыв глаза, Жан растопырил ладони. Аура мерцала мерно. Николас коснулся кончиков его пальцев своими. Огнежар затаил дыхание. Охотник медленно начал отводить руку, и между ними побежали искры.
– Открой глаза.
Жан уставился на свои ладони: с них сыпались сверкающие янтарём огоньки и тонули в пламени костра.
– Не страшно? – с вызовом спросил Охотник.
Бросив взгляд на танцующие языки пламени, Жан опустил подбородок на грудь. Кажется, в сумках завалялся огарок свечи ещё из Элама. Охотник зажёг его от костра и передал одарённому.
– Начни с малого. Усмири огонь – потуши свечу.
Огнежар повертел огарок на ладони, изучая его. Горячие капли воска стекали вниз и застывали, не попадая на кожу.
– Огонёк похож на лепесток красивого цветка, какие растут за оградами особняков богачей в городе. Мне всегда хотелось сорвать хоть один, чтобы рассмотреть поближе.
– Дерзай!
Жан накрыл фитиль двумя пальцами. Пламя погасло. На ладони остались только крошки чёрной копоти.
– Вот видишь, ты усмирил огонь. Теперь попробуй зажечь её так же, как погасил.
Мальчик снова дотронулся двумя пальцами до фитиля, но ничего не произошло.
– Ты неправильно дышишь, – подсказал Охотник. – Знаешь, откуда берётся сила огнежаров?
Он покачал головой.
– От дыхания и эмоций. Чтобы зажечь пламя, выровняй дыхание.
Сопя, как маленький ёж, Жан сделал несколько глубоких вдохов.
– Теперь закрой глаза, дотронься до свечи и подуй на неё огнём, – продолжал советовать Николас. – Не теряй ритм, иначе пламя не удержать.
Распахнув глаза, Жан с удивлением уставился на свечу. От фитиля поднялась тоненькая струйка дыма. На чумазом лице заиграла улыбка.
– Попробуй снова, – предложил Охотник.
Выровняв дыхание, огнежар закрыл глаза и дотронулся до свечки. Из-под его пальцев вырос маленький огонёк. Зацепившись за фитиль, он расцвёл красным бутоном. Жан открыл глаза и просиял. Для уверенности он ещё несколько раз потушил и зажёг свечу.
– Мастер Стигс, а как черпать силу из эмоций? – спросил огнежар, когда фитиль измочалился настолько, что утонул в плавленом воске.
– Из эмоций получается гораздо более мощный огонь, но для этого надо уметь ими управлять, а иначе не избежать ожогов, – Николас указал на волдыри на руках Жана. – Учись сохранять спокойствие, что бы ни происходило вокруг.
