Эгвейн, задумавшись, пропустила остальное мимо ушей. Говоря о Мэте, Брин взглянул на нее. Сестры были убеждены, что ситуация с отрядом и Мэтом им полностью ясна, и не слишком вникали в нее, но Брин, как ей показалось, в этом сомневался. Наклонив голову так, чтобы поля шляпы скрывали глаза, Эгвейн внимательно вглядывалась в его лицо. В Салидаре Брин дал сестрам клятву, что создаст армию и поведет ее против Элайды, чтобы свергнуть ее, но почему он это сделал? Он мог не давать никакой клятвы, мог взять на себя гораздо меньше, Айз Седай все равно согласились бы, ведь их заботило одно: прикрывшись огромной армией, точно страшной маской в День Дураков, напугать Элайду. Все они, правда, понимали, что иметь Брина на своей стороне очень даже неплохо. Так же как отец Эгвейн, он принадлежал к тому типу мужчин, рядом с которыми в любой ситуации нет места панике. Внезапно до Эгвейн дошло, что, если бы он лично, даже не учитывая армию, не поддерживал ее, это было бы так же плохо, как если бы против нее выступил весь Совет. Суан крайне редко отзывалась о Брине хорошо, но однажды все же сказала, что он человек значительный; правда, она тут же попыталась отказаться от своих слов. Всякий хорошо знающий Суан Санчей понимал, что она имела в виду: значительный в ее устах все равно что ответственный.
Всадники пересекли неглубокий ручей, едва замочив копыта коней. В воде сидела лохматая ворона и долбила клювом застрявшую на мелководье рыбу. Завидев людей, птица взмахнула крыльями, точно собираясь взлететь, но передумала и вернулась к своей трапезе.
Суан тоже смотрела на Брина – ее крутобедрая лошадка сразу побежала более резвым аллюром, когда Суан перестала чуть что натягивать поводья. Эгвейн не раз пыталась расспрашивать Суан, какими мотивами руководствовался лорд Брин, но личные, весьма запутанные отношения Суан с этим человеком мешали ей трезво рассуждать о нем; как правило, она лишь злилась и язвила. Она либо ненавидела его целиком и полностью, от макушки до пят, либо любила, хотя представить себе Суан влюбленной так же трудно, как ворону – плавающей.
Гребень холма, на котором совсем недавно видны были солдаты отряда, сейчас опустел; Эгвейн и не заметила, как они скрылись. У Мэта репутация хорошего солдата? Еще одна ворона, умеющая плавать. Эгвейн была уверена, что он принял на себя командование только ради Ранда, хотя в душе по-прежнему против этого. Иногда бывает очень опасно самоуверенно полагать, что полностью понимаешь ситуацию, напомнила она себе, поглядывая на Брина.
– ...должен быть наказан! – Мирелле все еще пылала негодованием. – Предупреждаю вас, если я узнаю, что вы снова встречались с Преданными Дракону...
Дождю безразличен валун, который он поливает. Примерно так же вел себя лорд Брин, или по крайней мере так это выглядело со стороны. Он уверенно скакал вперед, внимательно оглядывая окрестности и иногда отрывисто отвечая «Да, Мирелле Седай» или «Нет, Мирелле Седай». Можно не сомневаться, что уж он-то не пропустил момент, когда исчезли солдаты. Его терпение, похоже, безгранично – совершенно очевидно, что он ведет себя так не потому, что чего-то боится, – но Эгвейн была не в настроении выслушивать все это.
– Хватит, Мирелле! Лорда Брина не в чем упрекнуть.
Потирая виски, Эгвейн подумала, что, наверно, по возвращении в лагерь имеет смысл попросить одну из сестер Исцелить ее. Ни Суан, ни Мирелле в этом деле больших способностей не имеют. Нет, не стоит. Исцеление плохо помогало в тех случаях, когда речь шла об обычном недосыпе и излишнем волнении. К тому же Эгвейн вовсе не хотела, чтобы по углам начали шептаться о том, что возросшее напряжение ей не по силам. С головной болью можно справиться, и не прибегая к Исцелению, хотя, к сожалению, не в той обстановке, в которой она находится сейчас.
Щеки Мирелле вспыхнули, она поджала губы, вскинула голову и отвернулась, Брин же внезапно чрезвычайно заинтересовался рыжекрылым соколом, описывающим круги неподалеку. Даже очень храбрый человек способен в нужный момент проявить разумную сдержанность. Сложив крылья, сокол камнем рухнул вниз, нацелившись на жертву, плохо различимую среди высохших миртовых кустов. Эгвейн в какой-то степени приходилось действовать точно так же, то есть почти вслепую, не видя цели, кидаться в том направлении, где, как ей казалось, цель находилась. Оставалось лишь надеяться, что направление выбрано правильно.
Эгвейн глубоко вздохнула и постаралась, чтобы ее голос звучал спокойно:
– Тем не менее, лорд Брин, думаю, в дальнейшем вам действительно лучше воздержаться от встреч с Талманесом. Вы ведь наверняка выяснили о его намерениях все, что требовалось. – Свет, молю тебя, чтобы Талманес не разболтал ему слишком многого. Было бы неплохо отправить к нему Суан или Лиане, чтобы предостеречь, – хотя не факт, что он прислушается к этому предостережению, – но вряд ли это возможно, учитывая настроение сестер. Все равно что пойти на риск увидеться с Рандом.
Брин коротко поклонился:
– Как прикажете, Мать. – В его тоне не было ни тени насмешки; никогда Эгвейн не ощущала ее. Похоже, пробыв долгое время рядом с Айз Седай, он научился неплохо владеть голосом.
Суан бросила на Брина хмурый, недоверчивый взгляд. Возможно, она все же смогла бы ответить на вопрос, как далеко простирается его преданность. Несмотря на нескрываемую враждебность к нему, она знала его как никто, хотя бы потому, что провела в его обществе больше времени, чем кто-либо.
Эгвейн крепко стиснула поводья Дайшара – только бы не схватиться за виски.
– Далеко еще, лорд Брин? – Не хотелось бы, чтобы он почувствовал ее нетерпение, сдерживать которое становилось все труднее.
– Осталось совсем немного, Мать, – ответил он, почему-то снова бросив взгляд на Мирелле. – Мы почти на месте.
Вокруг становилось все больше ферм, как на равнинах, так и на склонах холмов. Низкие каменные дома и амбары, пастбища без ограждений, на которых паслись немногочисленные коровы, такие тощие, что торчали ребра, похожие на сучья, и чернохвостые овцы, вид которых вызывал жалость. Большей частью фермы были целы, хотя то там, то тут попадались и сожженные. Может, сгоревшие дома должны были напоминать уцелевшим жителям, что случится с ними, если они не объявят себя приверженцами Возрожденного Дракона?
На одной из ферм Эгвейн заметила фуражиров лорда Брина. Без сомнения, это его люди, судя по тому, каким взглядом он посмотрел на них, и по отсутствию белого флага. Солдаты Отряда Красной Руки всегда старались тем или иным способом напомнить окружающим, кто они такие. Кроме вымпелов и знамен в последнее время многие из них стали носить красный шарф, повязанный на руке ближе к плечу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
