Накануне Фаркус передал ему записку: «Вы обещали помощь, Иллар Илонийский. Карташ».
— Они утверждают, что они кордийские беженцы. Это странно. Их немного пришло с Кордии. В основном они ушли в Тогот. Много их рассеялось по северу Илонии. Что привело этих сюда? Вы знаете их?
— Да, Фаркус. Знаю. Мы примем их.
— А вдруг это ловушка? Западня?
— Не эти.
Они встретились с Карташем на приличном расстоянии от ворот. И опять в сопровождении уже знакомых Иллару двух горянок — молодой и постарше. Все трое сильно изменились. Карташ был бледен и явно ранен. Стоящий рядом конь скорее поддерживал его в вертикальном положении, чем предназначался для езды верхом. Старшая из женщин — больна. Ее глаза горели лихорадочным блеском. У девушки было изможденное лицо, усталые, потухшие глаза и опустившиеся плечи.
Иллар и его спутники спешились.
— Приветствуем вас, принц Иллар, — произнес, тем не менее, бодрым голосом Карташ.
— Я не принц, — резко прервал его Иллар, — тело моего отца ещё не найдено.
— Прошу прощения, лорд Иллар. И сожалею.
— Простите, я не должен был вас прерывать.
Карташ замолчал, явно собираясь с силами. Но продолжила женщина:
— Нам нужна помощь, лорд Иллар. Мы пришли за вашим обещанием. Вы выполните его?
— Вам оказали бы помощь и без меня, госпожа…
— Матрия.
— …госпожа Матрия. Но я постараюсь сделать всё, что вы ни попросите.
— Нас не впустили в город.
— Впустят. Но надо подождать. Сейчас подвезут воду, разожгут костры, поставят палатки. Вы все должны тщательно вымыться, ваша одежда покипятиться. Ветхие лохмотья — сжечься. Вам дадут новую, если вы нуждаетесь, но она будет простая, уж извините. Лекарь осмотрит больных. Вас определят в назначенное место. Некоторое время вы побудете в карантине.
— Строгие приготовления, — вступил в разговор Карташ.
— Мы должны исключить распространение заразных болезней, — пожал плечами Иллар.
— Вы всех так встречаете? Карантином?
— Не всех, но беженцев — обязательно.
— Сколько народа в городе?
— Мы примем всех. Но по возможности отправляем в другие города, — уклончиво ответил Иллар. — К вам это не относится. Раз вы дошли, мы вас примем.
— Тем более что вы дали нам обещание.
— Вне зависимости от моего обещания.
— И все же вы нам не доверяете.
— Эти сведения — не жизненно важные для вас.
— Жизненно важные, если мы будет лишними ртами во время осады.
— У вас много больных и раненных, — Иллар обвел рукой усталых людей, опустившихся на землю там, где и стояли, — у нас вам нечего бояться.
Со стороны реки показались подводы с чанами, со стороны столицы — кавалькада повозок. Разговор был окончен. Карташ и обе женщины пошли организовывать и подготавливать своих людей.
Иллар с Потангом и со своим сопровождением объехал лагерь, наблюдая, как возводились тенты и палатки, как разводились костры.
Деревья вырубались целыми лесами, что стояли вокруг Нарты. В столице построили несколько общественных купален, всех приезжих первым делом вели туда и только потом выпускали на улицы города. Каждый трактир получил право заготовлять дрова, сколько сможет. На вопрос Иллара, что это лишнее дерево будет способствовать распространению пожаров, Бахтин серьезно ответил, что все дрова надлежало помещать во все свободные подвалы. Даже подземная темница была заполнена дровами. Но чистота в городе будет, несмотря ни на что. А осаждавшие останутся, если и не в холоде, лето еще не закончилась, то, по крайней мере, без горячей пищи и без возможности высохнуть после дождя.
Весь оставшийся хворост за пределами города сжигался или, вот как сейчас, использовался для купания беженцев. При приближении врага, все сожжется. Чтобы сделать осадные лестницы и машины, врагу придется попотеть, доставляя лес издалека.
Так же дело обстояло и с камнями. Возле стен с внутренней стороны крепостной стены лежали груды камней с окрестностей Нарты. В каждом доме — целые корзины валунов и камней помельче. И сейчас полчища мальчишек рыщут по округе, собирая мелкие камни, а их отцы — камни побольше. Нагруженные телеги идут в город.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Сейчас, впервые выехав за пределы Нарты, оглядывая прилегающую местность, Иллар убеждался в этом. Трава скошена, поля убраны, прилегающих лесных островков не осталось. Конечно, чуть подальше от столицы леса растут, можно и рубить, и подвезти. Но трудностей осаждающим это прибавит, несомненно.
Дома снаружи города, от участи которых Иллар так малодушно сбежал в прошлый раз, сейчас стояли покинутыми. Жители давно переселились в столицу, забрав свой скарб с собой. Бахтин не спешил начать разрушение лачуг, пока судьба не определилась окончательно. Но теперь в срочном порядке их разбирали, готовилось их сожжение. Через пару дней лишь зола и пепел останется на этом месте. Хорошее подспорье для будущего урожая.
Иллар не без задней мысли попросил Потанга сопровождать себя. Накануне Латин передал Потангу от его имени листки, которые вёл писарь во время суда. Ему не хотелось заново переживать этот суд, рассказывая о нём, а ведь объяснения с Потангом лишь отложились и, зная старого знакомого, тот не удовлетворился бы объявлением глашатаем решения Королевского суда о невиновности Иллара.
Здесь, вне города, вне обрушившихся на Иллара и Потанга разнообразных дел, было неплохое место, чтобы объясниться.
После знаменательного турнира десять лет назад отношения между двумя подростками, а потом и юношами сложились неоднозначные. Потанг и раньше, и теперь был умелым мечником, великолепным всадником, хорошим воином, был честен и предан королевской семье. Его уважали и любили. Сейчас он был правой рукой Стенли в его большом отряде всадников.
Двое молодых людей довольно таки часто встречались, но старательно не замечали друг друга. Потанг не простил обидного к нему отношения. Иллар был равнодушен. Ради Стенли они делали вид, что ничего не произошло, но ни для кого не было секретом, что оба избегают общения друг с другом.
Несколько раз то Стенли, то Латин предлагали им дружеские поединки, в которых можно было бы выплеснуть накопившую обиду и равнодушие, но оба пожимали плечами и отказывались.
— Ты можешь спросить у меня, что тебе не понятно, — сказал Иллар, когда они объезжали город.
— Ты действительно сдал Алмику из-за Стенли?
— Ты прочитал об этом. Мои слова на суде были именно тем, что я сделал.
— Что ты чувствовал?
— Облегчение. Что Курхот согласился.
— Мог не согласиться?
— Мог поставить еще условия. На которые я не смог бы согласиться.
— Никто не знал, что это именно ты сдал. Ты специально скрыл это, чтобы тебя не обвиняли в малодушии?
— Нет. Я не мог позволить на виду разделять власть. Хайдир был командующим. Незачем было показывать, что его приказы могут быть оспорены.
— Зато сейчас вся власть у тебя.
— Да.
— Радуешься?
Иллар взглянул на Потанга. Тот был серьезен. И не язвителен, насмешлив, вызывающ, как показалось Иллару, судя по вопросу.
— Глупый вопрос и мне, кажется, ты сам не веришь в положительный ответ.
— Я помню, Иллар, как ты назвался принцем там, на поле боя.
— Ты читал, почему я это сделал.
— Читал, но хочу услышать это тебя.
— Потанг, ты сам командовал, а сейчас у тебя задача еще значительней. Ты знаешь, что такое ответственность. Сейчас для меня — это не только город, но и королевство. Вчерашний предатель, я не могу каждого, как тебя, убедить, что я не предавал ни короля, ни отца, ни королевство. Титул мне помог. Чтобы ты не думал, это не радость. Это надо просто делать. Несмотря ни на что. И если отец жив, мне придется отчитываться не только перед жителями Нарты, Илонии, но и перед ним. Я не имею права на поражение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мне будет нелегко принять тебя, как правителя.
— Я привыкну. Ты тоже.
— Ты оправился от своих ран?
— А ты?
Потанг кивнул. Затем продолжил:
— Я уважал твоего отца. Мне жаль.
