Люмин хотела позвать на помощь, но черная волна захлестнула ей рот.
«Кажется, это конец», — поняла она.
Омут вытягивал из нее силы, воспоминания, саму личность. Люмин медленно растворялась в чернильных потоках. Постепенно стирались из памяти лица друзей и имена врагов. В сознании вспыхивали слова: «Тейват», «Инадзума», «Синьора»… Ни одно из них не имело значения. Люмин шла на дно, и у нее больше не осталось сил сопротивляться.
Сяо…
Она сама не знала, в каких глубинах памяти отыскала это имя.
Сяо.
Непослушные пряди волос в пальцах. Тянущиеся по рукам шрамы. Расколотая маска Яксы.
В затуманенном сознании Люмин вспыхнули слова Кевина: «Только свет может развеять тьму».
Свет. Ей нужен свет. Ей нужно вырваться из хватки забвения и вернуться в мир живых, туда, где ее ждет Сяо.
Она с трудом высвободила руку из чернильного плена и попыталась вытолкнуть себя наверх. Ничего не получалось. Люмин словно билась в невидимый потолок, чувствуя, как постепенно начинает задыхаться.
«В самый темный час ищи свет внутри себя!»
Мягкие осторожные прикосновения. Поцелуй на берегу.
Люмин толкала себя все выше и выше, отчаянно сопротивляясь давлению тьмы.
«Я тоже люблю тебя, Люми».
По ее ладоням пробежали искры. Она взметнула руки вверх, погребла, чувствуя, как золотистое сияние пронизывает ее душу и как чернильный омут съеживается, испуганный ее решимостью.
«Я люблю тебя».
За спиной Люмин вспыхнули золотые крылья. Она взмахнула ими, сбрасывая чернильные капли, и вырвалась из омута вверх, навстречу свету. Навстречу жизни.
Вылетев за порог злополучной двери, Люмин перекувыркнулась в воздухе, чудом избежав столкновения со стеной, и устремилась к арке в конце коридора. Мир за ее спиной рушился. Она слышала, как трещат доски, как стены складываются, будто карточный домик, и как слетают с петель двери.
Лети! Не оборачивайся!
«Сяо… Скоро… Совсем скоро мы увидимся».
Поток ветра подтолкнул ее в спину, и Люмин, поймав нужное воздушное течение, стремглав пронеслась через арку.
Мир исчез в ослепительном золотом сиянии.
*
Кадзуха поклялся, что будет сражаться до последнего, и не собирался отказываться от своего решения.
И все же ему давно уже стало ясно: им никогда не одолеть сегуна Райдэн. Даже ослабленная Кольцом Изнанки, она обладала могуществом, недоступным носителям Глаза Бога, и на удивление ловко обращалась с непокорным потоком энергии Электро.
Она опрокинула его фиолетовой вспышкой и, повернувшись к Аяке, сделала широкий шаг. Кадзуха вытер с рассеченной губы кровь. Подтянулся на локтях и, вытянув дрожащую руку, дернул Райдэн за плащ. Она развернулась, и новый сгусток молний оплел тело Кадзухи, выбивая сознание, вырывая из рук обломки клинка. Аяка набросилась на сегуна сзади. Райдэн, развернувшись, откинула ее направленным потоком Электро. Аяка со вскриком ударилась спиной о каменные плиты и затихла.
Голос Райдэн прозвучал безжизненно:
— Оставьте сопротивление или будете уничтожены.
Кадзуха попытался встать, но сил уже не оставалось. Райдэн нахмурилась. Медленно подняла руки над головой, и в ее ладонях начал собираться новый элементальный сгусток.
«Мне не пережить этого удара», — осознал Кадзуха.
Как иронично. Похоже, их с Томо судьбы были связаны с сегуном Райдэн неразрывными красными нитями. Им обоим было суждено умереть от ее руки.
«Может, это значит, что мы встретимся по ту сторону?»
Он крепко зажмурился, не желая смотреть в глаза собственной смерти, но рокового удара так и не почувствовал.
Не веря в удачу, Кадзуха поднял голову и обнаружил перед собой человека, которого меньше всего ожидал увидеть. Перехватив клубок молний Райдэн, между ней и Кадзухой стояла Яэ Мико.
Но как такое возможно? Разве она не уснула, поддавшись воздействию Кольца Изнанки?
— Ну и ну, — сказала Яэ, отправляя элементальный сгусток в небо. — Только взгляни на себя, Эи. А я ведь предупреждала, что эта кукла создаст тебе еще немало проблем.
Кадзуха надеялся, что появление Яэ Мико поколеблет ледяную решимость сегуна, но Райдэн лишь мрачно расставила руки в стороны, подготавливаясь к новой атаке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ладно, — вздохнула Мико. — Как скажешь.
Она метнулась вперед. Кадзухе показалось, что черты ее лица искажаются, становятся лисьими, но он толком не успел ничего рассмотреть: Яэ Мико исчезла в серебристой вспышке, и вокруг Райдэн появилось пульсирующее магическим светом кольцо. Райдэн пошатнулась. С ее губ сорвался протяжный стон. Она схватилась за голову, и Кадзуха увидел, как закатились ее глаза.
Эи и сегун Райдэн боролись за право обладать телом.
Над Тэнсюкаку прокатился звонкий голос Яэ Мико:
— Сейчас, Венти!
И в тот же момент над остатками королевского дворца разнеслась чудесная мелодия, от которой у Кадзухи мигом защипало в глазах.
Подняв голову, он увидел, как с темных небес на потоках ветра спускается Венти. Его пальцы нежно перебирали струны лиры, порождая необыкновенную музыку. Она разливалась по полю боя успокаивающей волной и, казалось, проникала даже в самые темные глубины, в те места, которых никогда не касался солнечный свет. Глаза барда были закрыты. Он целиком растворился в собственной песне, и Кадзуха, вслушиваясь в звук его голоса, ощутил в горле тугой комок.
Девушка под сакурой сидела, гладила пушистую лису.
«Хочешь, я тебе пообещаю, что однажды каждого спасу?
Хочешь, я скажу тебе, что вместе мы пройдем сквозь бури и моря?»
Девушка под сакурой сидела. Чутко ее слушала сестра.
Кадзуха опустил руку в карман и покрутил в окровавленных руках зеленый листок. А затем, медленно приложив его к губам, тоже заиграл, быстро подстроившись под звучание песни Венти.
«Хочешь, я тебе пообещаю: нас с тобой ничто не разлучит?
Время к нам бывает так жестоко… От потерь не скрыться, и болит
Сердце, что наполнено любовью. Я пообещаю сохранить
Веру в свет. Тепло в моей ладони. Крепко нас связующую нить».
Фигура Венти источала свет, который вынуждал демонов отступать. Ободренная армия Сангономии и сегуната, воздев к небу копья и клинки, с воинственным кличем бросилась в атаку, и Горо с Бэй Доу неслись впереди, поддерживая воинов мотивирующими выкриками.
Девушка под сакурой сидела. Рядом больше нет ее сестры.
Нет и веры, нет тепла в ладони. Нет в глазах сияющей искры.
Боль уже казалась нестерпимой, когда вдруг во мраке вспыхнул свет.
«Клятву я тебе не позабуду, сколько б ни минуло сотен лет».
Метнувшийся мимо сегуна Райдэн Тома подбежал к Аяке, помог ей подняться, бережно поцеловал в рассеченный лоб. Аяка плакала — от боли, от облегчения и от осознания того факта, что жизнь ее брата по-прежнему в опасности. К ним, прихрамывая, уже мчалась Кокоми.
В тот же миг под сакурой великой разлилось уютное тепло.
Пусть печаль прогнать оно не в силах, но зато не властно над ним зло.
Аято ощутил, что сопротивление Кольца Изнанки ослабевает. «Еще немного, — повторял он себе все то время, которое пытался уничтожить артефакт. — Еще немного…»
Его глаза почти закрылись, когда он увидел слабый серебристый свет, исходивший от кольца на указательном пальце. Казалось, это Тэкуми протянул ему руку с той стороны, оберегая от разрушительного воздействия Глаза Порчи.
Аято судорожно выдохнул. Кольцо Изнанки по-прежнему сопротивлялось, но Аято держал крепко, думая не о нестерпимой боли, а о том моменте, когда увидел Тэкуми в последний раз. О Кэтсуо и Тадао — храбрых ниндзя Сюмацубан, которые отдали ради него свои жизни. О родителях. Обо всех, кто ушел за грань и кто теперь незримо его поддерживал. Он не видел их — он уже ничего не видел. Но он слышал эхо их голосов: «Еще немного. Ты справишься. Все будет хорошо».
Девушка под сакурой сидела, чувствуя связующую нить:
Те, кто нас покинул, не уходят. В сердце они будут вечно жить.
Сегун Райдэн покачнулась и, не выдержав внутренней борьбы, упала на колени. Музыка закончилась. Венти мягко приземлился на каменные плиты и подошел к границе серебристого кольца, созданного Яэ Мико. Кадзуха опустил листок. Его сердце пропустило удар.
