— Лежите, лежите, — строго сказала сестра, — вам еще нельзя шевелиться.
Сестра пододвинула стул к кровати Инге и пригласила Стива сесть.
— Не дольше десяти минут, — предупредила она, — и не разрешайте ей двигаться и много говорить. Через десять минут я приду за вами.
Она вышла, шурша накрахмаленным халатом.
— Ну и хорошо, что все обошлось, — сказал Стив, — теперь ты будешь быстро поправляться. Только выполняй строго все требования врачей.
— О Стив, то есть Джон, прости меня. — Ее большие глаза наполнились слезами. — Я причинила тебе столько хлопот. Прости…
— О чем ты говоришь, девочка, — Стив осторожно погладил ее маленькую, почти прозрачную руку, лежащую поверх простыни, — это я во всем виноват. Мог бы и догадаться. — Стив постучал себя кулаком по лбу. — Ты прости, Инге, что я… не разыскал тебя раньше. Но теперь все будет хорошо. Ты останешься тут до полного выздоровления — это, вероятно, дней десять или чуть больше. Тебя сегодня переведут в отдельную палату, я уже говорил с доктором. Пока ты находишься тут, тебя будет каждый день навещать… один мой друг. Его зовут Шейкуна — Шейкуна Хасан Гулед. Запомни это имя. Он африканец из Мозамбика. У него черная кожа, но сердце золотое. Он останется здесь твоим опекуном, позаботится о билете и будет сопровождать тебя в Гвадалахару. Из Гвадалахары он отправится ко мне — ты обязательно передашь с ним письмо.
— А ты? — тихо спросила Инге, едва шевельнув бескровными губами.
— Я задержусь в Лондоне еще день–два, но потом придется уехать.
— Расскажи мне… о том крае, куда поедешь.
— Слушай… Это бескрайний океан тропических лесов. Там сейчас жаркое лето. Там, впрочем, всегда жарко, но сейчас там еще и лето… В глубине этих лесов, вдали от городов и дорог, есть сказочное царство. Его начал строить злой волшебник, но, не достроив, умер…
— А разве волшебники умирают, Джон?
— Случается… Ему помогли это сделать другие злые волшебники. И тогда во главе этого царства встал другой волшебник, сын прежнего.
— Тоже злой?
— Как сказать. Вначале он был никакой. Он даже не хотел править царством. Но потом согласился. Теперь у него… добрые наставники… Они надеются, что со временем он станет добрым волшебником… Но, понимаешь, Инге, волшебников очень трудно воспитывать и перевоспитывать, и чем сказка кончится, я еще не знаю…
— А воспитываешь его ты, да?
— С чего ты взяла?
— Мне кажется, что ты.
— Ну хорошо, и я тоже… немного. Но у него есть другие наставники. Кроме того, за ним очень следит одна добрая фея.
— Она тоже живет в этом царстве?
— Нет, она на другом конце света. Но феи и волшебники могут прыгать по планете, как кузнечики. Сегодня здесь, завтра там…
— Ты тоже можешь так прыгать?
— Иногда приходится… Но ты поменьше говори и побольше слушай.
— По–моему, ты тоже добрый волшебник, Джон…
— Увы… Пожалуй, я, скорее, из донкихотов. Это ныне не в моде…
Вошла молоденькая сестра и очень строго взглянула на Стива.
— Меня уже выгоняют, Инге. Завтра утром я навещу тебя. Будь умницей и набирайся сил. Впереди очень много дел…
Инге взглянула ему прямо в глаза:
— Поцелуй меня, Джон.
Он наклонился к ней. Она шевельнулась. Простыня немного сдвинулась, и Стив увидел в прорези ее сорочки золотую цепочку с тремя бирюзовыми подвесками.
Поправляя простыню, он коснулся пальцами ожерелья.
— Никогда не расстаюсь с ним… Джон, — шепнула Инге. — И не расстанусь. Кольцо, прости, я заложила… Но оно… падало с пальцев. Я его обязательно выкуплю перед отъездом.
Стив осторожно коснулся губами ее лба, потом поднял и поцеловал тонкие холодные пальцы и вышел, чувствуя, что сейчас он не в силах произнести больше ни слова.
Он шел вслед за сестрой по сияющему чистотой и белизной коридору и думал о том, какой он, в сущности, оказался скотиной…
Тео ждал его на противоположной стороне улицы возле остановки автобуса. День был сумрачный, сырой; туман чуть приподнялся, но продолжал висеть грязно–серой пеленой над самыми крышами. Из этой пелены сочилась мельчайшая холодная изморось. Стив поднял воротник плаща, достал сигарету и, демонстративно оглянувшись вокруг, подошел к Тео прикурить.
Тео щелкнул зажигалкой и тихо сказал:
— Все в порядке.
— Исключая мелочь, — отозвался Стив, — что застряли в Лондоне.
Подъехал двухэтажный автобус, и люди, ожидавшие на остановке, втиснулись в него. Остановка опустела.
— Пошли в ближайшее кафе, — решил Стив, — там поговорим.
Спустя полчаса план действий был готов. Стив составил текст телеграммы Цвикку в Сан–Паулу и отдал Тео.
— Сегодня воскресенье, — сказал Тео, — банк в Сан–Паулу закрыт. Они передадут телеграмму мистеру Цвикку завтра утром.
— Вот мы завтра вечером и будем ждать Тибба на Хай–гейт, — решил Стив. — Бибби теперь заберем с собой. А Шейкуна останется в Лондоне.
Тео молча кивнул, и они расстались.
В понедельник утром Цвикк осторожно постучал в комнату, отведенную Цезарю, Дверь открыл Суонг.
— Спит еще? — поинтересовался Цвикк, помаргивая покрасневшими от бессонницы глазами.
— Нет. У него лихорадка.
— Кто там? — послышался из глубины комнаты голос Цезаря.
— Это я, патрон.
— Ну так входите.
Цвикк подошел к кровати Цезаря. Тот молча указал пальцем на кресло. Цвикк присел, не отрывая взгляда от заплывшего опухолью лица Фигуранкайна.
— Хорошо меня разукрасили? — скривился Цезарь.
Цвикк сочувственно покивал головой.
— Люц требует вас к экрану, патрон. С рассвета добивается.
— Вот как… требует?
— Грозит начать военные действия, если не подойдете.
— И не подумаю.
— Так что ему сказать?
— Так и скажите.
— Мистер Цвикк, скажите, пожалуйста, господину Люцу, что босс болен и не встает с постели, — вежливо вмешался Суонг, — и что я, как врач, не могу разрешить ему встать.
— Вот так! — заключил Цезарь. — А что еще?
— Сведений о вашем “боинге” по–прежнему нет.
— Мерзавцы… Люц что‑то подстроил в Манаусе. Вчера он пытался выудить у меня, как я очутился тут. Даже проговорился, что считал меня мертвецом.
— Интересно, — прищурился Цвикк.
— А что ему теперь нужно?
— Поняли, что мы лишили их радиосвязи. Видимо, об этом он и хочет говорить с вами, патрон.
— Ну так придумайте с Тиббом что‑нибудь. А еще скажите: если начнет стрельбу, уничтожим их всех… УЛАКами.
— У них четверо наших, патрон, — три женщины и повар. Люц заявил, что если не подойдете к экрану, в десять он прикажет застрелить повара, а потом женщин, которых предварительно изнасилуют.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
