но как долго мы их искали. Впрочем, Кшинский о трагедии тоже знает, вот только ему не хватило ума понять, что погибший парень был родственником Макеева: Егора носил фамилию матери.
— Получается, Кшинский виноват в смерти отца Кира?
— Да не виноват он. К слову, его самого в Журавлином никогда и не было. Виноваты рабочие, что халатно приступили к сносу.
— Но Макеев мстит за брата именно Пете, – заключаю с сожалением. – Как ловко совпали его интересы с интересами Снежаны. Но при чем тут Рина?
— Как я могу предположить,— вступается Горский. Ну, конечно, он уже в курсе всего, что раскопал Миронов. — Именно после смерти Егора Макеев нашел Снежану с малышом на руках и поначалу помогал им деньгами. А потом сам увлекся этой миловидной блондинкой. Вот только привести в дом бедную, как церковная мышь, женщину старше себя, с ребенком, не имеющую ни образования, ни престижной работы, Макеев не мог. Он боялся, что отец отвернется и от него тоже. А потому продолжал встречаться с ней тайно, даже тогда, когда Снежана вновь залетела.
— Та девочка, что погибла в аварии… их общая дочь?
— Верно. Только Макеев ее так и не успел признать. У девочки в графе «Отец» стоял прочерк. После аварии, где вновь Кшинский стал невольным виновником, Снежана сменила фамилию и начала жизнь с чистого листа, надеясь однажды отомстить Пете по полной. Слишком много боли он принес ей с Макеевым, навсегда объединив их против себя.
В кабинете повисает гнетущее молчание. Каждый думает о своем. Мы все понимаем мотивы Макеева, Снежаны, даже Кира, только не знаем, что делать дальше.
— Я одного не могу понять, — первым нарушаю тишину. — Ладно, допустим, Петя ни черта не знал, но зачем Снежана вышла за него?
— Не от великой любви точно, — ухмыляется Коля. — Уверен, план мести Кшинскому был весьма простым: лишить дочери и разорить. Причем первое, благодаря Киру, заметь, тоже имеющему полное право ненавидеть Петра, должно было свершиться намного раньше, когда он не без помощи Макеева заманил девчонку в «Берлинго». В том, что она жива, твоя заслуга, Лерой, и , как ни странно, Кшинского, что спрятал ее позже в интернате.
— А потом, как чувствовал, что дочери нужна защита, и нанял меня, — мотаю головой, начиная понимать, что сам же все испортил. — Я же своими руками подтолкнул Петю и Рину к Макееву. Кшинский же неспроста просил его проверить, а я не смог! Мало того что ни хрена на этого гада не нашел, так еще и сказал, что тот чист.
— Ну, знаешь, Лерой, все мы тут хороши…
— Я одного не понимаю, как нам теперь от него избавится? Ни Макеев, ни Снежана не угомонятся, пока не отомстят, верно?
— Ты, прав! – соглашается Горский, как-то странно переглядываясь с Мироновым. А затем встает и подходит ко мне ближе. — Привлечь Макеева к ответственности пока не за что, как и Снежану. Все их попытки уничтожить Кшинского доселе были пустыми. Кроме одной…
— Кроме одной? — переспрашиваю, но в ответ тишина: Горский и Миронов надеются, что я догадаюсь сам. — Смерть первой жены Кшинского?
— Бинго! — Гена улыбается и, качнув головой, встаёт следом за Колей. — А помнишь, почему Кшинский внезапно прекратил расследование?
— Интерес угас, — шумно выдыхаю. — А точнее, сменился. Снежана. Она как раз только появилась в его жизни. Петя её повсюду за собой таскал.
— Очередное совпадение? — Миронов подходит ближе.
— Может и нет, но как это поможет доказать причастность Макеева к аварии.
— Никак! — обрубает Коля. — Подтверждения мы можем искать годами, да так и не найти. Дело старое, позабытое. Но что нам мешает заставить Макеева признаться самому?
— Вспомним былые годы? Только придётся подождать, когда Павлушу выпишут из больнички.
— Нет, Амиров, как ты знаешь, я теперь действую в рамках закона, — веселится Горский, а я не понимаю, как можно заставить человека сознаться в подобном по доброй воле. — Кстати, Макеев ещё утром покинул стены больницы в весьма бодром состоянии.
Перевожу взгляд с одного на другого, но яснее картина не становится, да и от новости, что Павлуша на свободе, по телу проносится мелкая дрожь.
— Снежана на протяжении многих лет планомерно разоряла своего мужа, то и дело подсовывая ему на подпись левые договоры, — вступает в беседу Гена.— Благодаря её стараниям, Кшинский практически банкрот.
— Ну, теперь он навряд ли продолжит идти у неё на поводу, — рассуждения о финансовых махинациях белобрысой стервы сейчас совершенно меня не волнуют.
— И опять ты спешишь, Лерой!
Меня начинает напрягать, что и Миронов, и Горский подходят все ближе и всё чаще переглядываются между собой.
— Чтобы окончательно завладеть имуществом Кшинского, Макееву нужна всего одна его подпись.
— И вы решили обменять её на чистосердечное признание? Ни черта у вас не выйдет! Макеев гадёныш, но не дурак!
— Не мы, а Петя. И не совсем обменять. Скорее спровоцировать, — Горский кладёт массивную руку на моё плечо. — Понимаешь, Валер, у Макеева не тот характер, чтобы отступать, тем более сейчас, когда притворяться больше не имеет смысла.
— Он очень зол и предсказуем, — добавляет Миронов, возвышаясь надо мной. Пытаюсь встать: сидеть становится некомфортно, но Горский не позволяет, рукой удерживая на месте. — Кшинский кажется ему глупым и беспомощным.
— О чём вы, чёрт возьми, говорите? — в ушах поднимается жуткий гул.
— Петя предложил Макееву сделку: он отдаст ему всё, что тот хочет, лишь бы тот оставил его и Рину в покое. Подписание бумаг должно произойти с минуты на
