– Не останавливайся! – сдавленным шепотом сказал я жене, продолжая идти вперед, удерживая в одной руке бейсбольную биту, а в другой руку супруги, которая в свою очередь, тянула за собой старшую дочь.
Когда мы добрались до выхода на лестничную клетку, то за нами снова треснуло и ухнуло. А после послышался частый тяжелый топот по полу.
Эти двое были позади нас! И они вот‑вот до нас доберутся, решил я.
Мой мозг отчаянно и лихорадочно работал, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации, пока не выдал план, показавшийся безумным и обреченным на провал. Однако других вариантов у меня не было. И я принялся за его выполнение…
Скорпион
Можно было рвануть сломя голову по лестнице вниз. Но твари, оставшиеся позади, наверняка бы без затруднений нагнали нас, обремененных рюкзаками и двумя малыми детьми. За двумя последовали бы остальные, и в таком случае у нас вообще не осталось бы ни одного шанса к спасению.
Тем самым, словно отчаявшийся азартный игрок, я поставил все фишки на «зеро». Затолкал сопротивляющуюся и не понимающую моей задумки супругу, вместе со старшей дочерью, за одну узкую створку металлической двери, отделяющую лестничную клетку от приквартирной площадки, спрятав их в небольшом пространстве за открытой створкой и стеной. А за второй створкой двери спрятался сам, удерживая на шее младшую дочь, прислушиваясь к ее учащенному дыханию, опасаясь, что та вот‑вот начнет хныкать и капризничать, выдав нас тварям.
Сквозь стеклянные окошки на створках двери я наблюдал за лицом супруги. Она поняла мой замысел и теперь молча смотрела на меня округлившимися от страха глазами, прижимаясь к стене, стараясь спрятаться за узкой створкой двери как можно надежнее, чтобы никакая часть ее тела не выглядывала наружу. Потом она посмотрела под ноги, вероятно на младшую дочь, стоявшую ниже обзора окошка, и сползла вниз.
Я также последовал ее примеру и опустился на корточки, опираясь спиной об стену, поджав под себя ноги, чтобы они не торчали и не были видны со стороны.
Дочурка, сидевшая на моей шее, вдруг тяжело всхлипнула и слабым, тоненьким и капризным голоском пролепетала мне в левое ухо.
– Пап‑а‑а‑а…. Едно‑о‑ошка‑а‑а‑а…
Десятки трехэтажных матерных ругательств, словно разгоряченные спортивные автомобили, остановленные на пути неожиданной автомобильной пробкой на перекрестке, готовы были слететь с моих губ. Я сжал зубы и осторожно, не издавая лишних шумов, снял дочь с плеч, положил на колени, крепко обнял и прикрыл ладонью нижнюю часть ее лица, закрытую тканью маски, предотвращая возможные рыдания о потерянном ею в пылу побега плюшевом единороге.
Стоило мне завершить свои приготовления, как частые, шлепающие по кафельному полу звуки, настигли нас. И совсем рядом, в считанных сатниметрах от моего уха, за тонкой металлической перегородкой, я услышал тяжелое свистящее дыхание. К которому присоединилось еще одно. А потом тяжелая лапа одной из тварей ненароком ударила по перегородке, за который мы прятались. И железный край дверцы с размаху врезался в мое колено, отчего мою ногу пронзила резкая и острая боль, будто от вонзившейся в плоть иглы. Мне пришлось до крови закусить губу, чтобы не охнуть от боли. По крайней мере, подумал я, когда боль немного стихла, нам повезло, что я закрыл дочь телом и удар пришелся не по ней.
При этом снова запахло плотной омерзительной аммиачной вонью. От чего в носу запершило и заслезились глаза. А твари все стояли в дверях и шумно вдыхали и выдыхали воздух, будто чуяли, что мы совсем рядом.
«Так‑таак‑таак‑та‑а‑а‑а‑к…» – негромко затарахтел плохо смазанным дизельным двигателем один из зверей. Вслед за первым заскрипел и второй, настолько близко, что я мог расслышать каждый слюнявый чавкающий всхлип, которым начиналось и заканчивалось скрипение невидимой мне через перегородку пасти.
Под моей ладонью, прикрывающей рот дочери, влажной от ее горячего дыхания, я ощутил судорожные всхлипы. В худом и костлявом тельце девочки я ощутил нарастающее сопротивление, так что мне пришлось сильнее сдавить ладонь и туже сжимать объятия, чтобы не позволить девочке издать ни звука.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мы бесшумно боролись с дочерью, и я чувствовал, как она продолжает усиливать сопротивление. При этом я знал, что рано или поздно, несмотря на мое внушительное физическое превосходство, она вырвется из моих объятий и завопит в полную глотку, тем самым немедленно раскрыв наше убежище. Крохотная четырехлетка. Милейшее и нежнейшее на вид создание. Но кому знать лучше, чем мне самому, что за видимой «мимишностью» любимой младшей дочери скрывается «цельнометаллическая оболочка» удивительно сильного и упертого характера, первостатейной «королевы драмы», образцового «скорпиона» по знаку зодиака.
Барабаны остервенело колотили по моим ушам, пока я удерживал звереющую дочь в руках, умоляя судьбу сжалиться надо мной и распорядиться так, чтобы твари оставили нас в покое. И когда мне казалось, что сдерживать дочь я больше не в силах, так остервенело она кусала мою руку и дергаясь всем телом вырывалась из объятий, как со стороны верхних этажей послышался громкий шум, будто от падения тяжелого предмета. И твари, удовлетворенно крякнув, шлепая босыми лапами, бросились к лестнице.
И через считанные мгновения мы оказались в тишине…
– Ляля…, если ты сейчас будешь орать, то плохие монстры нас съедят…, ‑ шепотом обратился я к дочери, понемногу ослабляя тиски своих рук, все еще удерживая ладонь, прикрывающую ее губы.
Почувствовав некоторую свободу в движениях, она остервенело заколотила ножками и ручками, чуть не стукнув ими об железную створку двери, при этом продолжая кромсать мою ладонь.
– Все…, спускаемся…, ‑ прошептал я в сторону, обращаясь к прячущимся в метре от нас супруге со старшей дочерью.
– Да…, ‑ послышалось утвердительное в ответ.
Продолжая прижимать дочь к груди, заглушая ее обиженные всхлипы, при этом стараясь не блокировать для девочки свободное дыхание, я рывком поднялся на ноги, натуженно щелкнув в коленях. Потом вложил мешающую биту за ремень, поправил рюкзак и направился в сторону лестницы, которая змеей вилась вниз, хорошо освещенная серебряным светом луны, проникающим сквозь небольшие прямоугольники форточек, обустроенные высоко, почти под потолком. За мной двинулась супруга, двигаясь на полусогнутых ногах, держа за руку растерявшуюся и притихшую старшую дочь.
Когда я преодолел первые ступени вниз, то почувствовал, как холодеет спина. Я был почти уверен, что нас тут же обнаружат. Что наш безумный самонадеянный план будет немедленно раскрыт. Что твари, заполонившие два верхних этажа, немедленно обратят на нас внимание и бросятся вслед. А если не так, то по пути вниз, на лестнице, мы встретим отставших от орды тварей, которые примут нас «за белые ручки». Однако шаг за шагом, ступенька за ступенькой, проход оставался чистым, а позади не слышалась возня погони.
Мы преодолели первый лестничный пролет, а после второй, благополучно оказавшись на девятом этаже. Мои руки при этом одеревенели от усилий, а поясница ныла так сильно, что казалось в нее влили раскаленное олово.
Решив, что я физически не смогу преодолеть еще шестнадцать лестничных пролетов, удерживая в руках сопротивляющуюся дочь, я решил, воспользовавшись передышкой, спустить ее на ноги и попытаться решить детскую драму.
Крохотное личико дочери было мокрым от пота и слез, и покрыто красными пятнами. Она сдернула маску и всхлипнула, скривив губы. И к нашему счастью, не стала кричать, а лишь тихо и злобно прохрипела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Едно‑о‑о‑ожка!!!
– Что ты мне раньше не сказал…, ‑ супруга просунула под свою куртку руку и вытащила спрятанную игрушку, – она уронила ее в квартире, а я подобрала… Вот, ляля! Твоя единорожка! Больше не теряй…
Девочка подпрыгнула на тонких ножках, выхватила плюшевого единорога из рук матери и заулыбалась.
