Но к моей радости, железная тяжесть холодильника вдруг поддалась, оторвалась задними ножками от пола и опрокинулась в мою сторону. Крепко ухватившись за неудобные выступы дверцы холодильника, я снова потянул ношу на себя и сдвинул его на несколько сантиметров вперед. Немного передохнув, сдвинул еще, пока не вытянул махину на середину лоджии, освободив доступ к заветной цели. Потом я забрался на холодильник и спустился на пол с обратной стороны.
– Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Пусть будет открыто. Пусть будет открыто. Пусть будет открыто…, ‑ бормотал я про себя, словно мантру, замерев на секунду перед тем, как направить луч налобного фонаря на железную дверцу в полу, которая могла бы быть и открытой, и намертво завареной сваркой, и попросту запертой на суровый неприступный замок.
Когда я опустил голову вниз и осветил пространство у ног, то к своему ликованию убедился, что внизу находилась абсолютная близняшка той дверцы, которой был оборудован пожарный выход из нашей квартиры. Такой же небольшой, квадратный, плохо покрашенный в казенную коричневую краску и местами подернутый ржавчиной лист железа с приваренной ручкой, изготовленной из скрученного металлического прута.
И никакого намека на замок!
И края дверцы вроде слегка торчали вверх, плохо подогнанные под границы прохода. Что свидетельствовало, что дверь не была заварена.
С колотящимся в горле сердцем, я сел на корточки, схватился за шершавую ручку и потянул ее на себя…
Передышка
Дверца со скрипом поддалась и, дохнув мне в лицо прохладой, открылась.
– Спасибо. Спасибо. Спасибо. Спасибо! – пробормотал я слова благодарности неким силам, которые продолжали присматривать за нами, подкинув вторую по счету подряд удачу с пожарным выходом. В который раз нам везло. В который раз силы спасали нас от погибели и давали шанс выскочить из очередной ловушки. А я все продолжал выпрашивать больше и больше.
С опасливой надеждой, я осветил фонарем пространство лоджии десятого этажа. Гадая о том, какие трудности нас могут ожидать в незнакомой квартире. Будет ли она пуста и безопасна? Или в темноте комнат мы встретим семейство обращенных тварей?
Фонарь высветил ряды картонных коробок, сложенных стенкой, а еще несколько поставленных друг на друга белых пластмассовых ведер. Распластавшись на полу и опустив голову вниз, я рассмотрел лоджию целиком. Ряды коробок и ведер тянулись по всей длине помещения, вдоль внешней и внутренней стены, доходя почти до высоты окон. Судя по рисункам на коробках и ведрах я предположил, что в них находились строительные материалы. Кафельная плитка, ламинатные доски, краска и эмульсия. Вероятно, хозяева занимались в квартире ремонтом, и подобная догадка вселила в меня луч надежды о том, что жилище, скорее всего, должно быть пустым.
Окрыленный подобными мыслями, я поспешил обратно к семье.
Когда я вернулся в комнату, то услышал, как глухие удары в дверь теперь сопровождались звонким железным треском, что могло свидетельствовать о том, что входная дверь вот‑вот поддастся под натиском тварей. Что металлические петли съезжают с креплений, а штыри засовов выгибаются. Значит таймер обратного отсчета вымерял самые последние секунды перед тем, как существа вломятся в квартиру.
– Ну? Что?!! – обратилась ко мне супруга, отчаянным взглядом посмотрев на меня, опасаясь плохих новостей. Девочки стояли по сторонам от матери, прижимаясь к ее ногам, и также вопросительно подняли на меня глазки.
– Все отлично. Проход есть, – поспешил успокоить ее я. – Надо торопиться. Уходим! Они сейчас прорвутся…
Подобрав ружье с пола, я немного помедлил, обдумывая как с ним поступить. И принял решение положить его в рюкзак, рядом с другим ружьем, а взамен ему заручиться помощью бейсбольной биты, которая все это время торчала увесистой деревянной ручкой из рюкзака, и в наших обстоятельствах позволила бы мне обороняться от врагов без лишнего шума. Я заложил биту за ремень, набросил на спину рюкзак и повел семью к пожарному выходу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мы спустились по пожарной лестнице вниз по отработанной ранее схеме. Сначала я скинул вниз рюкзаки, потом спустился сам, принял старшую дочь, младшую, а последней спустилась супруга. Напоследок, я снова поднялся по лестнице вверх на покинутую нами лоджию и потратил драгоценную минуту, чтобы приставить холодильник как можно ближе обратно к стене, чтобы скрыть следы нашего побега. Потом, спустившись, вернул дверцу на место, при этом услышав как наверху отчаянно загрохотало и завизжало. И после послышался тяжелый звериный топот лап десятков возбужденных охотой тварей, которые ринулись в покинутую нами за считанные секунды до вторжения квартиру.
Мы нашли свободный пятачок среди нагромождений коробок и ведер, и присели на холодный пол. Я выключил налобный фонарь, чтобы не привлекать к нам внимание, на случай, если в квартире мы были не одни. И стал слушать, как неистово беснуется наверху орда, снова позволившая нам проскользнуть у них под носом.
Мы молча обменивались взглядами, вздрагивая от особо яростных звуков. Девочки же вскоре закрыли глаза, тесно прижались к нам, подобрали ноги, свернулись калачиками и закрыли ладошками уши, пытаясь по‑своему, по‑детски защититься от ужасающих обстоятельств, в которых мы все находились. А я, ожидая, что «старый знакомый» вновь попытается выйти со мной на «связь» проверил высоту и целостность моей воображаемой стены, которая стояла крепко и внушительно, защищая от проникновения зверя.
– Милая, ты не забыла про стену? – шепнул я в узкую щелку между ладошкой и ухом старшей дочери.
Она молча мотнула головой в знак, того, что не забыла. Я был уверен в ней. Она не забудет…
Так прошло некоторое время. Может – минут пятнадцать. Может больше. Девочки притихли у нас на коленях и перестали вздрагивать. Супруга также закрыла глаза и положила голову поверх рюкзака. Стена в моем сознании крепко стояла на нужном месте, не позволяя врагу добраться до нас. И звери на верхнем этаже вроде тоже умолкли, не найдя добычи. И теперь до нас доносились лишь их редкие и отрывистые скрипы и пощелкивания.
Я сидел, облокотившись спиной на стену, поглаживая тощие спинки дочерей и рассматривая в витражном окне кусок беззвездного ночного неба и несколько видимых с моего ракурса этажей дома напротив, отметив, что судя по поблекшим отблескам огня, отраженного на стеклах окон, пожар на крыше затухал, не перекинувшись на остальные этажи здания.
В нескольких метрах от нас виднелась ручка закрытой двери, ведущей в квартиру. Я изредка посматривал и на нее. И, казалось, она также посматривала на меня в ответ. Она ждала нас… Надменно и издевательски подмигивала мне блестящим никелированным боком. Наглая и уверенная в том, что мы никуда от нее не денемся. Что нам рано или поздно придется поднять наши задницы и прокладывать путь вперед, через дверь очередной лоджии в темные недра очередной чужой квартиры.
Но как же мне не хотелось подходить к той ручке! Входить в ту квартиру! Думать! Решать! Биться! Убивать! Выживать!!!
Барабаны в моих ушах также притихли. И теперь лишь едва слышно, кончиками палочек, набивали нервный ритм. И лишившись их адреналиновой энергии, я ощутил как свинцовая тяжесть опустилась на мое тело. Голова помутнела. Ноги и руки обмякли. Веки потянулись вниз. И я понял насколько сильно устал и хочу спать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Стоило мне поддаться слабости и закрыть глаза, как темнота немедленно принялась окутывать мое сознание толстым и душным одеялом. И в тот момент, когда сон бы окончательно захлопнул мой разум, я нашел в себе остатки сил и скинул одеяло дрема, встрепенулся, раскрыл глаза и снова уставился на блестящую в темноте ручку двери, ведущей в квартиру.
Почувствовав мои шевеления, очнулись и родные. Супруга подняла голову от рюкзака и вопросительно посмотрела на меня. Девочки также проснулись и сверкнули в темноте глазами.
