Рассказывают, что Тесей, проходя через Дельфы, маленький городок к западу от Коринфского перешейка, заглянул в тамошний салун, чтобы выпить кружку пива и закусить гамбургером. На стойке красного дерева валялась забытая кем-то газета; он взял её и принялся просматривать от нечего делать.
Роберт Шекли. Лабиринт Минотавра
Он был простым американцем, как пишут время от времени на надгробиях Арлингтонского кладбища.
Фамилия у него тоже была простая и крепкая, как стальной шкворень, – Марвин, а имя ему было, извините, Иезайя. За это ему следовало благодарить своих родителей, ревностных меннонитов из Оклахомы, которые воспитывали его до трёх лет. По истечении данного срока мистер и миссис Иезекиль Гомес были призваны в райские кущи вывернувшим из-за поворота автобусом, за рулём которого сидел пьяный водитель, поэтому религиозный опиум не успел пропитать сердце и мозг маленького Иезайи в достаточной степени. Оставшегося сиротой мальчика забрал к себе его дядя по материнской линии, дальнобойщик Сэм Марвин, который имел весьма отдалённое представление о религиозном поведении и проживал вдовцом в маленьком техасском городишке под названием, если не ошибаюсь, Кананера. За два десятка лет мистер Марвин вырастил из Иезайи свою чуть увеличенную копию, дал ему начальное образование, обучил водить машину и после того, как хронический алкоголизм низверг старика в геенну огненную, оставил парню в наследство простую и крепкую, как стальной шкворень, фамилию, профессиональные связи, разваливающийся дом, грузовик модели «Мак», лишайного дворового пса системы лабрадор и бесчисленные, бесчисленные долги.
Осмысленный период жизни Иезайи Марвина пришёлся на крайне любопытный исторический период, когда Джей Эф Кей уже успел поймать свою пулю, а Джон Леннон – ещё нет. В этот промежуток времени Билли Джек уехал в Вашингтон, отец Каррас посетил маленькую Риген, Чарли с девчонками зашёл в гости к Роману, но застал дома только Шэрон, чем и воспользовался, Юкио сделал себе харакири, Кассиус стал Мохаммедом, а музицирующие жесткокрылые насекомые оказались популярнее Христа. Люди, кажется, высадились на Луне, прогремел Уотергейт, русские отстранили от власти Никиту Хрущёва и посадили его в ледяные подземелья Лубянки, Плутон ещё не перестал быть планетой, закончилась вьетнамская война, Китай объявил о создании собственной водородной бомбы, Францию потрясли молодёжные бунты, кленовый лист был признан национальным флагом Канады, Сартр отказался от Нобелевской премии, в Боливии замучили Че Гевару, Шандор Ла Вей учредил в Нью-Йорке Церковь Сатаны, аятолла Хомейни сверг шаха Резу, Пиночет уничтожил Сальвадора Альенде, Куба ввела войска в Анголу, СССР ввёл войска в Афганистан, Картер бойкотировал Олимпиаду, разразился грандиозный нефтяной кризис, началась ирано-иракская война, члены клана Кеннеди осыпались с древа жизни один за другим, словно осенние листья, – а Иезайя Марвин по-прежнему жил в богом забытой Кананере, любил старые вестерны по телевизору и не бриться, мотался по всему Западному побережью, а когда случалось заночевать в родном городе – заходил в закусочную мамаши Бейкер, чтобы опростать там несколько кружек «Будвайзера», и не было этому будничному круговороту ни конца ни края. Дорога – дом, дорога – могила… так вроде бы говорили о подобной жизни древние перипатетики. У Иезайи даже девушки не было, хотя он некоторое время по молодости лет, конечно, живо интересовался семейным вопросом. Но в итоге как-то не сложилось.
В любом небольшом американском городке, от заваленного снегом Твин Пикса до изнывающей от жары Кананеры, есть такие парни – вроде бы и не почётные граждане вроде доктора или шерифа, но и не вконец опустившиеся доходяги, что пьют дрянное кукурузное виски из соображений дешевизны и которых пускают в бар только из жалости. Средний класс, одним словом. Ну да, они не вертят задницей с экрана телевизора, как какие-нибудь модные перцы из Лос-Анджелеса, не могут перемножить в уме две тысячи восемьдесят четыре на шестьсот тридцать два, как яйцеголовые профессора из Оксфорда, не пожирают поганые лягушачьи лапки в дорогих французских ресторанах и не пишут книг про аболиционизм. Однако они молча и уверенно делают свою работу, на которой зиждется благосостояние этой богоспасаемой страны. На них всегда можно положиться. В случае войны эти крепкие и немногословные иезайи марвины оказываются в первых рядах десанта, спрыгивающего в полосу прибоя на вражеском берегу. Именно они побеждают на чемпионатах мира и голосуют за республиканцев, именно они полетели в космос, именно они переломили хребет Гитлеру и сделали бы то же самое со Сталиным, если бы этот паскудник, коварный, как все русские, крайне вовремя не откинул копыта. Иезайи марвины – это соль земли, это скелет нации, это корпус машины, которую приводит в движение великий мотор, подаренный нам отцами-основателями, – частная инициатива.
В тот день, когда началась наша история, настроение у дальнобойщика Иезайи Марвина было отвратительным. Во-первых, он возвращался из рейса холостым пробегом: подвела товарная логистика заказчика перевозок. Во-вторых, он совершенно вымотался, поскольку вторые сутки гнал почти без отдыха, желая поспеть в Калифорнию к одному сомнительному заказу, чтобы не остаться совсем на бобах. И, наконец, в-третьих по счёту, но не по значению, проститутка в мотеле, где он останавливался на ночь, тайком вытащила у него из нагрудного кармана рубашки заначенные десять баксов, и он обнаружил это только на бензозаправке через сто сорок километров. Поэтому, когда впереди на шоссе замаячила фигура человека, нахально вставшего прямо посреди проезжей части, первым побуждением Марвина было втоптать педаль газа в пол. Однако его остановило то соображение, что сбитые на дороге хичхайкеры, как правило, настойчиво преследуют водителей, которые их задавили, при этом совершенно не имеет значения, остались ли эти хиппи в живых после наезда или нет. По крайней мере, о подобных неприятных событиях повествовала пара комиксов серии «Байки из склепа», прочитанных Марвином в сортирах на бензозаправках, и какой-то голливудский фильм класса В – совершенно идиотский, но произведший на Иезайю весьма глубокое впечатление.
Марвину гораздо более по душе был замечательный фильм «Дуэль», где огромный, наглухо закрытый грузовик полтора часа экранного времени с рёвом шпынял по пустынному шоссе легковушку с каким-то неудачником за рулём, пытаясь размазать их обоих о скалы или столкнуть в пропасть. Впрочем, это кино тоже заканчивалось неправильно, как и то, что с хичхайкером. Вообще девяносто процентов фильмов, которые когда-либо смотрел Иезайя, заканчивались неправильно, особенно «Великолепная семёрка» и «Франкенштейн встречает Человека-Волка».
Марвин ударил по тормозам, и его «Мак» с протяжным пневматическим стоном осел на рессорах шагах в десяти от хичхайкера. В наступившей тишине было отчётливо слышно, как в радиоприёмнике какая-то местная группа поёт «Бич бамбу». День катился к вечеру – ещё один прекрасный техасский день.
Высунувшись из окошка, Иезайя внимательным взглядом смерил незнакомца, который, едва грузовик остановился, тут же зашагал навстречу. Это был смуглый, смахивавший на латиноса мужчина лет тридцати с острыми чертами лица, чёрными вьющимися волосами и аккуратно подстриженной эспаньолкой. На незнакомце было странное короткое одеяние вроде ночной рубашки, едва прикрывавшее причинное место, алый плащ за плечами наподобие того, что носит Супермен, только без буквы S, и верёвочные сандалии. На голове у него красовалось что-то вроде дурацкой шапочки с пластмассовыми ладошками, какие продают на бейсбольных матчах: тянешь за невидимую леску, и ладошки начинают аплодировать. Только развёрнуты они у этого типа были не вперёд, как у всех нормальных болельщиков, а назад. Приглядевшись, шофер убедился, что точно такие же подрагивающие на ветру, развёрнутые назад ладошки, сделанные как будто из перьев, прикреплены к сандалиям незнакомца. Хиппи, определённо.
