— Смотри не упади. Мы хотим поразвлечься, когда тебя поймаем! — крикнул он.
На втором этаже послышались голоса, и стало понятно, что Маркос заставил жильцов открыть дверь. Не раздумывая, я с размаху бросился в окно третьего этажа. Я пробил стекло, прикрывая лицо и шею рукавом пальто, и приземлился в фонтане осколков. Я с трудом поднялся и даже в сумраке увидел, что по левому рукаву расплывается темное пятно. Длинный осколок, острый, как дага, торчал чуть выше левого локтя. Я ухватил его пальцами и выдернул. Озноб сменился вспышкой дикой боли. У меня подкосились ноги, и я рухнул на пол на колени. Пребывая в таком положении, я увидел, что Кастело повторил мой путь вниз по трубе и добрался уже до того места, откуда я совершил прыжок. И прежде чем я успел выхватить оружие, он метнулся к окну и повис на карнизе на руках, цепляясь за край рамы. Я рефлекторно со всей силы ударил по разбитой раме и навалился на нее всем телом. Послышался сухой хруст ломающихся пальцев, и Кастело взвыл от боли. Я вытащил револьвер и прицелился ему в лицо, но он сам уже почувствовал, что хватка необратимо слабеет и руки соскальзывают с карниза. В глазах Кастело мелькнул ужас. В следующий миг он сорвался в бездну светового колодца. Тело его ударялось о стены, отмечая путь кровавыми следами, которые отчетливо виднелись в пятнах света, струившегося из окон нижних этажей.
Я заковылял по коридору к двери. Рана на руке пульсировала болью, и теперь я почувствовал, что ноги у меня тоже изрезаны. Я упорно шел вперед. Вдоль коридора с обеих сторон открывались темные помещения, уставленные швейными машинками, бобинами ниток и широкими столами с большими рулонами ткани. Я добрался до двери и взялся за ручку. Через десятую долю секунды я ощутил, что она поворачивается под моими пальцами. Я отдернул руку. За дверью стоял Маркос и пытался ее взломать. Я отступил на несколько шагов. Оглушительный грохот сотряс дверь, и часть механизма замка вылетела, окутанная облаком голубоватого дыма и ореолом сверкающих искр. Маркос срывал запор выстрелами. Я поспешил укрыться в ближайшей комнате, забитой неподвижными увечными фигурами без рук или без ног. Это были манекены для оформления витрин, сваленные в кучу как попало. Я проскользнул между торсами, белевшими в темноте. Грянул второй выстрел. Дверь резко распахнулась. Свет с лестничной площадки, желтоватый и подернутый пороховым дымом, проник в помещение. Тело Маркоса отбрасывало угловатую тень на освещенную поверхность пола. Тяжелые шаги протопали по коридору, приближаясь. Я услышал, как приоткрывается дверь, и прижался к стене, спрятавшись за манекенами, сжимая дрожащими руками револьвер.
— Мартин, выходите, — спокойно потребовал Маркос, медленно продвигаясь вперед. — Я не причиню вам зла. У меня приказ Грандеса доставить вас в комиссариат. Мы нашли этого типа, Марласку. Он во всем признался. С вас сняли обвинения. Не делайте глупостей. Выходите, и побеседуем в управлении.
Затаившись, я с замиранием сердца следил, как он проходит мимо двери в комнату и двигается дальше.
— Мартин, послушайте. Грандес скоро прибудет. Мы можем выяснить все вопросы, не осложняя дело еще больше.
Я взвел курок. Шаги Маркоса замерли. Что-то прошелестело по плитам пола. Он стоял за стеной. Он прекрасно знал, что я нахожусь в этой комнате, и перекрыл единственный выход. Постепенно я стал различать очертания его фигуры на фоне темного дверного проема. Силуэт полицейского сливался с липкой темнотой, и только блеск глаз выдавал его присутствие. Он находился на расстоянии метров четырех от меня. Я стал потихоньку сползать по стене вниз и сел на пол, согнув колени. Ноги Маркоса приближались, лавируя среди ног манекенов.
— Я знаю, что вы здесь, Мартин. Хватит ребячества.
Он застыл неподвижно. Я видел, как он наклоняется и трогает кровавый след, оставленный мною. Маркос поднес палец к губам, и я представил, как он улыбается.
— У вас сильное кровотечение, Мартин. Вам нужен врач. Выходите, и я провожу вас в амбулаторию.
Я не проронил ни звука. Маркос задержался около стола и взял блестящий предмет, лежавший среди лоскутов ткани, оказавшийся большими портновскими ножницами.
— Лучше вы сами, Мартин.
Он открывал и закрывал ножницы, и я слышал, как щелкают лезвия. Острая боль пронзила раненую руку, и я стиснул зубы, чтобы не застонать. Маркос повернулся в мою сторону.
— Кстати, о крови, вам не помешает узнать, что мы взяли вашу шлюшку, эту Исабеллу, и прежде, чем заняться с вами, повеселимся с ней…
Я поднял револьвер и прицелился ему в лицо. Блеск металла меня выдал. Опрокидывая манекены, Маркос бросился на меня, стремительно перемещаясь зигзагами, чтобы уклониться от выстрела. Он навалился на меня всем телом, и его жаркое дыхание опалило мне щеку. Ножницы угрожающе лязгнули всего в сантиметре от левогo глаза. Я собрался с силами и ударил его лбом в лицо. Он скатился на бок. Я вскинул револьвер и снова прицелился ему в голову. Маркос (губа у него была рассечена) сел и впился в меня взглядом.
— Кишка тонка, — пробормотал он.
Он закрыл дуло рукой и насмешливо улыбнулся мне. Я нажал на курок. Пуля отбросила его руку назад с такой силой, словно по ней ударило молотом. Маркос упал на пол навзничь, хватаясь за искалеченное и дымившееся запястье. Лицо его, испещренное пороховыми ожогами, исказила гримаса боли, рвавшейся из разверстого рта в беззвучном крике. Я встал и оставил его среди манекенов истекать кровью в луже собственной мочи.
21
Я с огромным трудом сумел дотащиться по переулкам Раваля до Паралело, где у входа в театр «Аполо» выстроилась вереница такси. Я скользнул в первое подвернувшееся. Услышав звук открываемой дверцы, водитель обернулся. Увидев меня, он скорчил недовольную гримасу. Я рухнул на заднее сиденье, не обращая внимания на его протесты.
— Послушайте, вы ведь не собираетесь помереть там, сзади?
— Чем скорее вы домчите меня до места, тем скорее избавитесь от меня.
Шофер выругался вполголоса и завел мотор.
— Куда везти?
«Я не знаю», — подумал я.
— Езжайте, а там я покажу.
— Куда ехать-то?
— Педральбес.
Через двадцать минут далеко на холме засверкали огни виллы «Гелиос». Я указал на них водителю, к тому моменту не чаявшему, как распрощаться со мной. Он высадил меня у ворот особняка и едва не забыл взять положенную плату. Из последних сил, шатаясь, я дошел до парадных дверей и позвонил. Потом я опустился на ступени и прислонился головой к стене. Послышались приближающиеся шаги, и в какой-то момент мне почудилось, что дверь отворилась и чей-то голос зовет меня по имени. На лоб легла рука, и мне показалось, будто я узнаю глаза Видаля.
— Простите, дон Педро, — взмолился я. — Мне некуда идти…
Видаль возвысил голос, и чьи-то руки подняли меня, взяв за ноги и за плечи. Открыв глаза снова, я понял, что нахожусь в спальне дона Педро и лежу на той самой постели, которую он делил с Кристиной недолгие месяцы своего супружества. Я испустил вздох. Видаль стоял в изножье кровати и смотрел на меня.
— Не разговаривай сейчас, — велел он. — Врач уже едет.
— Не верьте им, дон Педро, — простонал я. — Не верьте.
Видаль кивнул, сжав губы:
— Нет, конечно.
Взяв одеяло, дон Педро укрыл меня.
— Я спущусь, чтобы встретить доктора, — сказал он. — Отдыхай.
Через некоторое время моего слуха достигли голоса и шаги, направлявшиеся в спальню. С меня сняли одежду, и я ухитрился разглядеть, что мое тело с головы до пят, словно кровоточащий плющ, покрывали десятки порезов. Я чувствовал, как из моих ранок пинцетом выдирают осколки стекла вместе с лоскутами кожи и мяса. Затем я ощутил жжение от дезинфицирующих средств и уколы иглы — это доктор зашивал мне раны. Боли больше не было, только смертельная усталость. Перевязав, зашив и подлатав, словно порванную марионетку, доктор с Видалем укутали меня, подложив под голову подушку, самую мягкую и удобную из всех, что я знавал в жизни. Я открыл глаза и посмотрел в лицо доктору, сеньору с аристократическими манерами и благожелательной улыбкой. В руках он держал шприц.
— Вам повезло, молодой человек, — сказал он, делая мне укол в руку.
— Что это? — пробормотал я.
Рядом с доктором появился Видаль.
— Лекарство поможет тебе уснуть.
По моей руке заструилась прохлада, потоком заливая грудь. Я провалился в колодец из черного бархата, а Видаль и доктор взирали на меня сверху. Мир смыкался вокруг меня, сжавшись в каплю света, испарившуюся в руках. Меня охватил покой — сладостный, химический и беспредельный. И хотелось, чтобы он длился вечность.
Мне вспоминается пространство, заполненное темной водой подо льдом. Лунный свет касался ледяного свода над головой, рассыпаясь мириадами светлячков, качавшихся в волнах уносившего меня течения. Белое одеяние медленно колыхалось, сквозь тонкую ткань просвечивали очертания ее тела. Кристина простирала ко мне руки, а я боролся с холодным и сильным течением. Наши руки разделяли миллиметры, когда за ее спиной вдруг распростерло крылья облако мрака и обволокло ее, словно взрыв краски. Щупальца черного света опутали ее руки, шею и лицо и силой утащили в темноту.
