это явно не из-за денег. И если он был преступником, то это объясняло бы такое… необычайно кровавое убийство.
Пуаро с уважением посмотрел на него.
— Верно! Я спрашивал себя, примете ли вы во внимание этот момент «Так много крови», — сказала миссис Лидия. Это напоминает о древнем ритуале, кровавой жертве, о том, что люди вымазывали кровью свои жертвы…
Сагден наморщил лоб:
— Не хотите ли вы сказать, что преступник был сумасшедшим?
— Дорогой мой, в человеке дремлют такие глубинные, скрытые инстинкты, о которых он сам часто не имеет ни малейшего представления. Опьянение кровью… Чувство мести…
— Дейвид, кажется, спокойный, безобидный человек, — сказал Сагден.
— Вы упускаете из виду психологическую сторону дела, — заметил Пуаро. — Дейвид Ли — мечтатель, он живет исключительно прошлым, и воспоминания о матери еще необычайно живы в нем. На протяжении многих лет он избегал встречи с отцом, которому так и не простил плохого обхождения со своей матерью. И вот он приезжает домой, чтобы помириться с отцом — это, по крайней мере, предполагалось. Но он не смог простить и забыть… Мы знаем только одно: Дейвид Ли при виде трупа своего отца с некоторым удовлетворением и успокоением сказал: «Мельницы господни мелют медленно…» Возмездие! Час расплаты! Зло искуплено кровью!
Сагден содрогнулся.
— Хватит, мистер Пуаро, пощадите! — сказал он. — У меня мороз идет по коже. Но все вполне могло произойти именно так, как вы говорите. В этом случае миссис Хильда Ли знала обо всем, но решила защищать мужа. В такое я могу поверить без особых колебаний, но то, что она была убийцей, я представить не могу. Она такая душевная, простая женщина.
— Вам кажется? — Пуаро посмотрел на инспектора каким-то необычным, изучающим взглядом.
— Да, я так думаю… она такая домашняя, понимаете, что я имею в виду.
— Очень хорошо вас понимаю. Сагден был заметно растерян.
— Мистер Пуаро, у вас ведь есть собственная точка зрения на это дело. Пожалуйста, скажите мне прямо, что вы думаете?
— Конечно, у меня есть кое-какие скромные соображения, но они все еще слишком расплывчатые. Давайте лучше вначале снова пройдемся по вашему списку… Итак, в половине четвертого происходит сбор всей семьи. Вошедшие становятся свидетелями телефонного разговора с адвокатом. После этого старик отчитывает чуть ли не всех членов семьи и выгоняет их; и они уходят, понурив головы. Впрочем уходят все, кроме Хильды Ли.
— Да, но она находилась в комнате недолго. В шесть часов у Альфреда Ли беседа с отцом — неприятная беседа о том, что Гарри возвращается в круг семьи; Альфред был не в восторге от этой идеи. Следовательно, Альфред становится главным подозреваемым, у него появился повод для убийства. Затем приходит Гарри Ли. У него прекрасное настроение — ему удалось умилостивить старика. Но ведь до этих двух бесед старый Симеон Ли обнаружил исчезновение алмазов и позвонил мне по телефону. Обоим сыновьям он ничего не сказал о пропаже. Почему? На мой взгляд, только потому, что он точно знал, что ни один из них не был причастен к краже. Как я уже говорил, я считаю, что старик подозревал Хорбюри или еще кого-то, и не знал, что ему нужно делать. Вспомните, он недвусмысленно потребовал, чтобы никто больше не поднимался к нему в этот вечер. А почему? Потому что он ожидал, во-первых, моего визита, а во-вторых, — визита того, кого он подозревал! Он пригласил кого-то подняться к нему сразу же после ужина. Но кого? Это мог быть Джордж Ли, но еще вероятнее, мне кажется, это могла быть его супруга! И, кроме того, нужно снова вспомнить о Пилар Эстравадос. Ей старый мистер Ли показал алмазы и сказал, как дорого они стоят. Разве у него есть уверенность, что девушка не причастна к краже? Подумайте о том, насколько темна история с ее отцом. Вероятно, он был профессиональным преступником и поэтому закончил свои дни в тюрьме.
— И таким образом, как вы предполагаете, Пилар Эстравадос снова появляется на сцене, — медленно проговорил Пуаро.
— Да… как преступница. Ведь она могла потерять голову и напасть на своего деда… когда заметила, что он обнаружил кражу и разоблачил ее…
— Да… это вполне возможно. Инспектор Сагден бросил на Пуаро внимательный взгляд.
— Но вы не верите в это, не правда ли? Так объясните же мне наконец, как вы сами понимаете все это дело?!
— Видите ли, я снова и снова возвращаюсь в мыслях к одному и тому же. К характеру покойного. Что за человек был Симеон Ли?
— Ну, это и в самом деле не тайна, — ответил Сагден.
— Тогда откройте мне ее, пожалуйста. Расскажите, что о нем думают в округе.
Инспектор Сагден задумчиво провел пальцем по щеке. Он, казалось, был растерян.
— Сам я не местный, родился в Ривзшире, соседнем графстве. Но, конечно, мистера Ли знают и у нас. Все, что мне о нем известно, известно понаслышке.
— И что же вам известно понаслышке?
— Ну, говорят, что он был тертый калач, и в делах его на мякине не проведешь. Но что касается денег, он был щедр, у него была широкая душа. Меня удивляет, что мистер Джордж Ли, сын такого отца, может быть таким скупердяем.
— Но вы ведь видите, что в этой семье сформировались два типа людей, в корне отличающихся друг от друга. Альфред, Джордж и Дейвид похожи на свою мать. Я сегодня утром видел портреты в фамильной галерее.
— Он был вспыльчив, — продолжил Сагден, — часто изменял своей супруге. По крайней мере, в молодые годы. Но даже в таких случаях он вел себя порядочно. Если возникали нежелательные последствия, он щедро платил и заботился о том, чтобы девушка вышла замуж. Он, возможно, и был охотником за юбками, но подлым человеком никогда не был. Со своей женой, говорят, он обращался плохо.
Полагаю, что бедная женщина действительно была очень несчастна. Ей всегда нездоровилось, и она редко появлялась на люди. Совершенно определенно — он был незаурядным человеком, этот старый Ли. Но был, видимо, также и мстительным. Рассказывают, что он никогда не прощал обидчику и возвращал ему должок, даже если порой приходилось ожидать удобного момента для мести годами.
— Мельницы господни мелют медленно, но очень тонко, — пробормотал Пуаро себе под нос.
— Мельницы черта, лучше сказать, — твердо заявил.
Сагден. — В Симеоне Ли определенно не было ничего божьего. Он был из того разряда людей, которые продадут душу дьяволу, да еще и порадуются выгодной сделке. И к тому же он был горд неимоверно, как Люцифер!
— Горд, как Люцифер! — повторил Пуаро. — Все это необычайно
