потеряли все. Некоторые семьи распались из-за этого.
Ее взгляд на мгновение затуманился, когда она погрузилась в воспоминания.
— Именно тогда я решила стать журналисткой. Чтобы рассказывать о том, что происходит за кулисами финансового мира. Чтобы люди знали, кто и как играет с их деньгами и их жизнями.
В ее голосе звучала искренность. Я невольно поддался импульсу.
— Это благородная цель, — сказал я тихо. — Мир нуждается в таких журналистах, как вы.
Наши взгляды встретились, и на мгновение между нами возникло нечто большее, чем просто профессиональный интерес. Я почувствовал, как что-то сжимается в груди.
Странное чувство, которое я не испытывал очень давно. Возможно, никогда.
Потом Элизабет вернулась к чаю, но атмосфера между нами изменилась. Стала теплее, доверительнее.
— Знаете, — сказала она после паузы, — у меня есть некоторые материалы, которые могли бы вас заинтересовать. Не для публикации, конечно. Просто… как обмен информацией между заинтересованными сторонами.
Я понимал, что она делает первый шаг к сотрудничеству, и это важный момент. Союз с журналисткой ее калибра мог быть чрезвычайно полезным… и столь же опасным.
— С удовольствием ознакомлюсь, — ответил я. — И, возможно, смогу добавить некоторые детали из своих источников.
Я не уточнял, каких именно источников. Элизабет понимающе кивнула.
— Прекрасно. Возможно, мы могли бы встретиться в пятницу вечером? Я знаю небольшой джаз-клуб в Гринвич-Виллидж, где можно спокойно поговорить.
— «Синяя птица»? — предположил я.
— Вы знаете это место? — она приятно удивилась.
— Бывал пару раз. Хороший джаз, приглушенный свет, дискретные столики. Идеально для обмена информацией.
Элизабет улыбнулась, и в этой улыбке читалось больше, чем просто профессиональный интерес.
— Восемь часов вечера? — предложила она.
— Буду ждать, — ответил я, возвращая улыбку.
Мы допили напитки, обсуждая более нейтральные темы. Последние бродвейские постановки, новый роман Фицджеральда, архитектурные изменения в городе. Затем расплатились и вышли на солнечную Пятую авеню.
— Было приятно встретиться, мистер Стерлинг, — сказала Элизабет, протягивая руку для прощания.
— Взаимно, мисс Кларк, — ответил я, пожимая ее руку чуть дольше, чем требовали приличия.
Мы разошлись в разных направлениях, но я не мог не обернуться, чтобы посмотреть вслед ее удаляющейся фигуре. Элизабет двигалась с той особой грацией, которая приходит от уверенности в себе и своем месте в мире.
По пути в офис я анализировал нашу встречу. Насколько она была случайной? Что именно знает Элизабет о Continental Trust? И главное, могу ли я доверять ей?
С одной стороны, союз с талантливой журналисткой, уже идущей по следу Continental Trust, мог существенно ускорить мое расследование обстоятельств смерти отца Стерлинга. С другой, она слишком проницательна и могла заметить нестыковки в моей истории, необъяснимое знание будущего, странности в поведении.
Но было и еще нечто, что меня беспокоило, причем гораздо сильнее, чем эти рациональные опасения.
Я начал испытывать к Элизабет чувства, выходящие за рамки профессионального партнерства. Ее ум, ее прямота, ее страсть к справедливости, все это находило отклик в той части моей души, которую я считал давно умершей.
В прошлой жизни я относился к женщинам как к временным спутницам или трофеям. Но здесь, в 1928 году, я встретил женщину, которая заставляла меня хотеть быть лучше, чем я есть.
И это опаснее всего. Потому что привязанность означала уязвимость. А я не мог позволить себе уязвимость, когда баланс между моими множественными личностями такой хрупкий, а ставки столь высоки.
И все же, возвращаясь в «Харрисон Партнеры», я ловил себя на мысли, что с нетерпением жду пятницы.
Придя в офис, я с трудом заставил себя сосредоточиться на текущих делах. Мысли об Элизабет и Continental Trust настойчиво требовали внимания, но профессиональные обязанности не могли ждать.
На моем столе лежал срочный запрос от Вандербильта. Проанализировать возможность инвестиций в производство синтетического каучука.
Сопроводительная записка указывала, что информация требуется до конца недели. Я улыбнулся тому, как удачно это совпадало с моей предстоящей поездкой к Милнеру в Акрон, где я смог бы подробнее изучить этот вопрос.
Следующим пунктом значился ежемесячный обзор портфеля семьи Гарднеров. В последнюю неделю их консервативная позиция наконец начала окупаться.
Рынок показал небольшую коррекцию, и их защищенные активы потеряли меньше, чем в среднем по рынку. Я потратил два часа, тщательно анализируя их позиции и готовя рекомендации по дальнейшему увеличению доли облигаций.
Около четырех часов меня вызвал Харрисон. Его кабинет, как всегда, производил впечатление места, где принимаются важные решения. Массивный стол красного дерева, картины с морскими пейзажами, запах дорогого табака и кожаных переплетов.
— Стерлинг, — кивнул он, жестом указывая на кресло напротив. — Прескотт говорит, вы проделали отличную работу с портфелями его клиентов.
— Благодарю, сэр, — я старался звучать скромно, но уверенно.
— Особенно интересует меня ваша рекомендация для Вандербильта по золотодобывающим компаниям, — Харрисон внимательно наблюдал за моей реакцией.
Я ожидал этого вопроса. Любое действие, противоречащее рыночной эйфории, вызывало подозрения.
— Портфель Вандербильта уже имеет существенную экспозицию на растущие секторы, — объяснил я. — Добавление стабильных активов с низкой корреляцией, вроде Homestake Mining, повышает устойчивость без значительного снижения общей доходности.
Харрисон задумчиво постукивал пальцами по столу.
— Хм. По сути, хеджирование. Необычный подход для молодого человека. Обычно в вашем возрасте рискуют чужими деньгами с безрассудной легкостью.
— Я считаю, что доверие клиента — наш важнейший актив, сэр, — ответил я. — Особенно в случае с семьями вроде Вандербильтов, для которых сохранение капитала не менее важно, чем его рост.
Харрисон кивнул, словно мой ответ подтвердил какие-то его мысли.
— У меня для вас новое задание, Стерлинг. Сенатор Брукс, давний клиент фирмы, интересуется возможностями в нефтяном секторе. Особенно в свете недавней активности возле мексиканской границы. Подготовьте анализ перспективных компаний к понедельнику.
— Конечно, сэр, — я кивнул, мысленно добавляя это задание в свой и без того плотный график.
— И еще, — Харрисон слегка наклонился вперед, — на следующей неделе совет директоров Pan American Petroleum собирается объявить о дополнительной эмиссии акций. Это пока не публичная информация.
Он многозначительно взглянул на меня, и я понял, что это своеобразный тест. Харрисон предлагал мне инсайдерскую информацию. Возможно, чтобы проверить мою реакцию или втянуть в сомнительные операции.
— Очень ценные сведения, сэр, — сказал я нейтрально. — Учту при подготовке рекомендаций для сенатора.
Харрисон улыбнулся, словно удовлетворенный моим ответом.
— Отлично. Можете идти.
Покинув его кабинет, я сделал мысленную заметку проверить эту информацию
