Все семеро дернулись, как пораженные электрическим током, и мешками повалились на дорогу, пуская слюни, мечтательно закатив глаза, и потряхивая дрожащими конечностями. Наверное, им грезилось что-то завлекательное настолько, что ни острые камни, ни куски стекла не заставили 'гиен' сменить позы.
— Впечатляющая демонстрация, — невольно передернув плечами, нарочито нейтрально констатировал Тэодер и убрал руки от маленьких пистолетов, пару из которых всюду носил с собой. Мысленно бог прикинул, что сам предпочел бы пустить пулю в лоб вместо такого наказания силой кузины.
Перешагнув через валяющихся на их пути мужиков, боги двинулись далее в умеренно быстром темпе, продвигаясь от центра города к окраине. Тэодер вел кузину в те кварталы, где даже в спокойное время до начала конца Эйдинга не чувствовал бы себя в полной безопасности и сам глосс, туда, где шли вечные стычки между париями, не принадлежащими ни к одному из кланов. Погрязшие в вечных распрях отщепенцы, как люди, так и оборотни всех мастей, не желали признавать вожаком никого даже под угрозой смерти. Тем людям, что ютились в Грязных Кварталах, некуда было идти, а, вынужденно оставаясь, они превратили свои улицы в охотничьи угодья для демонов.
— Покайтесь! Очистите душу перед Четырьмя! — взвыли где-то в развалинах здания, судя по осколкам витражей и еще не успевшей до конца улетучиться светлой ауре, некогда бывшего храмом в центре довольно широкой площади.
На большом обломке стены приплясывала краснорожая толстая баба с растрепанными волосами, настолько грязными, что они стояли дыбом без всякой поддержки сильного лака-фиксатора. Ее пышные белесые и бесформенные телеса бесстыдно мелькали в огромных дырах одеяния, некогда бывшего мешковатым ядовито-красным платьем в крупный белый горох. Баба подпрыгивала, от чего ее тестообразное туловище колыхалось, как желе, закатывала выпученные глаза и потряхивала неким подобием металлического колеса, разделенного на четыре сегмента, которое сжимала в исцарапанных, окровавленных ладонях. Босые, черные от грязи ноги топтали камни со слоновьим упорством, отбивая рваный ритм.
— Ненавижу кликуш, — процедила принцесса, брезгливо отворачиваясь от фанатички, продолжавшей свои вопли и пляски, нисколько не стесняясь отсутствия благожелательно настроенной публики.
— Убить? — желая сделать кузине приятное, предупредительно уточнил галантный принц.
— Не марай рук, дорогой, — поморщилась богиня, гораздо спокойнее выносившая вид огромных жаборогих демонов-стражей Повелителя Межуровнья, чем вопящую кретинку, может быть потому, что демоны вели себя именно так, как им было свойственно, а вот баба почти перестала походить на человека, во всяком случае, на человека разумного.
— Если дело только в этом, — небрежно пожал плечами бог и, приподняв элегантные темные очки, сверкнул серым взором на безумную.
Баба прервала очередной вопль на полуслове и, выпустив из рук знак веры, рухнула на камни храма, словно сломанная игрушка с кончившимся заводом, босые ноги ее еще несколько раз дернулись в прежнем ритме дикого танца и затихли, грудь, вывалившаяся из дырявого платья, больше не колыхалась дыханием. Тэодер вернул на место очки и с обаятельной улыбкой предупредительно предложил кузине руку, чтобы она не споткнулась о мокрый обломок стены.
— Вот это поистине пронзительный взор, — искренне восхитилась принцесса, как поражалась всегда, когда братья демонстрировали перед ней свои божественные умения.
Тэодер тихо и скромно улыбнулся, принимая заслуженную похвалу. Элия невольно улыбнулась в ответ. Смотреть на брата было куда приятнее, чем на развалины, в пустые провалы окон с выбитыми стеклами, подобные раззявленным в безнадежном крике ртам, взывающим о помощи к хозяевам. Но люди уже не заботились о городе. Теперь, если они и сохранили крохи рассудка, то думали лишь о том, как выжить и выжать из умирающего мегаполиса все, что можно. Элия была даже рада, что в следующие полчаса им не попалось на глаза ни одного местного живого существа, крупнее птиц и бродячих собак, выискивающих поживу. Инстинкты животных развиты куда сильнее людских и, проявляя разумную осторожность, эти жители города предпочли держаться подальше от чужаков.
Богине был нужен только один единственный демон и ни с кем иным ей встречаться совершенно не хотелось. Но любому везению приходит конец. Через три квартала пустых и относительно тихих улиц, до слуха богов донеслось странное, какое-то хоровое цоканье, громкий шум и скрежет, будто кто-то от души водил ржавыми прутьями по камням. Вскоре лоулендцы увидели создание, габариты которого не учитывались при планировке города.
— Однако, — выгнул бровь принц, приветствуя протискивающуюся из проулка ржаво-коричневую гигантскую тварь, напоминающую скорпиона-переростка, вскормленного стероидами. Животное было ростом с доброго коня из лучших конюшен Энтиора, а в длину превосходило семь метров. Даже на значительном расстоянии от зверя сногсшибательно несло протухшим мясом и кровью, подтеки которой, вместе с обрывками кожи, явно человеческих волос и мяса запеклись у твари на сегментах лап.
— О! Прекрасно! — богиня обрадовалась скорпиону, как старому другу.
— М? — уточнил причину радости кузины Тэодер.
— Это гармш, тварь из Межуровнья, — торжественно объявила принцесса. — Значит, мы были правы, дорогой, структура мира уже в том состоянии, что проникновение идет полным ходом.
— Он разумен? — бросил вопрос принц, решая, как поступить.
— Нет, тварь равна интеллектом грюму, но кушает только живую плоть, размягчая ее до приемлемого состояния ядом, — деловито пояснила принцесса, указав пальчиком на покачивающийся над телом зверя острый и влажно поблескивающий конец задранного жала на массивном гибком хвосте, выбивавшем из стен проулка кирпичи одним легким движением. — Злат рассказывал мне кое-что о фауне Бездны. Дрессировке гармши не поддаются, слишком тупы. Нам придется его убить, если хотим пройти дальше этой дорогой.
Кажется, предстоящая смерть скорпиона, наконец, обвалившего полстены и выбравшегося на широкую улицу печалила богиню куда больше, чем недавняя смерть безумной женщины. Угрожающе выгнув хвост и потрясая им, словно повар-маньяк половником перед кастрюлей с борщом, скорпион кинулся на двух аппетитных букашек, не думавших убегать при его появлении.
Боги спокойно смотрели, как гармш, шустро перебирая и пощелкивая многочисленными лапами, несется навстречу неизбежной смерти. Никаким проблескам эмоций лоулендцы не позволили влиять на свои действия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
