– Там Боб. Вы ведь к нему, майор?
– Да, генерал Эйзенхауэр, – ответил майор.
К этому моменту Сэм уже устал таращиться. Если оказываешься в ситуации, когда не замечаешь генерала до тех пор, пока он не открыл рот, значит, дело твое плохо.
Эйзенхауэр вышел со своими знаменитыми спутниками из магазина, а Томпкинс провел своих не-таких-знаменитых спутников в заднюю комнату. Теренс, владелец лавки, отнесся к происходящему с полнейшим хладнокровием.
В задней комнате Сэм сразу обратил внимание на дверь, ведущую в подвал, и сообразил, в чем дело. Она открывалась не в подвал, а в тоннель, выложенный деревом. Томпкинс зажег старинный фонарь, в котором когда-то наверняка использовали керосин, а сейчас, судя по запаху, горючий жир.
Как Сэм и предполагал, тоннель привел их в тот самый сарай. Внутри и в самом деле витал застоявшийся запах табака. Сэм грустно вздохнул, жалея, что сигареты давно остались в прошлом. Ему их по-прежнему не хватало. Тот факт, что он сделал головокружительную карьеру, не слишком примирял его с этой потерей.
Впрочем, оглядевшись по сторонам, он мгновенно забыл о своих печалях. Резервуары, провода, вентили, клапаны и множество других приспособлений – все снято с самого настоящего космического корабля, на котором Весстил прилетел с другой планеты на Землю. Если люди сумеют научиться делать такие же приборы и устройства – и построить корабль, – космические путешествия станут для землян реальностью.
Среди разобранных приборов и кусков челнока бродил высокий седовласый человек, слегка сутулый, с худым задумчивым лицом.
– Идемте со мной, я вас представлю, – сказал Томпкинс Сэму и обратился к мужчине. – Это сержант Сэм Игер, сэр, один из лучших переводчиков. Игер, познакомьтесь с Робертом Годдардом[32], он представитель военно-морского флота, прибыл сюда, когда Весстил доставил к нам капитана Страху. Он знает про ракеты больше всех на свете.
– Рад знакомству, сэр, – сказал Игер и протянул руку. – Я читал о ваших исследованиях в «Эстаундинг».
– Отлично, значит, мне не придется объяснять вам азы, – доброжелательно улыбнувшись, сказал Годдард.
Игер решил, что ему около пятидесяти, хотя выглядел он неважно… или просто работал на износ, как многие в это тяжелое время.
– Хэнк… майор Томпкинс несколько преувеличивает, – добавил ученый. – Немцы гораздо лучше меня разбираются в данном вопросе. Они уже сумели построить большие ракеты, а у меня пока получаются только маленькие. Впрочем, принцип один и тот же.
– Да, сэр, – проговорил Игер. – А мы сможем создать… такую же? – Он обвел рукой устройства и приборы.
– С железом мы справимся, построить корпус – ничего не стоит… точнее, мы в состоянии воспроизвести нечто похожее, – уверенно ответил Годдард, но уже в следующую минуту нахмурился. – С электрическими цепями тоже проблем не должно возникнуть. А вот электроника – совсем другое дело. Здесь наши друзья, – он кивком показал на Весстила, – опередили нас на годы, может быть, даже на века. Вот это и будет самым трудным.
– Понятно, сэр, – сказал Сэм. – Что я должен делать?
– Я слышал, вы отличный переводчик. Вы будете переводить мои вопросы и ответы Весстила. Если сложить то, что мы знаем, и то, что он нам расскажет… думаю, через некоторое время мы сумеем построить собственные ракеты. Впрочем, даже если нам удастся научиться делать большие экземпляры – как у немцев, – это уже будет огромный шаг вперед. Нанести по ящерам удар с расстояния – совсем не то же самое, что сражаться с ними нос к носу.
– Уж, конечно.
Сэму ужасно хотелось спросить, какого размера должна быть ракета, чтобы в ней поместилась атомная бомба, но он, естественно, промолчал. Весстилу про это слышать ни к чему, к тому же Сэм не знал, насколько Годдард осведомлен об исследованиях в области нового оружия.
Сэм фыркнул. У Соединенных Штатов нет больших ракет, нет атомного оружия – и вот он здесь, чтобы помочь решить эти проблемы. Судя по тому, что он знал про ящеров, им такое даже в самом диком сне не могло присниться – с воображением у них туговато. Вот почему у людей есть шанс выиграть в войне с ними.
Глава 14
Нье Хо-Т’инг сердито посмотрел на Лю Хань.
– Ты самая невыносимая женщина в мире, – мрачно заявил он.
Лю Хань сидела за столом грязной меблированной комнаты в Пекине и улыбалась. Она пила чай, отщипывая маленькие кусочки от кекса, и молчала. Несколько недель назад она сообщила Нье Хо-Т’ингу, что у нее появилась отличная идея, но какая, отвечать отказывалась. Она хотела получить больше власти, чем он был готов ей дать. В действительности Лю Хань намеревалась стать одним из руководителей пекинского коммунистического подполья. Нье не собирался ей уступать.
Сидевший рядом с ним Хсиа громко расхохотался.
– Ты с ней так разговариваешь, будто влюбился по уши, – сказал он.
Нье одарил хмурым взглядом и его. Хсиа все на свете переводит на одну тему – его интересует только то, что находится ниже пояса, а не экономика или политика. Впрочем, он умел добиваться желаемого результата.
– Если она не расколется, мы можем ее ликвидировать. Все равно у нее никого нет.
Нье посмотрел на Лю Хань, стараясь понять, подействовала ли на нее угроза, и решил, что нисколько не подействовала, – он был специалистом в данном вопросе.
– Если вы меня убьете, – сказала она, – вам не удастся узнать, что я придумала.
– А нам совсем не обязательно тебя убивать, – совершенно спокойно заявил Хсиа. – Есть другие способы развязать тебе язык.
– Делайте со мной, что хотите, – ответила Лю Хань. – Только кто же станет доверять вам свои мысли, узнав, что вы меня пытали?
Нье поморщился. Мао писал, что партизаны должны превратиться в незаметных рыб, прячущихся в огромной стае себе подобных. Если их будут бояться, они мало того что окажутся в одиночестве, но и отдадут себя в руки маленьких чешуйчатых дьяволов. Тяжело вздохнув, он пошел на первую уступку.
– Я дам тебе то, что ты просишь, но только в том случае, если твоя идея покажется мне интересной.
– Тогда ты скажешь мне, что она плохая, отодвинешь меня в сторону, а сам ее используешь, – возразила Лю Хань.
– Я в любом случае могу это сделать: пообещать тебе все что угодно, а потом нарушить свое слово, – напомнил ей Нье Хо-Т’инг. – Если ты хочешь, чтобы твоя идея была претворена в жизнь, тебе все равно придется мне ее открыть. А если хочешь получить награду за свою сообразительность, тебе придется поверить в те обещания, что я тебе дам.
Лю Хань задумалась, когда он замолчал.
– Всякий раз, когда мне давали обещания – люди или чешуйчатые дьяволы, – они оказывались лживыми. Почему с тобой должно быть иначе?
– Потому что мы вместе сражаемся против общего врага, мы – товарищи по борьбе, – ответил Нье. – Если ты придумала способ причинить вред чешуйчатым дьяволам, ты свою награду получишь. Народно-освободительная армия не эксплуатирует женщин, которые сражаются бок о бок с мужчинами – со своими сыновьями, мужьями, отцами и братьями.
Нье пнул под столом Хсиа – он был уверен, что сформулировал разумную доктрину и его товарищу следует жить в соответствии с ней.
Хсиа, как ни странно, промолчал.
Лю Хань наконец решилась раскрыть свою тайну.
– Жаль, что я сама не могу провернуть это дело, – пробормотала она. – Тогда мне не пришлось бы верить очередному вранью. Но если я хочу причинить чешуйчатым дьяволам серьезный вред, мне нужна помощь. Слушайте…
Она говорила довольно долго, и чем дольше Нье Хо-Т’инг слушал, что придумала Лю Хань, тем больше проникался к ней уважением.
– Представление зверей! – насмешливо воскликнул Хсиа Шу-Тао, но Нье снова пнул его ногой под столом, чтобы не мешал.
Когда Лю Хань закончила, он склонил перед ней голову и сказал:
– Я думаю, ты заслуживаешь того, что хотела получить. Если у нас получится все, как ты задумала, мы сможем пробраться в самую гущу чешуйчатых дьяволов, чтобы шпионить за ними и, конечно, убивать.
– Вот что мне нужно, – сказала Лю Хань. – Я хочу, чтобы чешуйчатые дьяволы поняли, что все это придумала я. Они узнают мое имя. Оно у них записано, а машины, которые за них думают, обязательно его обнаружат. Они отняли у меня дочь. Может быть, удастся заставить их вернуть ее мне.
– Если они отдадут тебе ребенка, – проговорил Нье Хо-Т’инг, наградив ее суровым взглядом, – ты отойдешь от борьбы с чешуйчатыми агрессорами?
Если она скажет «да», он вышвырнет ее из комнаты и из дома и, пожалуй, отдаст приказ ликвидировать ее. Диалектика классовой борьбы важнее личных интересов.
Но Лю Хань покачала головой.
– Ничто не помешает мне воевать с маленькими чешуйчатыми дьяволами. Они причинили мне слишком много зла. Коммунисты сражаются с ними яростнее, чем кто бы то ни было, если не считать японцев, а их я ненавижу не меньше. Я останусь с вами в любом случае – получу я своего ребенка назад или нет. Но я хочу отнять дочь у чешуйчатых дьяволов.
