же неприемлемы были и предлагавшиеся в течение двух предыдущих лет заменители мирного договора: демилитаризация, прекращение военных действий, международные гарантии. Мирные договоры должны были заключаться непосредственно между правительствами стран Ближнего Востока, а не с участием внешних сил: "Мирные договоры должны включать соглашение об окончательных, надежных и признанных границах. Мирные договоры должны аннулировать военные претензии, блокады, бойкоты, вмешательство в свободное судоходство, а также существование и деятельность организаций и групп, занимающихся подготовкой или осуществлением диверсионных операций с баз и тренировочных лагерей на территории государств, подписавших мирные договоры". Что именно она подразумевает под безопасными границами, новый премьер-министр не уточнила ни в этом, ни во многих последующих случаях.
В целом по стране не было единого мнения о политике в отношении арабов. Поляризация общественного мнения после Шестидневной войны наиболее ярко проявилась в возникновении двух идеологических движений: движения "Великий Израиль" и движения за мир. Оба движения были периферийными, в них преобладали интеллектуалы, оба пересекались по партийной линии, оба представляли традиционные течения мысли в сионизме и оба подчеркивали важность идеологии как основы для действий руководства Мапай, которое гордилось своей прагматичностью. Первая выступала за включение всех оккупированных в ходе войны территорий в границы Израиля. Второе выступало за возвращение большей части территорий и проведение примирительной политики, направленной на достижение согласия с арабами. Поскольку казалось, что правительство ни к чему не ведет, каждое движение усиливало давление, требуя принятия своей альтернативной политики. А вызванные этим ожесточенные дебаты привели к дальнейшему размыванию "золотой середины" и обострению раскола внутри Мапай.
В Мапай Голда Меир всегда относилась к активистскому крылу. Она была ученицей Давида Бен-Гуриона и разделяла его взгляды на непримиримую враждебность арабов и необходимость вести себя с ними с позиции силы. После 1967 года, когда термины "активист" и "умеренный" стали заменяться терминами "ястреб" и "голубь", она продолжала отождествляться с ястребиным крылом партии. Эшколь была традиционным умеренным членом Мапай, утратившим способность к лидерству. Голда Меир была "ястребом", который слушал только других "ястребов". По своим взглядам она была гораздо ближе к небольшим фракциям в рабочем движении - "Ахдут ха-авода" и "Рафи", чем к своим коллегам по "Мапай". Особенно близка она была с Йисраэлем Галили, который стал ее главным политическим советником и спичрайтером. С Моше Даяном она никогда не была близка лично, но позволяла ему оказывать гораздо большее влияние на формирование внешней политики, чем Эшколь. Галили была одним из самых бескомпромиссных "ястребов" в объединенном рабочем движении. Даян, сомневавшийся в том, что арабов можно убедить заключить мир с Израилем, стал одним из ведущих сторонников экспансии. Большинство в Мапай оставалось "голубиным", но тон задавала эта "ястребиная" троица.
В правительстве "ястребы" также пользовались влиянием, несоизмеримым с их численностью. Большинство министров от Мапай были "голубями": Абба Эбан, Залман Аран, Пинхас Сапир, Зеэв Шариф, Яаков Шимшон Шапира, Элиаху ("Элиас") Сассон. Однако они не стали создавать коалицию с "голубиными" министрами из Мапама, Национально-религиозной партии и Независимой либеральной партии. Они склонялись к "ястребиной" коалиции, в которую входили Голда Меир, Исраэль Галили, Игаль Аллон, Моше Кармель, Моше Даян, Йосеф Альмоги, Менахем Бегин и Йосеф Сапир. Последние двое представляли Гахаля. Галили и Даян были особенно заинтересованы в сохранении правительства национального единства с этой правой партией. Партнерство с "Гахалем" давало им большинство по многим вопросам, которые были для них действительно важны, - по вопросам внешней политики, безопасности и оккупированных территорий. Это позволило им противостоять предложениям политических инициатив по урегулированию арабо-израильского спора на том основании, что они приведут к расколу нации.
В кабинете министров Голда Меир всеми силами поддерживала политику сохранения статус-кво и избегания политических рисков. Фактически она олицетворяла собой политику иммобилизма, сидя на новых линиях прекращения огня и отказываясь сдвинуться с места до тех пор, пока арабы не согласятся заключить мир на условиях Израиля. Она была не нейтральным председателем на заседаниях кабинета министров, а сильным лидером, способным грубо обойти несогласных с ней министров, даже если они составляли большинство. Как премьер-министр она несла полную ответственность за оборонную политику. Конституционно эта ответственность выражалась в том, что премьер-министр возглавлял комитет по обороне кабинета министров. Однако в период ее премьерства заседания этого комитета не проводились. Его место занял неформальный орган, получивший название "кухня Голды", поскольку заседания проходили в ее доме.
Постоянными участниками "кухни Голды" были Йисраэль Галили, Игаль Аллон, Моше Даян, Абба Эбан и Пинхас Сапир. Время от времени приглашались и другие министры, если на повестке дня стоял вопрос, к которому они имели непосредственное отношение. Заседания "кухонного кабинета" обычно проводились в субботу вечером, перед еженедельным заседанием кабинета в воскресенье утром. Его основная задача заключалась в выработке единой позиции правящей партии и формулировании конкретных предложений для обсуждения и принятия решений кабинетом. Иногда "кухонный кабинет" принимал решения самостоятельно, о чем велась письменная запись. Но большинство важных предложений выносилось на утверждение полного состава кабинета. Время от времени Голда Меир подвергалась критике за то, что не консультировалась со всем кабинетом при решении важных вопросов и действовала неконституционно. Однако на протяжении всего срока ее пребывания на посту премьер-министра "кухонный кабинет" продолжал играть решающую роль в формировании внешней и оборонной политики.
Еще одним органом, который приобрел влияние при Голде Меир, стал Генеральный штаб ЦАХАЛа. Начало этой тенденции было положено впечатляющими успехами ЦАХАЛа в Шестидневной войне. Начальник штаба стал регулярно посещать заседания кабинета министров для докладов и консультаций. Военная разведка получила монополию на представление оценок национальной разведки, оттеснив на второй план Министерство иностранных дел. Поскольку в распоряжении кабинета не было независимого экспертного органа, занимающегося анализом политики и долгосрочным планированием, оценки военных было трудно оспорить, а принятие их рекомендаций, как правило, было предрешено.
Напористость Голды Меир по отношению к своим гражданским коллегам сочеталась с любопытным подобострастием по отношению к своим военным подчиненным. Она всегда считала себя человеком, не разбирающимся в вопросах обороны. Будучи министром иностранных дел, она однажды определила свою основную задачу как закупку оружия для ЦАХАЛа. Будучи премьер-министром, она демонстрировала некритичное отношение к советам, которые давал Генеральный штаб ЦАХАЛа. Абба Эбан считал это одной из ее главных слабостей на посту премьер-министра. По его мнению, Израилю нужен был премьер-министр, способный не соглашаться с мнением оборонного ведомства. Бен-Гурион, Шаретт и Эшколь были способны не принимать точку зрения военных. Но сама г-жа Меир более или менее уверенно заявила, что в вопросах безопасности "я не буду делать ничего, кроме как слепо принимать точку зрения военных". Это не функция премьер-министра".
Рост влияния высших
