так вышло само собой. В пути Барон присмирел. Не махал уже своим ташуром направо и налево, не орал. Не то чтобы его огонь угас, но не полыхал буйно, а тлел, притворно подернутый пеплом. Он вообще стал похож на Дон Кихота – на его восточный вариант в монгольском халате. Мог бы я его полюбить? Да, черт возьми! Я бы мог уже простить ему все, если бы не его дьявольский план жениться на Царевнах.
Как-то я задался вопросом, хочу ли быть похожим на Его Величество, и честно себе ответил – нет. Я люблю Государя, но похожим на него быть не хочу. А хочу ли походить на Барона? Да! И тысячу раз да! Когда он скачет верхом под пулями, прямой, безоружный; когда вполголоса отдает приказ, которого невозможно ослушаться; когда стоит перед строем неподвижный и несокрушимый – да, хочу быть таким! Но за Государя я жизнь отдам, а Барона … Барона я убью.
Сегодня Государь заговорил со мной. Что это? Предложение вернуться в Семью? А Отма? Она отменила свой необъявленный бойкот?
Я брел куда-то, потерянный в бесконечной Азии. Над улицами и площадями тянулись канаты с разноцветными молитвенными флагами. От этого казалось, будто цирк приехал, и стоит повернуть за угол, как обнаружится там шатер шапито.
Кто-то положил мне руку на плечо. Я оглянулся и увидел Лиховского. Он улыбался.
– Пойдем поговорим …
Одет, как паломник, лицо перемазано сажей и прикрыто капюшоном. Я посмотрел вниз, ожидая увидеть ствол, направленный мне в живот, но его не было. Лиховский усмехнулся и, ссутулившись, заковылял по тесной улочке – оборванный долговязый бродяга.
Куда он меня ведет? Где остальные? Ждут где-то в закоулке, чтобы опять душить? Нет, второй раз этот номер у них не пройдет. А ведь я их уже не ждал … Никто не ждал, а они явились. Вот он, Павлик. Татьяна плакала о нем, бежала босая по снегу … Я рад был видеть Павлика живым и ненавидел его …
Мы долго петляли по грязным переулкам, больше похожим на щели. И везде копошился кто-то, что-то дымилось и жарилось.
У низенькой двери, похожей на лаз в нору, Лиховский остановился.
– Ночлежка. Не пугайся. Все здесь.
Мы вошли. Тесный проход и клетушки с людьми. Два оборванца сидели на нарах с грязным тряпьем. Я едва узнал в них Бреннера и Каракоева.
– Здравствуйте, мичман, – сказал Бреннер так, будто мы с ним расстались вчера после дружеской попойки.
– Здравия желаю, господин капитан!
Вот они, мои друзья. Последний раз я видел их лица перекошенными от ненависти.
Все трое с брезгливым любопытством разглядывали мой халат. Конечно, я выглядел экзотично, но и в них уже невозможно было распознать русских офицеров. Одеты в какое-то тряпье: шаровары, монгольские сапоги и стеганые халаты. Весь путь до Гумбума мы встречали их следы: стоянки, костровища, обглоданные бараньи кости. Доходили слухи о русских, нападавших на стада и караваны. Но как еще им было выжить зимой в горах?
– Садитесь, – кивнул мне Бреннер. – Вам нечего бояться, убивать вас не входит в наши планы.
– Не обольщайтесь, Александр Иваныч. Вы все живы и здоровы только потому, что напали на меня спящего.
– Ну-ну, господа, – сказал Лиховский. – Мы же не для этого собрались.
– А для чего? – спросил я. – Для чего мы собрались?
– Сядьте, мичман, – сказал Бреннер невозмутимо. – От лица всех нас приношу вам извинения за покушение на вашу жизнь. Произошло недоразумение. Понимаю, конечно, это звучит глупо, но ничего другого я вам предложить не могу. Если хотите, можете вызвать меня на дуэль, но только мы ее отложим до лучших времен, когда Государь и Великие Княжны будут в безопасности.
Все трое смотрели на меня.
– Я принимаю ваши извинения, – сказал я.
– Вот и хорошо, – сказал Бреннер.
– Спасибо, брат, – сказал Лиховский с облегчением. – Ты не держи зла. Сам ведь тоже виноват …
Я видел, что у Лиховского гора с плеч. Мучила его совесть все это время. Каракоев безмолвствовал и смотрел в сторону. Да и наплевать на него.
– У нас к вам предложение. Убейте Барона, – сказал Бреннер.
– А почему вы сами его не убьете? Он ездит по улицам один, без оружия. Вы же знаете, – сказал я.
– Вот и убей, – сказал Каракоев. – Тебе же это проще. Подойдешь к нему, ткнешь ножиком в печень – и все дела.
– И что дальше? – спросил я.
– В тот момент, как вы убираете Барона, мы вывозим Государя и Великих Княжон из монастыря.
– Куда?
– Какая разница – куда?! – взбесился Каракоев. – Ты что, хочешь, чтобы Барон женился на них?! Ты уже совсем обаро́нился!
– Спокойно, ротмистр, – сказал Бреннер. – Вы правы, мичман, это важный вопрос – куда. У нас есть план …
– Ты собираешься раскрыть ему наш план? А ты уверен, что он нас не продаст?! – не унимался Каракоев.
– Спокойно, ротмистр, спокойно… – Бреннер уже терял терпение.
Каракоев помотал головой и уставился в пол.
– По нашим сведениям, – продолжил Бреннер, – в окрестностях монастыря объявился английский агент, некто Рейли.
– Рейли? – Я поразился. – Я его знаю! Он был тогда у Колчака и на Байкале. Но как он здесь?
– Догнал и обогнал и подбил местных тангутских князьков напасть на отряд, пообещал им добычу – сокровища русского Царя.
– Откуда вам это известно?
– Данные разведки, – усмехнулся Бреннер. – Судьба Государя и Великих Княжон, сами понимаете, в этом случае предрешена. Мы знаем, где нападут тангуты. Наш план: в неразберихе боя вы убьете Барона, мы в это время выведем в безопасное место Государя и Великих Княжон. Оставшись без командира, казаки будут дезорганизованы. Тангутам тоже будет не до нас. Мы уйдем и от тех, и от других.
– В горы? Без жилья и продовольствия?
– Есть убежище – хижина в горах. Перезимуем до весны и пойдем в Лхасу.
Убить Барона … Да, я понимал, живой Барон не оставит нас в покое. Из-под земли достанет.
– Чья это хижина?
– Неизвестно. Сейчас там никого. Возможно, это сезонное жилище охотников, – сказал Лиховский.
– Мне нужно посмотреть хижину.
– Зачем? – спросил Лиховский.
– Ну как же, его превосходительство главнокомандующий должен сам во всем убедиться, – кривлялся Каракоев.
– Ты нам не доверяешь? – спросил Лиховский.
– Я должен увидеть хижину, чтобы, по крайней мене, знать туда дорогу и подходы.
– Что ж, в этом есть резон. Можем туда съездить. Это верст двадцать от монастыря в горы, – сказал Бреннер. – Завтра.
Я кивнул.
– Еще одно. Устройте нам свидание с Великими Княжнами, – сказал Лиховский.
Это было совсем не ко времени.
– Но … вы же увидите их
