И сын как будто услышал совет отца. Потому что, когда острие дротика Менелая на мгновение вонзилось в бычью шкуру, Парис без малейших колебаний так резко повернул его, что Менелай выпустил дротик из рук. И Парис, не трудясь разъединить их, просто отшвырнул за край круга свой щит вместе с дротиком Менелая и тут же бросился на противника с собственным дротиком. Он целился высоко, намереваясь ударить между защищенной шеей и шлемом, но необходимость точности слегка замедлила его движение, и Менелай успел подставить руку.
– Ох, нет!.. – прошептала Мирина, закрывая глаза.
В ответ на это царь Приам повернулся к ней и сказал:
– Смотри туда, женщина, и духом будь со своим мужем! До конца еще далеко.
И в самом деле, после короткого отступления мужчины схватились за мечи и снова начали свой медленный танец, на этот раз ближе друг к другу. Мирина отлично знала меч Париса, и ей всегда казалось, что он устрашающе длинен и тяжел; однако меч Менелая был еще длиннее, и хотя он опять, явно провоцируя Париса, несколько раз делал простые выпады, стало очевидно, что ему необходимы обе руки, чтобы действовать своим оружием.
Если бы Парис следовал тем наставлениям, которые он давал Мирине на побережье у Эфеса, он должен был бы позволить Менелаю атаковать снова и снова, выжидая момент, когда можно будет застать его врасплох. Но очень быстро Мирина поняла, что для себя у Париса совсем другие правила – правила, ставящие честь превыше безопасности.
Нападая на противника снова и снова, Парис не давал тому шанса использовать преимущества огромного меча. И вскоре толпа зрителей начала кричать, что спартанец уж слишком медлителен, и тогда – возможно, от отчаяния – Менелай стал делать то, что он уже пытался сделать прежде: старался достать ноги Париса как самую незащищенную часть его тела.
– Довольно! – прорычал царь Приам, качая головой. – Прикончи его!
И Парис так и сделал.
Чуть помедлив, словно переводя дыхание, он позволил Менелаю отвести меч назад, готовясь к могучему удару… Настолько далеко назад, что Парису хватило простого удара ногой в живот спартанца, чтобы тот с грохотом упал на спину, – и шум этого падения был слышен даже на вершине башни.
В одно мгновение все было кончено. Гигантский меч Менелая зазвенел по гравию, отлетая в сторону, а Парис уже стоял над поверженным противником, прижимая острие своего меча к шее спартанца. Но Парис не убил его. Несмотря на яростные вопли толпы, он просто пнул песок, засыпав им лицо Менелая, вложил меч в ножны и отошел к тому камню, что был брошен в круг в знак начала схватки. Поцеловав камень, Парис поднял его с победоносным видом, и его шлем сверкнул на солнце, когда он посмотрел вверх, на башню, как будто желая, чтобы Мирина первой оценила его победу.
Мирина стремительно спустилась вниз, едва дыша от ликования, и нашла Париса во дворе, где его окружили друзья и соратники, снявшие с царевича шлем и обливавшие его вином. Они дразнили его из-за того, что он не убил Менелая.
– Женитьба сделала тебя слишком мягким! – кричал могучий Дарес, тыча Париса в плечо. – Уж он-то не пощадил бы тебя…
Парис смеялся, обнимая Мирину так крепко, как будто они были наедине.
– Ты не прав! – громко ответил он Даресу, а с его волос стекали пот и вино. – Женитьба сделала меня сильнее! – И он поцеловал Мирину, к немалому восторгу своих друзей, а потом подхватил ее на руки, как делал это в их спальне. – Не беспокойся, – с усмешкой сказал он Даресу. – Мы отлично попируем! Идите вперед, я скоро к вам присоединюсь.
Но, едва направившись ко дворцу, Парис вдруг споткнулся и упал на колени, чуть не уронив Мирину на землю.
– Что такое? – воскликнула она, сжимая в ладонях его внезапно побледневшее лицо. – Ты ранен?
– Нет. – Парис с трудом поднялся на ноги. – Менелай едва меня задел. Идем, – он взял Мирину за руку, – поддержи старичка.
Но ноги снова отказались повиноваться ему, и он упал со стоном разочарования.
Остальным понадобилось немного времени, чтобы понять, что дело неладно.
– Тень! – закричал кто-то. – Ему нужна прохлада! И вода!
Совместными усилиями мужчины отчасти доволокли, отчасти донесли Париса до храма Сотрясателя Земли. И здесь они положили Париса прямо на каменный пол и стали обмахивать чем придется.
– Воду уже несут, – сказал Эней. – Ты просто лежи спокойно.
– Хватит этой глупой суеты, – проворчал Парис, пытаясь сесть. – Кто вы такие? Кучка старых нянек? Не позволяйте моей жене увидеть меня таким…
– Ох, прошу тебя! – воскликнула Мирина, прибежавшая в храм следом за всеми. – Лежи спокойно! Скажи, куда ты ранен?
Парис скривился:
– Да нет никакой раны. Но… я не чувствую ног.
В несколько мгновений мужчины сняли щитки с ног Париса и стянули с него сандалии, надеясь, что это поможет ему восстановить силы. И тут вдруг Эней поднял что-то с пола со словами:
– А это еще что такое?
Это был маленький кусочек полированной кости, похожий на сломанный наконечник стрелы, вот только он почему-то был пустым изнутри, а на его конце виднелось крошечное отверстие.
– Проклятье! – воскликнул Дарес. – Да это же отравленная стрела!
После быстрого осмотра они нашли влажный след от укола на пятке Париса, и Мирина ужаснулась, видя, как помрачнели лица окружавших ее мужчин. Их выражение говорило о том, что они уже видывали людей, пострадавших от отравленных стрел, и знали, что теперь следует опасаться худшего.
– Лежи здесь, – сказал Дарес, похлопав Париса по плечу, – и не двигайся. Это всего лишь пятка. Думаю, все будет в порядке. И не тревожься. – Он встал, жестом позвав остальных за собой. – Мы за тебя отомстим. Мы сейчас же отправимся туда и вольем их же собственный яд в горла этим ублюдкам. Проклятые греки! Можно не сомневаться, это Агамемнон им приказал… – Дарес помолчал, его лицо осунулось от тяжелых чувств. – Присоединишься к нам, когда сможешь.
Мужчины исчезли, переполненные гневом и яростью, а Мирина с Парисом остались одни.
– Лежи спокойно, любимый, – умоляла мужа Мирина, складывая свою шаль и подсовывая ему под голову. – Тебе не лучше?
Парис послушно откинулся на спину. Потом глубоко вздохнул несколько раз, наполняя легкие воздухом.
– Немножко.
– Хочешь, я позову слуг? – спросила Мирина, поглаживая Париса по бледной щеке. – Или твоего отца?
– Нет. – Он попытался поднять руку, чтобы коснуться лица Мирины, однако тело его почти не слушалось. – Они уже скоро придут.
– Прошу, скажи, что все будет хорошо! – молила Мирина, целуя его руку.
– Ляг рядом со мной.
Парис сумел откинуть руку в сторону так, чтобы Мирина положила голову ему на плечо. Потом попытался еще раз глубоко вздохнуть, но его грудь стала слишком тяжелой.
– Будешь ли ты со мной, – прошептал он, прижимая губы к ее лбу, – вот так же, до конца времен?
И только когда Мирина кивнула, он закрыл глаза.
Глава 33
Мне ясно, что ты очень богат, и ясно, что ты – царь множества народов; но то, чего ты просишь, я не могу пока что о тебе сказать.
Геродот. ИсторияТурция, Стамбул
Не знаю, как долго я стояла босиком на тротуаре, глядя на то место, где Джеймс оставлял свою машину. Неужели они действительно уехали без меня? Я просто не могла в это поверить. Ну да, Джеймс обозлился на меня и, скорее всего, понял, что его мстительный выпад против Ника навсегда испортил мое отношение к нему… Но как он мог оставить меня здесь? Или, точнее, как Ребекка могла позволить ему это сделать?
Почти уже сдавшись, я потащилась обратно к дому Резника, чтобы проверить, не там ли еще Ребекка, не ждет ли она меня. Но высокие ворота были уже заперты, и, кроме нескольких охранников, бродивших внутри с переговорными устройствами, никого вокруг не было. Пока я стояла там, не зная, на что решиться, я вдруг услышала, как один из них сказал в свою рацию по-французски:
– Нет, никого здесь нет. Они уехали. – И потом, явно в ответ на вопрос, добавил: – Да, сэр. Голубая и зеленая женщины.
Задохнувшись от страха, я отступила поглубже в тень… И как только охранник повернулся в другую сторону, со всей скоростью бросилась через дорогу, радуясь тому, что мои босые ноги ступают бесшумно по бетонным плитам.
Если Ребекки уже не было в доме Резника, она должна была уехать вместе с Джеймсом. И вроде бы все стало обретать смысл. Охранники начали расспрашивать гостей, задавая не слишком удобные вопросы о похитителе «Истории амазонок», и Джеймс с Бекки, что вполне объяснимо, сбежали. И даже было вполне возможно, что они до сих пор кружили где-нибудь по соседству в «астон-мартине», пытаясь найти меня.
Так что я пошла дальше, прижимая к груди свою драгоценную вечернюю сумочку. От погони и волнения я разгорячилась и вспотела, но теперь холодный ноябрьский вечер обрушился на мои обнаженные плечи со всей силой, и у меня даже зубы застучали. И когда рядом со мной наконец притормозило такси, я поняла, что просто обязана сесть в машину.
