Мы пошли прочь от берега – там, вдалеке, виднелись гвардейцы и маги. Уже почти дойдя до них, я обернулась на море – оно оставалось все таким же прекрасным и безмятежным.
– Белль, – позвала меня по имени императрица, и я оглянулась на нее. Странно, раньше при виде нее я испытывала уважение и трепет, а теперь – разве что презрение, но не яркое, а едва заметное. Мне больше не было дела до императрицы.
– Что?
– Ты была не права, – мягко сказала она. – Дело не в том, что мы не хотели вкладывать силы в ту, которой скоро не станет. Мы боялись к тебе привязаться. Я боялась. И не напрасно. Я действительно привязалась к тебе.
– Обойдемся без громких слов, ваше величество. Я очень устала.
Больше не глядя на нее, я направилась вперед.
И уже спустя четверть часа была в академии магии.
Глава 55
День свадьбы – это день, который для каждой девушки должен стать особенным. Подарить радость, окрылить любовью, зажечь сердце любовью. Стать особенным.
День моей свадьбы действительно стал для меня особенным. Потому что с него все и началось. Все то, что было предначертано мне и Даррелу.
После того, как мне стала известна правда, прошло три дня. На четвертый должна была состояться долгожданная свадьба – в день весеннего благоденствия, посредине звонкого месяца, когда небо было высоким и чистым, а погода – умиротворяюще-теплой.
Как я и обещала, Даррел ни о чем не узнал. И в отличие от меня, улыбался он радостно и светло, моя же улыбка была вымученной, и больше всего мне хотелось плакать, уткнувшись лицом в подушку. Он не понимал, что со мной. Чувствовал – что-то не так, хотя я и старалась не подавать вида и вела себя обычно.
В первый день во мне все так же зияла пустота. Она грызла меня изнутри, не давая возможности даже дышать полной грудью.
Во второй день появился гнев. Он ломал меня изнутри, не находя выхода.
В третий день нахлынула тоска. Она разрушала меня изнутри, не позволяя радоваться жизни.
А в день свадьбы я чувствовала лишь боль. Боль, боль, боль – тупая, въевшаяся в тело боль. Будто ржавчина в железо. Но я улыбалась – широко и, как мне казалось, искренне. Я сделала выбор – принести себя и свое счастье в жертву. И мысленно шептала себе – это не ради других, не ради целой империи или целого мира. Это ради моих родных. Ради тети, бабушки и братьев. Ради Даррел. Ради Дэйрил, Кайла, Шиа и Элли. Да, и Элли – подруги, которая меня предала. Еще недавно меня точила обида, а теперь, на пороге смерти, все обиды вдруг стали какой-то глупостью.
Ради чего они существуют? Чтобы травить свою жизнь своим ядом?
Чтобы выплеснуть свои эмоции, я записывала их в тетрадь, хотя никогда раньше не вела дневников. Так становилось легче. Бумага стала моим единственным слушателем.
«Почему, вместо того, чтобы радоваться жизни и наслаждаться каждым ее мгновением, мы тратим свое время на то, в чем нет смысла? На ссоры, обиды, месть, ненависть.
Почему не тратим свою жизнь на любовь во всех ее проявлениях? К себе, к людям, к целому миру? Почему не умеем забывать, прощать, отпускать? Почему живем во лжи, злости и страхе?
Забыть о любви и помнить лишь о боли – это и есть настоящая тьма. Говорят, у темных проклятая кровь. Но мы родились такими. Главное, чтобы проклятой не была душа.
В конце действительно все меняется. Все кажется другим. Не стоящим того, чтобы страдать из-за этого. Жизнь дана, чтобы радоваться – и дана лишь на один раз. Даже если искра, что горит в нас, после смерти отправится на звезды, где ее будет ждать перерождение, это не значит, что в новом теле мы обретем себя. Напротив – мы себя потеряем. И тот человек или не-человек, в котором будет гореть наша искра, станет совсем другим. На нами. Совсем не нами.
Я точно знала это, потому, как не чувствовала себя никем иным, кроме Белль Ардер, ранее – Белль Бертейл. Богиня надежды Эйана – это не я. Для меня это героиня древних сказаний о том, что происходило в стародавние времена. То, что во мне горит ее искра, ничего не меняет. Ничего.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я – это я.
И я очень хочу жить».
Последние буквы расплылись из-за пары капель слез, случайно попавших на бумагу.
***
За три дня до свадьбы я встретилась с поверенным и составила завещание, явно удивив его. Антель явно не понимал, что происходит, но все мои указания внимательно выслушал, записал и сказал, что все исполнит ровно так, как я велю.
– Хотя, скорее всего, это сделаю не я, а мой сын, – вдруг добавил он.
– Почему же?
– Думаю, ваша милость, он проживет дольше. В конце концов, Кайл ваш ровесник, а не я, – ответил Антель, и не подозревая, что меня ждет. Никто не подозревал. Все были уверены, что впереди меня ждет долгая и счастливая жизнь. А разве другая жизнь может быть у невесты принца?
– Кайлу не очень хочется быть поверенным, как и вы, – ответила я задумчиво. – Хотя, надо признать, и целительство его не особо привлекает. Изучение целительской магии для него, скорее, повод учиться в академии, а не сидеть взаперти.
– Что же ему нравится? – удивленно спросил ангел.
– Ему нравится Шиа, – невольно улыбнулась я. – И раздражать людей. А еще он неплохо умеет делать деньги и заниматься интригами. Пустите его в вольное плаванье, Антель. Перестаньте опекать его, и пусть он делает то, что хочет.
Поверенный удивленно взглянул на меня, решив, что я не в себе, но лишь кивнул.
– А Шиа? Кто это?
– Демонитка, – просто ответила я. – Кайл ее любит, хотя никогда в этом не признается.
– Демо… Кто?! – на миг потерял самообладание Антель. Все-таки ангелы и демониты очень друг друга не любят. – В смысле он ее любит?
– В прямом, – пожала я плечами. – Так что, если он захочет на ней жениться, приказываю не чинить ему препятствий.
Глаза Антеля вспыхнули, но он снова промолчал. Наверное, решил, что я не в себе, но спорить не стал.
Мы попрощались, и поверенный покинул дворец, а я направилась на аудиенцию к императору. Мне нужно было увидеть его, но не для того, чтобы закатить истерику или начать требовать отменить свадьбу. Вовсе нет. Я должна была поставить ему свои условия, пока у меня была эта возможность. Раньше для меня это бы было дикостью – диктовать что-то самому императору? Ну нет, это невозможно. А теперь я понимала, что если не сделаю это сейчас, то не сделаю уже никогда.
Император, видимо, уже знал обо всем, но вел себя так, как обычно. Большой, грозный и беспощадный. Наверное, правитель и должен быть таким. Он внимательно выслушал меня и согласился со всем, что я сказала. Но когда я уходила, вдруг склонил голову в знак почтения. По этикету, кланяться император и императрица могли только в храмах перед ликами богов.
– Ты достойно приняла это испытание, Черный дракон, – сказал император. – Мое почтение твоей смелости и силе духа.
Я поклонилась ему в ответ. Только смелой я себя не чувствовала. Я чувствовала себя пустой.
– Твои родные и близкие и их потомки ни в чем не будут нуждаться. Я, император Вечной империи, обещаю тебе это.
Наверное, нужно было поблагодарить его, но я не смогла заставить себя сделать это.
– Вы боялись, что я сбегу, если узнаю правду? – спросила я. – Поэтому не хотели, чтобы Алтея рассказывала обо всем?
– А ты бы осталась? – окинул меня пытливым взглядом император. – Согласилась бы принести себя в жертву? Тогда ты была другой, обычной девчонкой из Северной провинции, чья сила была запечатана Виктором. Не знала о том, кто ты есть.
– Не знаю, как бы я поступила, – честно ответила я. – Вообще уже ничего не знаю, ваше величество. Кроме того, что жизнь слишком прекрасна, чтобы ее лишаться.
– Лучше лишиться жизни за кого-то, чем подохнуть в бесславии, – сказал вдруг император. – Это участь воина. Так меня учил мой отец, а его – мой дед.
– И так же вы учили Даррела? – спросила я.
– Да. Он правитель. А править – не только наслаждаться властью, девочка. Править – это быть готовым в любой момент умереть.
