который вспомнил бы что-то подобное.
— Возможно, — предположил лейтенант Хилл, — этот офицер тоже был убит.
— Это не более чем предположение, — перебил его полковник Бриджер. — Есть у вас еще вопросы?
Лейтенант Хилл видел, что дальнейшие расспросы принесут больше вреда, чем пользы, поэтому сказал:
— Нет, сэр. Я хотел бы, чтобы арестованный сам дал показания.
Тома привели к присяге, а затем лейтенант Хилл попросил его своими словами рассказать о том, что произошло. Повторяя свой рассказ, Том заметил, что полковник перестал записывать и сидит, откинувшись на спинку стула и глядя на него холодными серыми глазами.
Наконец майор Пилтон прервал Тома и сказал будничным тоном:
— Вы говорите, что этот пропуск не вступил в силу немедленно? Ваш отпуск начался не сразу?
— Нет, сэр, — сказал Том. — Капитан Херст сказал, что я не могу уйти до конца наступления. Сказал, что не знает, когда оно будет, но очень скоро. Сказал, что, когда все закончится, меня отпустят на сорок восемь часов… чтобы я мог жениться. — Это звучало неубедительно даже для его собственных ушей, но Том продолжал: — Я сам приютский, сэр. Никогда не знал своих родителей. Я не хотел, чтобы мой ребенок рос без моей фамилии, не хотел оставлять его без защиты. Мы с Молли так или иначе собирались пожениться, но я хотел, чтобы мы поженились до того, как Молли уедет домой.
— Итак, — майор Пилтон пропустил все слова Тома мимо ушей, — значит, ваш пропуск не должен был вступить в силу до окончания наступления.
— Нет, сэр.
— А ведь оно еще не закончилось, Картер. Наступление все еще продолжается с того утра, когда вы поднялись в атаку из окопов.
— Лейтенант Херст поставил дату — восьмое июля, сэр.
— И почему же именно восьмое? — спросил прокурор.
— Потому что он думал, что к тому времени сражение закончится, сэр. Он думал, мы перейдем через немецкие рубежи и хорошенько окопаемся, и тогда он сможет отпустить меня на пару дней, сэр.
Слишком многие верили в это — и, как оказалось, чудовищно заблуждались. Разумеется, мысль об этом была совсем не радостной для майора, а потому он проигнорировал ответ Тома и переспросил:
— Так эта дата стояла на пропуске?
— Да, сэр. Восьмое июля, сэр.
— Насколько нам известно, вас арестовали утром третьего июля. — Он выдержал паузу, а затем негромко договорил: — Ваш отпуск, если он у вас был, должен был начаться, по вашему собственному признанию, только с восьмого июля. Таким образом, из ваших же слов следует, что вы отсутствовали самовольно. Вы бросили своих товарищей и предали своего короля, находясь на действительной службе.
После его слов последовало долгое молчание, а затем он сел.
Лейтенант Хилл остался сидеть. Он понимал, что больше ничего не в силах сделать.
Полковник Бриджер поднялся.
— Суд удаляется на совещание и обсуждение приговора.
Все стояли навытяжку, пока трибунал выходил из зала.
— Ждать здесь, Картер, — приказал майор Пилтон, а затем, отдав распоряжение двум военным полицейским, стоявшим по обе стороны двери, охранять арестованного, вышел из комнаты в сопровождении майора Джайлза.
Лейтенант Хилл посмотрел на Тома.
— Я сделал для вас все, что мог, Картер, но думаю, что вы только что подписали себе приговор.
— Что теперь будет? — испуганно спросил Том.
— Сейчас они решают, виновны вы или нет. Если нет, вас тут же освободят из-под стражи и вернут в полк. Если же вас признают виновным, то они захотят узнать побольше о вас и о вашей репутации.
Хилл поднялся на ноги и вышел вслед за двумя другими офицерами. Ему была не по душе обязанность, которую он вынужден был исполнять, он чувствовал, что выполнил ее не слишком хорошо, и досадовал на то, что ему вообще пришлось этим заниматься.
Только через полчаса офицеры вернулись в зал суда. Том все это время просидел, сгорбившись, на стуле, пока один охранник стоял у раскрытого окна, а другой — у двери. Когда офицеры вернулись, сержант Такер хрипло выкрикнул:
— Арестованный, встать!
Том вскочил и встал навытяжку, два майора и лейтенант Хилл заняли свои места, а за ними почти сразу же расселись члены трибунала.
Когда все сидели на своих местах, полковник Бриджер обвел зал медленным взглядом и проговорил:
— Рядовой Картер, мы со всем вниманием выслушали доказательства по этому прискорбному делу — как против вас, так и в вашу защиту. Однако сейчас суд не может огласить свой вердикт. — Он взглянул на майора Пилтона. — Что известно об этом человеке, майор? Есть у нас какие-то сведения от его командира?
— Полковник Джонсон не смог присутствовать на заседании, сэр, однако он передал свои показания для оглашения в суде. — Майор взял со стола лист бумаги и прочитал: — «Рядовой Томас Картер ушел в армию добровольцем в октябре 1914 года и служил в роте D этого батальона с тех пор, как был отправлен в нее в мае 1915 года. Он пользовался доверием, его несколько раз вводили в состав диверсионной группы, полагаясь на его храбрость и надежность. Однажды во время такого рейда он вынес с поля боя раненого товарища, хотя и сам тоже был ранен. Его не отправили домой, но он какое-то время пробыл в госпитале здесь, во Франции. Как только его вновь признали годным, он с готовностью вернулся в свой батальон и продолжил службу. В марте ему был предоставлен краткосрочный отпуск на семьдесят два часа, из которого он вернулся своевременно. Я не имел дела лично с рядовым Картером, но этот отчет основываю как на сведениях из его послужного списка, так и на словах офицеров, с которыми он служил. К сожалению, почти все офицеры и унтер-офицеры, особенно близко знавшие его, погибли в недавнем бою, и поэтому о нем не удалось получить никаких сведений из первых рук. Рядовой Картер, судя по всему, всегда был храбрым и преданным солдатом. Для меня было большим потрясением услышать о том, что против него выдвинуты такие серьезные обвинения». Подпись: Джеймс Джонсон, подполковник. Первый батальон Белширского полка легкой пехоты.
— Имеются ли еще какие-нибудь сведения о репутации этого человека? — спросил полковник Бриджер.
— Нет, сэр.
— Лейтенант Хилл, можете ли вы еще что-нибудь сказать в защиту арестованного?
Молодой офицер встал и нервно откашлялся:
— Я хочу сказать только то, сэр, что этот похвальный отзыв подполковника Джонсона, очевидно, подтверждает кое-что из сказанного обвиняемым, сэр. Он, сам раненный во время службы королю, вытащил по меньшей мере одного, а по его словам — двоих раненых из нейтральной зоны. Он не трус, сэр, он никогда раньше не уклонялся от
