Погрешность
Книга стихов
Владимир Карнаухов
«В моей душе стихи загрустили».
© Владимир Карнаухов, 2016
ISBN 978-5-4483-4020-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Устала, милая, присядь…»
Устала, милая, присядь,В ногах от набережных зуд.Бесцельно в прошлое шагатьДаёт всегда другой маршрут.Нам не труднее, чем другим,Путь нашего движенья,Давай сейчас договорим,Где село примиренье.Тебе мешает острота?И двойственность вопроса?Присядь, и выручит беда,Что остаётся с носом.Усталость выдаёт тебя,И рухнули порывы,В маршруте этом нет меня,И покидают силы.
«Наши редкие снимки прошедших времён…»
Наши редкие снимки прошедших времёнМне милее напыщенной цифры,Вижу я без прикрас завалившийся дом,Белый сад от распущенной вишни.Вижу сердцу любимых людей,Что ушли от нас разными тропами,Вижу сорванных с места конейИ отца в суете с огородами.Чёрно-белое фото любви,Свадьбу друга с улыбками милыми.Вот как будто мы только вошлиС рукописными, легкими виршами.Так и тянет в места потаённые,Что на фотках зависли в веках,Что по ветру судьбой разнесённыеС болью полной на наших глазах.Образ жизни меняет цветаИ меняет души отражение.Чёрно-белое будет всегдаВ нашей памяти весточкой времени.
«Звонкой репликой погода…»
Звонкой репликой погодаЗанесла деревья снегом,И стоят они с восходомНарисованные в белом.Всё прекрасное под боком,И глазам своим не веришь,Всё, что создано под Богом,На весах ни с чем не взвесишь.
«Слишком много твоей души во мне…»
Слишком много твоей души во мне,Светлых помыслов и честной любви,Ты костёр мой, зажжённый во мгле,Вложенный памятью в глаза мои.Ты имеешь право быть первой.Женщина, солидарная с будущим,Всегда остаётся необыкновенной,Держа руку на пульсе бушующем.Мы чеканные на двух сторонах медали,Не подбрасываем её в небо.Я категоричный в твоём идеале,Оставляю за собой трудное дело.Потому что жизнь, сделавшая нас,Определила дальность нашего полёта,И что принято – как наказ.Не должен делать резкого поворота.
«Ночной город огнями запах…»
Ночной город огнями запах,Поцелуем воздушным, осенним,И терялся возлюбленный взмахС уходящим прохожим последним.Относительность – странная вещь,Отмечая свою очевидность.Ночь пытается город зажечь,А любовь прячет в осень невинность.
«В углу за печкой гостем ходит…»
В углу за печкой гостем ходитИ будет весточкой живой,И в прошлое меня уводитДух безмятежный и родной.Замёрзший иней на окошке,Зима разбрасывает снег,Позвякивает мама ложкой,Мой самый нежный человек.Буфетная накроет сладость,Начало утра на столе.Её извечная усталостьНачнёт с улыбки в тишине.И тронет тёплая ладоньДуши озябшую печаль,Как в детстве согревал огонь,Сияющий мне через край.
«Круги на воде с нашими разговорами…»
Круги на воде с нашими разговорами,Мы сидим рядом, добавляем в них активность,Берег из кочек и кустов недоволен нашими спорами,Навлекает костром шерстяную сонливость.Комары развесёлые, почуяв с кровью тела,Направили на нас жала, как мы – на шашлык,Три укуса, противоядие одного стакана винаРастворяет зуд, что уже в капилляры проник.На поверхности ночи уже начинается блуд,Сознание вымеряет шаги до плетёных нар,Мыслишка мучает, как больной, воспалённый зуб,Скорее бы выпустить взаимно-полюбовный жар.Потом приходит тишина через остаток созвездий,Откинутые головы с открытыми ртами,Будущее, проникшее в хлам испарений,Уже подсчитывает расходы рублями.Так и закончилось без городского уюта лето,У реки, забегавшей утром с прохладой,Берег из травяных кочек с кустами ореха,И мы, прихваченные винной забавой.
«Я просто выпил чашу не свою…»
Я просто выпил чашу не свою,В которую мне намешали дряни.Очнувшись во вселенной на краю,Я возвратился с книгой со стихами.Про автора не сказано ни слова,Одной строкою проживаю год,Но если я не пропускаю Бога,То книга мне страницу выдаёт.Так и живу, вплетённый в сеть извилин,Прочитывая сложности стиха,Я стал душой, открытой на помине,Страдать от уязвимости греха.И, принимая выплаканные слёзы,Чужую боль, страданье от беды,Я понял в ней мне не угрозы,А только свежий след в моём пути.И знать не зря мне намешали дряни,И чашу поднесли не зря ко рту,Чтоб я кому-нибудь с такими же стихамиПодсунул книгу во вселенной на краю.
«Давай порадуемся морю!»
Давай порадуемся морю!Махнём его через плечоИ поплывём к его покою,Где всходит солнца колесо.Там, обрубив концы земному,Определимся в чистотеИ, сбросив всё в морскую воду,Оставим море на плече.
«Как быстро закроется небо…»
Как быстро закроется небо,В которое мы влюблены,И дождь вдруг пощёчиной серойХлыстать станет кроны листвы.Мы спрячемся в старом подъезде,Намокшие до неприличья,И наше с тобой паденьеОценивается тёмным затишьем.Мы будем с тобой согреваться,Прижавшись тесно плечами,И люди с квартир ополчатсяС нескромными к нам речами.Но мы не услышим их бреда,И мокрых волос твоих дикостьЯ буду терзать до победы,Пока наша страсть не утихнет.И вот уже небо над нами,В которое мы влюблены,Прольётся на нас вновь лучамиИ запахом свежей листвы.
«Моя любовь с пустым ведром дорогу переходит…»
Моя любовь с пустым ведром дорогу переходит,Я говорю ей: милая, постой,Тебя разлучница по косогору водит,Спустись к ручью, к водице ключевой.Ты зачерпни и дай умыться мне,Сама взгляни на наше отраженье.Вся суть в серебряной воде —Снять с наших лиц дурное настроение.Мы привыкаем, мучаясь, к рутине,Где всё уже, как старая кровать,Обращено к истерзанной пружине,Скрипит и стонет, не давая спать,От свежести светлеют имена,Вода созвучней наших с тобой ссор,Есть волшебство от полного ведра,Давай я сам спущусь за косогор.
«Самообман, положенный на лист…»
Самообман, положенный на лист,Вдруг начинает грызть из середины,И я стараюсь, как плохой артист,Играть сюжет незначащей картины.Не получается, и вот погнали прочь,За перебранку с собственной душой,За зря исписанную ночьМне незнакомой голубой луной.Потом я надеваю бледный вид,Намазываю колер пораженья.Рву в клочья свой конфузный листНаписанного стихотворения.И начинаю заново корпеть,Впрягаясь в утреннюю слякоть.На всё уже по новому глядетьИ выжимать лирическую мякоть.Самообман прикончил тут же степлер,Одним щелчком со сладкой зевотой,И правильно мне угодивший вектор,Волнует душу силою живой.
«В огранке небесной дурнушка…»
В огранке небесной дурнушка,Последней дорогой земляЕё награждала психушкой,Она улыбалась всегда.В ней, тоненькой и ясноглазой,Для всех не кончалось добро,И если она предсказала,То счастье за дверью ждало.Ходили к больнице с цветами,Ругали беспутную власть,И сотни людей окружали,Пушинкой несли на кровать.Дурнушка опять оживала,С молитвы воспрянет душа,И тихо на ушко шептала:Молитесь и вы, господа.Крестила прозрачною ручкой,И хворь покидала людей,Живинкой владела сподручно,И всем становилось светлей.С небесной огранкой дурнушкаЗатихла вдруг ясной зарёй,И все говорили, девчушкаБыла непременно святой.
«На сброшенном плаще твои противоречья…»
На сброшенном плаще твои противоречья,Твой гнев из целлулоидных масок,Я признаю, что вычеркнутый вечер,Как орган воспалённый для острасток.Но только не кидайся сапогами,Не зли судьбу и не стреляй в упор.Пусть что-то остывает между нами,Но всё затаптывать не надо в грязный пол.Мы надкусили горькие плоды,Где вечер безрассудство нам пророчил.Да, начал я, но подхватила ты,И колдовские ты открыла очи.Мы виноваты, что теряли верность,Твой танец непокорный на крови,Раскинул всю тебя на грешность,Раздел тебя на сувениры тьмы.До перемен дотронемся с обидой,Я приготовлю кофе, ты ложись,Оставь свой яд на полочке, змеиный,А я – прощение, в котором наша жизнь.
«Газетный вечер серый, серый…»
