Евг. Долматовский
Последний поцелуй
Новые стихи
Во второй половине двадцатого века
«Одному поколенью на плечи…»
Одному поколенью на плечи —Не слишком ли много?Испытаний и противоречийНе слишком ли много?
Я родился в войну мировую,Зналось детство с гражданской войною,И прошел полосу моровую,И макухаЗнакома со мною,И разрухаЗнакома со мною.Старый мир напоследок калечил,Но убить нас не смог он.Одному поколенью на плечи —Не слишком ли много?
А считалось, что только одноюМировою войноюВся судьба одного поколеньяОграничена строго.Сколько дней я сгоралВ окруженья,Сколько лет я бежалВ наступленье —Не слишком ли много?
Так дымились Освенцима печи,Что черны все тропинки до бога.Одному поколенью на плечиНе слишком ли много?
Путешественнику полагалосьДва — от силы — кочевья,Борзый конь, и натянутый парус,И восторг возвращенья.Нам — транзитные аэродромы,Вновь и снова дорога.И разлук и моторного громаНе слишком ли много?
Одиссею — одна Одиссея…Нам же этого мало.Раз в столетие землетрясеньеНа планете бывало.Трижды видел, как горы качались,Дважды был я в цунами.(А ведь жизнь —Только в самом начале,Говоря между нами.)
Это б в прежнее время хватилоБиографий на десять.Если вихрем тебя закрутило,На покой не надейся.Только мы не песчинками былиВ этом вихре,А ветром,Не легендою были,А былью,И не тьмою,А светом.Равнодушные с мнимым участьемСоболезнуют, щурясь убого.Только думают сами —Поменяться бы с нами местами.Одному поколению счастьяНе слишком ли много?А они-то ведь, кажется, правы!И меняться местами,Нашей выстраданной славойНи за что и ни с кем мы не станем!
1965Кавалерия мчится
Слышу дальний галоп:В пыль дорог ударяют копытца…Время! Плеч не сгибай и покою меня не учи.Кавалерия мчится,Кавалерия мчится,Кавалерия мчится в ночи.Скачут черные кони,Скачут черные кони,Пролетают заслоны огня.Всадник в бурке квадратной,Во втором эскадроне,До чего же похож на меня!
Перестань сочинять! Кавалерии нету,Конник в танковой ходит броне,А коней отписали кинокомитету,Чтоб снимать боевик о войне!Командиры на пенсии или в могиле,Запевалы погибли в бою.Нет! Со мной они рядом, такие, как были,И по-прежнему в конном строю.Самокрутка пыхнет, освещая усталые лица,И опять, и опятьКавалерия мчится,Кавалерия мчится,Никогда не устанет скакать.
Пусть ракетами с ядерной боеголовкойБредит враг… Но в мучительном снеВидит всадника с шашкой,С трехлинейной винтовкой,Комиссара в холодном пенсне,Разъяренного пахаря в дымной папахе,Со звездою на лбу кузнеца.Перед ними в бессильном он мечется страхе,Ощутив неизбежность конца.
Как лозу порубав наши распри и споры,Из манежа — в леса и поля,Натянулись поводья, вонзаются шпоры,Крепко держат коня шенкеля,Чернокрылая бурка, гривастая птица,Лязг оружия, топот копыт.Кавалерия мчится,Кавалерия мчится,Или сердце так сильно стучит…
1965Пустяки
Не будем говорить о пустяках…Нет, будем! Это чрезвычайно важно!Пустяк на хилых ножках прискакалВ обличив словесном иль бумажном.А знаете ли вы, кто я таков?Спросил противным хитрым голосишком.И войны начинались с пустяков,И катастроф я натворил с излишком.Не верю я ни чувствам, ни словам,Я миру насолюИ лично вам.Клялись, что будем в чувствах высоки,Не выпуская руку из руки,Но постепенно, медленно и тайноИ в нашу жизнь проникли пустяки,Тяжелые готовя испытанья.Не там поставлен препинанья знак,Вся песня — к черту.Разберись в причинах!И великана сокрушит столбнякОт въевшихся в царапину песчинок.Ползет по быту сволочь мелочей,Клубится, громоздясь, перерастаяВ громадную бессонницу ночей,В охрипшую от воя волчью стаю.Мне трудно говорить о пустяках,Пред ними я испытываю робость.Остановись! Держи себя в руках!Еще полшага сделаешь — и пропасть.Малюсенький,Сорвавшийся в вершин,Мохнатым комом обрастает камень.Великое мы как-нибудь свершим,Нам справиться бы только с пустяками!
1966«Хочу предупредить заранее…»
Хочу предупредить заранееПришедшего впервые в гости,Что в нашей маленькой компанииУмеют подшутить без злостиНад самым страшным и трагическим,Как говорится, нетипическим,Что в жизни приключалось с каждым.А вот о горе не расскажем.Пускай бренчат душевно нищиеДешевой мелочью обид,Венца тернового не ищем мы,—Вокруг земли — венец орбит.Шатавшие путями грозными,Мы можем искренне и честноБыть (иль казаться) несерьезнымиИ улыбаться неуместно.
1966Слова, пришедшие потом
Слова, пришедшие потом,С пятиминутным опозданьем,Точны, как юбилейный том,Оттиснутый вторым изданьем.
А те, что именно сейчасТак убедительны и метки,О ребра яростно стучась,Не в силах вырваться из клетки.
Признанье смято немотой.Она уйдет, смеясь и плача.Послушай! Оглянись! Постой!Начну — и все скажу иначе.
Бывает — с возвышенья сценОратор чушь пустую треплет.Прогонят — вновь он Демосфен,Герой невысказанных реплик.
В мгновенном споре ты мычишьИ заикаешься уныло,Зато потом — слова-мечи,Любое б недруга убило.
Слова никчемные — гуртом,Толкутся, блеют, как бараны.А мудрые придут потомИ хлынут, словно кровь из раны.
1966«Моих собратьев моды атакуют…»
Моих собратьев моды атакуют,Но неохота поддаваться мне.Остаться старомодным я рискую,Как пограничник на коне.
Почувствовав, как целится мне в спинуС той стороны потомок басмача,Я первым карабин старинный вскинуИ выпущу обойму сгоряча.
И в зарослях запутаюсь, как в сплетнях.А если ранят, опаленным ртомЯ крикну: — Приложи траву-столетник,А все антибиотики потом.
Увидеть бы склоненным над собоюПрекрасное лицо…И сквозь векаУслышать: «Мой любимый, что с тобою?»
1966«Еще недавно в город незнакомый…»
Еще недавно в город незнакомыйБеспечно приезжал я в первый раз.Там девушки стояли на балконахС магнитами провинциальных глаз.Я проходил, предчувствуя победу:Вы не целуйтесь, девушки, ни с кем,Когда-нибудь еще раз я приедуИ, может быть, останусь насовсем,И счастье принесу чудесной самой,Веселой, грустной, доброй и упрямой.
Я приезжаю в город на рассвете,По улицам курчавым прохожу,Спешат автобусы, играют дети,Этаж пускает зайчик этажу.Глядят с балконов, из открытых окон,Избранницы сегодняшней весны,Но, как магниты с выключенным током,Теперь глаза темны и холодны.Желаю радости чужим невестам.Я здесь в последний раз, и то проездом.
1966Рост
