Инна Лиснянская
Цветные виденья
Из книги
ВИНОГРАДНЫЙ СВЕТ
«Цветные виденья былого…»
Цветные виденья былого,О, как я от вас устаю!Зачем вы приходите сноваПо гордую душу мою?
Ну да, я плясала и пела,Ну да, я спиртное пила,Роняла со сладостью телоВ ту воду, что нефтью цвела,
И так я любила безгрешно,Что даже не знала стыда.Но нету, но нету, конечно,Мне нету возврата туда.
Уже приспособилась к снегу,В тепле не нуждаюсь уже,Уже виноградную негуВ своей охладила душе,
Забыла я дом свой опасный —У моря на самом краю, —С той лестницей винтообразной,Похожей на юность мою.
1968
«Забвенья нету сладкого…»
Забвенья нету сладкого,Лишь горькое в груди, —Защиты жди от слабого,От сильного не жди.
Такое время адовоНа нынешней Руси —Проси не у богатого,У бедного проси.
Наглядны все прозрения,Все истины просты, —Не у святых прощения,У грешников проси.
1967
Виноградный свет
Былое нужно ли – не знаю —Мне освещать слезою?Как прежде, вышка нефтянаяСоседствует с лозою.
Опять благообразен обликЗаконченного лета!Корзину с виноградом осликНесёт, как чашу света:
Свет полдня – в винограде белом,А свет вечерний – в чёрном,И я спешу заняться делом,Непрочным, стихотворным.
Чтоб мне достался этот сладкийСвет, из земли текущий,Пишу стихи в своей тетрадкеО радости грядущей,
О ветре тёплом и попутном,О свете виноградном,О том, что снилось в детстве чудном,Хотя и безотрадном.
1968
«Я живу в слезах и в смехе…»
Я живу в слезах и в смехе,Беззащитна, но горда.У меня проси утехи,Утешенья – никогда!
Я сама его искала.Что ты смотришь на меня?Я устала. Я усталаПрыгать в воду из огня!
То я – в жёны, то – в монашки,Тут и там – одна беда.У меня проси поблажки,Но прощенья – никогда!
Я сама его искала,Билась головой об лёд.Видишь – женщина устала,Видишь – красный лёд идёт.
1967
«В овраг мы спускались, как будто в провал…»
В овраг мы спускались, как будто в провал,Снегами почти голубыми,Ты палкой ореховой крупно писалВдоль снежной тропы моё имя.
И был набалдашник – головка змеиИ полураскрытое жало,Я в замшевых варежках пальцы своиОт смутного страха сжимала.
Тогда бы и надо с твоей колеиСвернуть на тропинку любуюИ издали помнить улыбку змеиИ зиму почти голубую.
1967
«Всё мне открылось…»
Всё мне открылосьС недавнего дня.Сделай-ка милость,Забудь про меня.Лучше забвеннойМне быть до конца,Чем без венца,Без кольца,Без лица.Кто я такаяВ сознанье твоём?Ветка чужаяНа древе родном,Яблоко рая,Но с адским червём —Вот я какаяВ сознанье твоём.
1969
«Над чёрной пропастью воды…»
Над чёрной пропастью водыВдруг показалось мне,Как две летящие звездыСтолкнулись в вышине.
И разминуться не могли,Сожгли себя дотла, —И долетела до землиЛишь звёздная зола.
И это видел старый мостИ месяц молодой.Ты был одной из этих звёзд,А я была другой.
1963
«За ночь одну пожелтели берёзы…»
За ночь одну пожелтели берёзы,Поздней красой меня сводят с ума.Господи Боже, кому мои слёзы?Господи Боже, кому я сама?
Другом забыта, покинута музой,В сад с непокрытой иду головой, —Нету сейчас неразрывней союза,Чем с пожелтевшею за ночь листвой.
Каждый листок, как отдельное слово,Скоро закружит в густой вышине.Веткой берёзовой стать я готова,Только не будет той милости мне.
1969
Одинокий дар
Кому-то счастливыйОтпущен дар —Крылатый, крикливый,Как птичий базар.
Кому-то степенныйОтпущен дар —Весомый и тленный,Как в лавке товар.
Кому-то волшебныйОтпущен дар —Как будто целебныйЦветочный нектар.
А мне одинокийОтпущен дар,Сухой и жестокий,Как в море пожар.
1970
«Я и время – мы так похожи!..»
Я и время – мы так похожи!Мы похожи, как близнецы,Разноглазы и тонкокожи…Ну, скажи, не одно и то жеКонвоиры и беглецы?!
Ярко-розовые ладони,Каждый светится капилляр, —Я – в бегах, а оно – в погоне,У обоих мир двусторонний —Там наш пепел, а здесь пожар.
Я и время – мы так похожи!Врозь косые глаза глядят…Как ты нас различаешь, Боже?Ну, скажи, не одно и то жеВзгляд вперёд или взгляд назад?!
Преимущества никакогоНи ему не дано, ни мне,Лишены очага и крова,Мы бежим, как за словом словоВ обезумевшей тишине.
1971
«Дверь затворяю с опаской…»
Дверь затворяю с опаскойИ выключаю свет —Больше весёлых красокВ комнате этой нет.
Смотрят в глаза мне ночью,Будто бы в зеркала,Очи всех одиночеств —Смерти б не проспала!
Это ведь жуть какая —Смерть свою прозевать,Думать, что ты живая,И расстилать кровать.
1966
«При свете солнечного дня…»
При свете солнечного дняИной не нужен свет.Ты больше не зови меня —Меня на свете нет.
Есть только видимость того,Что я ещё жива:Стою у дома твоегоИ говорю слова.
Но то, что в них заключено,Здесь, на земле, мертво, —Мне никогда не сужденоИзведать волшебство
Привычного житья-бытья,Весёлой суеты…Но если здесь живая – я,Так, значит, мёртвый – ты?
Но этого я и на мигПредставить не могу!Нет, мой потусторонний крикТеряется в снегу,
Нет, это я за той чертой,Где праху равен прах,А души разнятся судьбойИ светятся впотьмах.
1969
«Ничего не смыло…»
Ничего не смылоС памяти больной.Не ходи, мой милый,Не ходи за мной.
Нам опасны встречи,Мы с одной бедой,Мой с ума сошедшийАнгел молодой.
В той психиатричке,Где столкнулись мы,Голос электричкиШёл поверх зимы.
Бой часов, воронийНеуёмный гам —Всё потустороннимМне казалось там.
А судьбой реальнойСорок дней подрядБыл мне твой печальный,Просветлевший взгляд.
1971
«Над санаторным отделеньем…»
Над санаторным отделеньем,Над населеньем городка,Лежали в небе предвесеннемПузырчатые облака.
И ежедневно пред обедом,На табуретке у крыльца,Больной антисемитским бредомПисал Иуду без конца.
Его Иуда был курчавый,Змееобразный, без ребра,Одна рука была кровавой,Другая в пятнах серебра.
Помешивал художник краскиВ помятой банке жестяной,И на него не без опаскиПоглядывал другой больной…
Так в марте в городке больничномСходила медленно с умаИ жалась к корпусам кирпичнымИзнемождённая зима.
1970
Дни
Зачем, опершись о порог,Часа эдак три иль четыреТрёт замшевой тряпкой сапогТишайший сосед по квартире?
Зачем в коммунальном аду,Где все наши песенки спеты,Выкрикивает какадуНазванье центральной газеты?
Зачем тугодум-управдом,На восемь настроив будильникИ сунув его в холодильник,В шкафу удавился стенном?
Как сны, обрываются дни,Но есть жесточайший порядокИ в том, что безумны они,И в том, что они без загадок.
1972
«Уже мне тягостно открытое пространство…»
Уже мне тягостно открытое пространство,В коленках чувствую предательскую дрожь.Ах, море бурное, не верю я в бунтарство,Ах, море тихое, твоё смиренье – ложь.
На узкой улице мне дышится свободней,В пространстве замкнутом мерещится покой,Под низкой аркою бакинской подворотниЯ беспричинною не мучаюсь тоской.
Я вижу сморщенный квадратный дворик чёрный,В железных ящиках отбросы бытия,И смрад вдыхаю с той улыбкою покорной,С какою двигаться привыкла жизнь моя.
1972
«Эту женщину я знаю, как себя…»
