Больше, чем игра
Глава 1. От первого лица
4 декабря
Сегодня я в первый раз подумал, что Евгенич может и не перезвонить. Но сейчас мне стыдно за эту мысль. Евгенич — настоящий мужик, он не мог просто так дать человеку надежду и исчезнуть! В конце концов я ни о чём его не просил. Он сам меня нашёл. Это было всего четыре дня назад. Вернувшись из института, я, как обычно, лежал на диване и разглядывал потолок, всерьёз думая, смогу ли до него доплюнуть.
В коридоре противно запищал телефон. Мне было лень вставать, к тому же я знал, что мама, хоть и была занята на кухне, не выдержит и скоро снимет трубку.
— Артём, в следующий раз я скажу, что тебя нет дома! Ты совсем уже обленился! Подойди к телефону, это тебя!
Пришлось встать и, шаркая тапочками, выйти в коридор.
— Привет! — звонили по межгороду и слышно было плохо, но голос Владимира Евгеньевича Золотова, тренера, который вытащил меня из посредственной провинциальной команды, поверил в меня, позвал в Москву и выбил мне контракт с московским «Динамо», сорвавшийся по моей глупости, я узнаю всегда.
— Владимир Евгеньевич… — от неожиданности у меня перехватило дыхание.
Подробности разговора я не помню, всё происходило словно во сне. Евгенич спросил, чем я занимаюсь, поинтересовался моим здоровьем, а потом предложил вернуться в футбол. Он пообещал перезвонить, когда найдет для меня команду.
Родителям я пока ничего не сказал. Не хотел их расстраивать. Они свято верят, что я, наконец, отказался от навязчивой идеи стать футболистом и теперь всерьёз возьмусь за учёбу. Терпеть не могу, когда отец, на минуточку отвлекаясь от телевизора или от чтения газеты, снимает очки и, пристально глядя на меня, говорит: «Артём, тебе уже восемнадцать лет. Пора уже подумать о своём будущем. В твои годы я больше времени уделял учёбе». Ладно ещё, если бы он действительно так считал, а не мама просила его со мной поговорить. Нет, вообще-то он хороший мужик. Что ни говори, а мы с матерью никогда ни в чём не нуждались, но иногда у меня складывается впечатление, что отцу по фигу, чем я занимаюсь, лишь бы это не мешало ему смотреть телевизор и отдыхать после дежурства. А мама… Мама есть мама. Она считает, что в её власти уберечь меня от любого неверного шага, и до сих пор корит себя в том, что не удержала меня дома в то чёртово воскресенье, когда я сломал лодыжку, решив размяться и поиграть у себя в городке с местными мужиками. На следующий день я должен был ехать на медосмотр в московское «Динамо».
5 декабря
Наверное, в жизни каждого игрока есть поступки, за которые не просто стыдно, а которые не хочется даже вспоминать, хочется просто вычеркнуть их из жизни, как будто ты никогда ничего подобного не совершал. Ты не хочешь иметь ничего общего с тем, кто позволил себе подобную гадость, но если на поле в тебе проснулась агрессия, значит, она всегда была в тебе, потому что на поле человек всего лишь остаётся самим собой. Ты и только ты несешь ответственность за свои поступки и за их результат.
Однажды я умышленно нанёс травму вратарю соперника. Вернее, я вполне мог избежать столкновения с ним, но не захотел этого сделать. Мы играли с лидером нашего дивизиона командой «Ультра» и переигрывали их во всём: больше владели мячом, больше били по воротам, быстрее двигались по полю, но никак не могли забить. Их вратарь просто творил чудеса. Минут за пятнадцать до конца матча меня практически вывели один на один с ним, но пас был слишком сильным, и я видел, что не догоняю мяч, но пошёл до конца. Вратарь уже в падении поймал мяч, когда я коленом врезался ему в голову, не захотев вовремя остановиться. Парня унесли с поля на носилках, и я понятия не имею, что с ним дальше случилось. Евгенич сразу же меня заменил, чтобы никто из соперников не смог мне отомстить и нанести травму. То, что я сделал, обычно не прощается.
Ни до этого матча, ни после я не слышал, чтобы Евгенич на кого-нибудь так орал, как орал на меня в тот день. Мне казалось, что оконные стёкла в нашей раздевалке вот-вот лопнут. Особенно, когда он доказывал, что нельзя добиваться победы любой ценой. А мне было всё равно, ведь мы всё-таки забили запасному вратарю «Ультры» гол и после этого матча поднялись на третье место. «Победителей не судят», — думал я.
Только теперь я понял, что настоящего игрока вряд ли обрадует такая победа, потому что настоящий игрок всегда стремится не просто выиграть, а обыграть соперника. Обыграть честно, безоговорочно, чтобы у противника не было даже мысли свалить вину за поражение на плохое поле, невезение или ошибки судьи. Это удаётся далеко не в каждом матче, но если твоей команде это удалось, то ты испытываешь от игры истинное удовольствие, ты наслаждаешься каждым движением, потому что оно осмыслено. Ты неотделим от своей команды и в такие моменты чувствуешь себя частичкой здорового организма, в котором нет ничего лишнего, который с каждым днём растёт и жаждет стать ещё сильнее. В обычной жизни я никогда не испытывал ничего подобного.
В обычной жизни слишком много рутины, слишком много шелухи, а на футбольном поле каждое твоё слово имеет значение. Нужно выразить свою мысль предельно кратко и точно. Дай! Слева! Справа! Оставь! Проще! Шире! Каждое слово искренне. Ничего лишнего. Никто не станет кричать: «Артём, сзади тебя бежит защитник и, судя по всему, он стремится отнять у тебя мяч. Будь, пожалуйста, осторожнее!» Тебе просто крикнут: «Горишь!» — и ты понимаешь, что у тебя нет времени на раздумья. Эта ограниченность во времени и рождает красоту игры, когда тебе постоянно нужно искать решения актуальные только здесь и сейчас, их некогда проверять, через несколько секунд уже потребуются другие действия. Для меня это и есть творчество, только это и помогало мне чувствовать, что жизнь достойна того, чтобы жить.
6 декабря
В футболе не бывает случайностей, здесь каждый получает только то, что заслуживает. И свою травму я заслужил сполна.
Это было в прошлом году, в конце июня. Точно помню, что было воскресенье, потому что именно в воскресенье на небольшом стадиончике нашего городка собираются местные любители футбола, чтобы погонять мяч, а потом хлопнуть пивка. В тот день я решил всем им показать, на что способен без пяти минут игрок московского «Динамо».
Я выбрал своей «жертвой» толстого, лысеющего сорокалетнего Виталика, пришедшего в новых, пижонских розовых бутсах. Когда-то Виталик играл здорово, даже становился чемпионом Московской области, но беда не в том, что мужчины стареют, а в том, что не хотят этого признавать. И в свои сорок Виталик считал, что может играть ничуть не хуже двадцатилетних парней, он постоянно учил всех играть, и это здорово раздражало.
Я решил указать этому пижону на его место. Во время игры я пробросил мяч Виталику между ног, пробежал чуть дальше, остановился и подмигнул Виталику. Тот принял вызов и бросился меня догонять, но мяч снова пролетел у него между ног, а я пробежал мимо с криком: «Ой-ой-ой!» Над Виталиком начали смеяться, а тот из последних сил догнал меня и сыграл в подкате. Я вскрикнул от боли, упал на газон и почувствовал, как кровь хлынула к голеностопу, и тот начал разбухать. А ещё я почувствовал резкий, горький запах травы, запах, за который обожал футбол.
7 декабря
Мой точный диагноз звучал так: «Перелом лодыжки и растяжение дельтовидных связок голеностопного сустава с частичным разрывом». Если ничего не смыслишь в медицине, то когда слышишь такое, кажется, что жизнь закончилась. На самом деле — это не такая уж и страшная травма. Месяц в гипсе, потом физиотерапия и лечебная физкультура. Через два месяца уже можно тренироваться. Но мои проблемы были куда серьёзнее.
Лёжа у себя дома с загипсованной ногой, я впервые в жизни осознал своё одиночество. Впервые задал себе вопрос, губительный для футболиста: «А, может, я потерял что-то важное, проводя столько времени на тренировках?» Ведь я всю жизнь ограничивал себя в еде, напитках, развлечениях, общении — во всём. Я часто бывал в Москве, но не видел там ничего, кроме вокзала, метро и футбольного поля. У меня не было настоящих друзей, с которыми я мог бы поговорить о чём-то кроме футбола, я совершенно не разбирался в кино, музыке, никогда не был в театре и в первый раз задумался об этом, только получив травму, после которой моя ограниченность стала просто невыносимой. Целый месяц в моём распоряжении были только те предметы, до которых я мог дотянуться, я не видел ничего, кроме своей комнаты, телевизора и кусочка неба в окне.
Я сломался, как только жизнь по-настоящему коснулась меня, первое же препятствие выбило меня из колеи. Я испытал боль, и с тех пор мной владел лишь страх перед новой болью. Я больше не хотел рисковать, не хотел быть профессиональным футболистом, потому что его карьера может завершиться лишь одним неудачным приёмом — от травм никто не застрахован.
