Вот потому и стал
Потом я исполнять твои мечты. Но знаю я, за жизнь свою
Тебе вернул не все долги. И всё равно, тебя ль, семью, но лучше им того
Не делать, ну, коль обидят вас враги. И если даже не зовешь, все
Равно у ножек блеять их заставит Гая нож. Охраняется
Отныне дитя-сияющий кристалл!
Тала
–И повезло ж с тобой гордыне… Надеюсь, образно сказал?
Самонадеян, скрытен прочно. Но ты, братишка, исправим.
Заняться просто надо срочно мне воспитанием твоим.
Гай
–О, герцогиня, я Вас умоляю!
Каждый месяц в день воскресный приводите
Талу к Гаю в ваш залив небезызвестный. Не лишайте права нас,
Поиграть да пообщаться. Посещать духовный класс,
Уж позвольте мне стараться.
герцогиня
–О, как намеренья чисты! Тем более наш замок «Дивный»
От залива с пол версты. Вам рады будем, рыцарь милый!
XXVI
Но вскоре здесь и тощий пёс
Речь пред ними произнёс: «В мошне их место
Тем камням, полны какими сундуки. Воздайте ж черни по трудам.
Ну, а клад силовики в море скроют до поры. И примите извиненье
За ничтожные дары. Увы, увы, но данью нищей платит море
За спасенье. Но теперь оставьте злато, пусть пока
Лежит на днище. У Вас лодок маловато,
Не удержат они веса.»
герцогиня
–Кто Вы? Кто Вы, наш спаситель?
Листар
–Я отец того балбеса, царства водного правитель.
Дела заждались уж меня, нельзя ж надолго отлучаться.
На миг оставить пост нельзя, и подошёл я попрощаться.
герцогиня
–Благодарю Вас за свободу!
Листар
–Но мир исчез бы навсегда, когда погибла бы вода.
И справедливости в угоду, благодарю за детку Вас!
И торопитесь, герцогиня, раздать сапфиры да алмаз.
Но, как скажите, Ваше имя?
герцогиня
–С друзьями чувствую себя! Меня зовите просто Дора.
О, как отходчива судьба! Но, господин, в свой дом, как
Скоро войдет народ многострадальный?
Листар
–Коль благосклонно море к нам?
То четвёртый день отрадный обнять позволит
Слёзно Вам людей безмерно дорогих. Но в стан вернуться
Уж пора, ведь дел немеренно своих. Караван выходит строго завтра
Раненько с утра. И лишь воду да еду, остальное брать немного.
Вещи тёплые для ночи, да ремни, «коню узду»,
Их с лихвой берут для порчи.
Сундуки народ с трудом все же
Вытащил на свет. И на песке чертя перстом,
За десяток грустных лет Дора прибыль подсчитала.
И открыв ларец один, справедливо всем раздала. И всяк теперь
Был господин. И хоть ждал вознаграждений люд за годы
Бед, лишений, проклиная свою бедность, поскромней
Желанье было. Но неслыханная щедрость
Всех приятно поразила.
XXVII
Тала слугам помогала, отказавшись
Отдыхать. Удивлялась дочке мать. Как умело собирала
Пищу разную в корзины! Всем работа была в радость, не увидишь кислой Мины. На костре тушилась птица. Но не вся она рубалась, оставлялась
Для кормильца, к кому море зло проявит. Таков закон среди людей,
Милость хлеб всегда оставит. Вобщем, жарили, пекли, урожай
Собрав с полей и пели песни, как могли. Но сложила молча
Тала воду, пищу, всё отдельно. И тихо матери сказала:
«Надо в гору отнести, голодают там наверно.»
Дора
– Тала, милая, прости! Но за козни злодеяний…?
Тала
– Нет! Младенец наказаний своим
Возрастом лишён! Мне был другом в гроте он!
Умереть ведь может гномик, слаб ещё, шалун хороший. Вся
Душа уж изболелась. Пред глазами стоит холмик,
Под которым отрок тощий…
И леди мужа подозвала, в ком
И мощь была, и смелость, и с корзиной отослала.
Но, как пощёчину сей дар приняла с Горалом Крета. И хотела бы
Вендетта вновь сжирающий пожар тёмной ночкой сотворить. Но тогда уж Точно гномам месть пришлось бы ощутить. И осталось им лишь стоном Поминать свой древний клад, как и вкус готовых блюд. Так как плод
Из огородов сами грядки не родят, а в роду сих обормотов не в
Почёте долгий труд. И будут ждать, надеясь дальше, что
Опять на плечи тайно лень усядется, как раньше,
Дабы зажить, как прежде славно.
В лодках всех уже собрали, но толком
Люди и не спали в предвкушенье встреч желанных,
Для родных уже нежданных. Знать не известность впереди ещё
Была причиной скорби. Ведь нет тогда к нему пути коль меняет сердце Хобби. Об этом думалось им тоже, что их оплакали похоже, давным
Давно похоронив. Но может быть и не забыв. И, что в тоске семья
Родная, что статус их в роду не шаток, надежду в сердце
Согревая, везли в свой дом они достаток.
А с воды не счесть голов на народ
Глядят невинно, слыша ласку добрых слов. И Гай
В мальчонку обратился, и хомут в объем дельфина из ремня
Им сотворился. И в него продев веревки, привязав затем за лодки,
Вышел в путь тот караван из шести тяжелых шлюпок.
И был милостив поступок, сменял
Уставших атаман.
Но честь оказана большая.
Сопровождала Талу лишь знать, элита голубая.
А рядовой дельфин черныш, окружив огромной группой, строй держал,
Как на параде. И так, до гавани безлюдной, где все исчезли по
Команде. Только Гай один остался, поприветствовал
Людей, с деткой нежно попрощался
И ушёл, уплыл верней.
Часть II
I
И так бы, вдовствуя, скорбел, жить
Продолжая с этой пыткой, если б в страсти не сгорел.
А помогала деве прыткой в дельце выгодном, бесспорно, тайно мать
Её -Рябая. Так вождя в кругу разбойном звала публика босая. Ни красою дочь Ужасной, ни умишком не блистала, но на редкость была властной. Потому-то И мечтала сердце герцога пленить. Но нельзя завоевать душу верную Супруге, век готовую любить. Только злюки этой мать
Спец была в дрянной науке.
Иметь желая титул в древе да в придачу
Замок «Дивный». Зелье мать прислала деве подливать
В напиток винный. И та, войдя в дом экономкой, женою стала
Через год. Так власть была взята плутовкой, да и несметные
Богатства. И так добрались до высот, взяв
Волю жертвы себе в рабство.
Ведь колдовской испив
Настой, хоть и дневною лишь порой,
Стал видеть в Рэле герцог Дору, но каждый вечер
Нёс им сору. Уж вскоре Чарльз о наважденье догадался ночкой
Темной. И не имела снисхождений, покой бежал от вероломной. Когда б
В покои к ней врывался, обличая в дерзновенье, брать над сердцем силой Власть. Но утром? Вновь в ногах валялся, в ответ найдя одно презренье.
Но раз царила в муже страсть, то
