Сам же Эврар был, пожалуй, единственным человеком, которого любила Горлунг, этот немногословный воин своей преданностью, ненавистью к недоброжелателям княжны заслужил её теплые чувства. Эврар почти так же люто ненавидел Торина, Марфу и Прекрасу, как и сама Горлунг. Именно он научил княжну жестокой философии викингов, благодаря своему рынде Горлунг поняла, что не дорожит своей жизнью и не боится её потерять, она осознала, что кровь и слезы вражеские, словно водица дождевая, они бегут и не трогают сердце.
Примерно этому же учила Горлунг и Суль, в те редкие минуты, когда они разговаривали не о травах и зельях, бабка внушала внучке именно жестокость и жажду власти.
В дружинной избе почти все воины хотя бы однажды лечили свои раны у Горлунг. Иногда самые отчаянные из них пытались заигрывать с ней, но кроме хмурого взгляда ничего не получали в ответ. Горлунг за свое лечение никогда ничего не просила, но зачастую исцеленные дружинники привозили княжне из походов ткани и различные безделушки, она принимала их с благодарностью. Ибо князь и княгиня её подарками не жаловали.
Люди же Торинграда завидев её худенькую фигурку, кланялись ей издали, и невольно смотрели в след. Нет, она не была так потрясающе красива, как младшая сестра, но было в её осанке что-то поистине княжеское: спина — прямая словно стрела, выпущенная из тугого лука, особая статность, смоленая коса, перекинутая через плечо, бледное лицо с густыми выразительными бровями, глаза черные, словно агаты, и очень редко её лицо посещала улыбка, теплая, словно лучик весеннего солнца.
В те редкие минуты, когда князь Торин вспоминал о своей старшей дочери, ему казалось, что в последний раз он видел её во время своей болезни, много лет назад. Так оно и было, и дочь и отец старательно избегали друг друга, и так же старательно взращивали в своих сердцах обиду друг к другу.
ГЛАВА 4
Квитень — обычно холодный месяц на Руси, несмотря на проглядывающее сквозь тучи солнышко, ветра дуют холодные, лютые, заставляющие людей кутаться в свои одеяния. Но покои старшей княжны были пусты, никто нынче не пришел ни за отваром от простуды, ни за мазью прогревающей.
В своей маленькой одрине княжна нервно бродила из угла в угол, комкая тонкими пальцами кусочек льняного полотна. Ей вспоминался один из разговоров с бабкой, и теперь Горлунг знала, что время пришло.
* * *
Суль, как обычно прекрасная, сидела напротив маленькой Горлунг, она подавляла ребенка своей ослепительной норманнской красотой, ребенка, который всегда понимал, что выглядит иначе, не так, как положено норманнской девочке. Горлунг ненавидела свой черный волос, из-за которого все, кто впервые видел её, смотрели так, словно у неё три уха. В своей внешности ей нравились лишь глаза, они были такие же, как и Суль, а значит, они были красивы.
— Горлунг, ты отвлеклась, — строго, молвила бабка — я же вижу, что ты не слушаешь.
— Извини, бабушка, — покорно сказала внучка.
— Горлунг, так мало времени осталось, скоро он приедет, — Суль всегда называла Торина просто «он», так, словно отец Горлунг не заслуживал носить человеческое имя, — очень скоро, а мне еще столько надобно тебе рассказать.
— Травы? — спросила внучка, которой казалось, что ей ведомы все созданные богами травы и цветы.
— Нет, вот лишнее подтверждение того, что ты не слушала, — топнув ногой, сказала Суль, — я рассказывала тебе о рунах. Руны — вот главное, что отличает нас от обычных целителей, возможность читать и резать руны дает неограниченную власть, мы можем видеть грядущие, менять его, а что может быть важнее?
— Грядущее? — оживилась Горлунг, — бабушка, ты правда можешь сказать, что будет?
— Да, Горлунг, могу, — улыбнулась Суль, — и тебя научу, хотя, думаю, что тут всё выйдет, как с травами и зельями.
И внучка, и бабка после этих слов понимающе улыбнулись. У Горлунг была потрясающая способность угадывать нужные сочетания трав для лечения болезней и приготовления различных зелий и отваров, а самое главное ядов. Эта способность восхищала Суль, сила которой крылась скорее в любознательности, и способности запоминать различные сведения и рецепты, а не в природной предрасположенности к пониманию целебной и губительной сил трав. Иногда Суль казалось, что Горлунг не боится ничего, та могла смело смотреть и брать в руки язык мертвеца, лягушачьи лапы, змей, кровь младенцев, волос убитых девственниц и прочие вещи, которые у обычных людей вызывали отвращение. Хотя Горлунг никто не мог назвать обычной, даже после первого взгляда на неё знающие люди начинали бояться её, а непосвященные просто сторониться, всем им было неуютно в её обществе.
— Бабушка, а ты можешь сказать, что ждет меня в грядущем? — любопытно спросила Горлунг.
— Разумеется, я скажу тебе, милая. Но сначала я расскажу тебе кое-что, — молвила Суль и, помолчав, начала свой рассказ. — Ты, наверное, замечала, Горлунг, что ты не такая, как остальные дети? — внучка кивнула, и она продолжила, — замечала, да и как ты могла не заметить, если все только об этом твердят, и при виде тебя глаза отводят? Не обращай на них внимания, они глупы, они не ведают, что твои способности есть дар великий, а людское незнание есть их проклятие. Я когда-то тоже была такой, а еще раньше моя бабушка, она и научила меня всему, как теперь я учу тебя. Ты — весь смысл моей жизни, боги даровали мне долгие лета и молодость только для того, чтобы я учила тебя, делилась с тобой своими знаниями, своими умениями. У женщин нашей семьи рождаются только дочери, мужья думают, что это проклятие богов, но нет, это благость, ибо через поколение у нас рождаются особые дочери, ДРУГИЕ. Такие, как я и как ты. С каждым поколением мы становились всё сильнее. Но запомни, Горлунг, если кто-то говорит про тебя плохо, считает, что тебе не место в подлунном мире, значит, он достоин лишь смерти. Не жалей их, они не стоят жалости или доброго отношения к себе. Люди вообще заслуживают лишь презрения с их мелкими страстишками, болезнями, страхами. Люди всегда боялись, и будут бояться вечно таких, как мы с тобой. Мою прапрабабку закидали камнями лишь за то, что она резала руны, ибо считается, что женщины не должны осквернять руны своими прикосновениями. Поэтому в свое время я уяснила, что тех, кто желает мне зла, надобно изживать со света, запомни это… Когда я росла, я услышала от одной булгарской рабыни своего отца об особых травах, вызывающих видения, открывающие завесу непознанного, того, что будет. Эти видения, показывают грядущие иначе, не так как руны, лучше. Я выпила настой этих трав и УВИДЕЛА… узрела отца своей дочери, того, в чьих жилах тоже текла особая кровь, кровь дающая силу.
