Захваченный не самыми веселыми мыслями Павел Андреевич не сразу почувствовал, что с какого-то момента в кабинете, оказывается, был не один: в приоткрытых дверях, тихонько переминаясь с ноги на ногу, стоял Шмаков. Деликатно ожидая, когда на него, наконец, обратят начальственное внимание.
– Твою медь, Платоныч! – вздрогнув, выругался Тигунов. – Ну ты меня и напугал! Какого хрена ты тут?
– Прошу прощения!
– Чего тебе?
– Извините, я… Я у вас «дипломат» забыл.
Начдеп немного пришел в себя и уставился на зама с нескрываемым презрением:
– Шмаков, тебе сколько лет?
– Сорок три.
– Всего-то? А ведь уже давно пора таблетки от склероза принимать. Это который раз на моей памяти ты свой чумодан теряешь? Четвертый? Или пятый?
– Не помню.
– Вот я и говорю – склерозник! – констатировал Тигунов и, окончательно успокоившись, сменил интонацию на отечески-нравоучительную: – Спортом тебе надо заняться, Платоныч. В качалку походить, в бассейн. В таком министерстве работаешь, а выглядишь как… Вон возьми хоть того же блядуна Понизовского: мужику сорок семь, а он до сих пор штангу в 75 кг жмет! А! Каково?!
– Да-да, согласен.
– Что «да-да»? Он – жмёт, а ты – жмёшься! Вот и получается, как в той сказке. Было у начальника три зама: двое – сильных, а один – слабак.
– Я понимаю, Павел Андреевич, – виновато подтвердил Шмаков. – Вот честное слово, я и сам…
– Ни хрена ты не понимаешь! Короче, так: чтобы завтра пошел и куда-нибудь записался. Хоть на фитнес, хоть на плавание. В понедельник вернусь – вместе с калькуляцией покажешь абонемент. Ясно?
– Так точно.
– А теперь забирай свой портфель и вали. Мне, в отличие от тебя, работать нужно. Золото для страны добывать! Честь флага отстаивать! Хотя… отстоишь его, как же, с такими-то подчиненными.
Юрий Платонович поспешно нырнул под стол, подхватил свой «дипломатик» и, смешно пятясь, бочком-рачком выкатился из кабинета.
Как ни странно, но незапланированное, второе за утро, явление Шмакова подействовало на настроение Павла Андреевича почти психотерапевтически. И вовсе не потому, что унижение других частенько помогает восстановлению самооценки. (Впрочем, и это тоже.) Тигунов неожиданно поймал себя на мысли, что, невзирая на обилие свалившихся на его рано поседевшую голову проблем, они, проблемы, все-таки были сугубо мужского, брутального, свойства. А таковые могли возникнуть исключительно у настоящего бойца, у крепко стоящего на ногах, уверенного в себе человека, не правда ли?
Павел Андреевич был старше Шмакова на двенадцать лет, но при этом ощущал себя в энное количество раз сильнее – и телом, и духом.
Да и то сказать: слизняк и недотепа Шмаков был способен разве лишь на то, чтобы плыть куском дерьма по течению невесть куда несущей его речки. А вот персонально перед ним, перед Тигуновым, вопрос альтернативного выбора – «по» или «против» течения – не стоял никогда. Ибо, сколь себя помнил, он плыл исключительно в одном направлении. А именно: Туда, Куда Ему Было Нужно! И как бы это ни парадоксально прозвучало, но убийство Червеня абсолютно укладывалось в русло такого вот его жизненного кредо. Это только в самые первые дни, узнав о коварной измене, Тигунов дал слабину и распсиховался, ощутив себя маленьким, жалким, обманутым стареющим мужчиной. Однако очень быстро он взял себя в руки и понял, что для того, чтобы его прежний мир окончательно не посыпался, он просто обязан – нет, конечно, не вернуть Марию. Но – наказать! За те часы, в которые ему было нестерпимо больно, она была обязана получить равноценную ответку. Чтобы ей тоже стало… нестерпимо. Так что, как ни крути, но ответственность за смерть Червеня в равной степени лежит и на ее округлых мягких плечах. А как иначе?
Да, наверное, в итоге всё получилось излишне жестоко. Особенно с учетом того обстоятельства, что убийство как метод ведения дел Павел Андреевич не признавал и доселе не практиковал. Напротив, он искренне любил жизнь. Равно как любил власть, любил деньги, любил баб. Во всех их проявлениях. В свою очередь и они – все вместе и по отдельности – до сих пор неизменно отвечали ему взаимностью. И дай-то бог, чтобы так оно складывалось и впредь. Хотя бы в обозримом, годков эдак на пяток вперед, будущем.
Ну а там можно и на покой.
Аккурат в ныне возводимые на солнечном мальтийском побережье покои…
* * *
Пока начальник департамента мысленно тешил самолюбие, вытесняя «материальный» негатив последних дней «виртуальным» позитивом, его заместитель по АХЧ[9] спустился этажами ниже и юркнул в нору своего кабинетика.
Здесь он первым делом заперся изнутри. После чего крайне осторожно, словно бы в «дипломате» хранилось хрупкое стекло, водрузил кейс на стол и щелкнул замочками.
О как! Совсем не стекло, а нечто гораздо более интересное хранил Юрий Платонович в своем раритетном портфельчике! А именно – самое натуральное шпионское приспособление: с помощью куска клейкой ленты во внутреннем кармане «дипломата» был закреплен микрокассетный диктофон со встроенным устройством реагирования на голос (VOX) и подсоединенным к нему наружным, работающим от батарейки, микрофоном. Для обеспечения чистоты записи голосов и разговоров по шву стенки «дипломата», рядом с местом закрепления микрофона, было прорезано крохотное, почти невидимое отверстие. Словом, модель кустарная, бесхитростная, но – вполне себе рабочая и эффективная.
Сгорая от нетерпения, Шмаков аккуратно отсоединил диктофон, немного промотал пленку назад, нажал «стоп» и пустил запись:
– …Руслан! А про этого долбаного свидетеля удалось что-нибудь выяснить? Это точно никакая не провокация?
– Абсолютно. Совершенно левый чувак. Действительно проходил мимо, ну и… решил, блин, поиграть в Тимура и его команду. Короче, чистой воды форс-мажор.
– Да уж, форс-мажор! Из разряда «подкравшийся песец»!..
Шмаков жадно впитывал диалог, чутко вслушиваясь не только в содержание разговора, но и в интонационные оттенки речи говоривших. По мере прослушивания с лицом Юрия Платоновича происходила удивительнейшая метаморфоза: его привычная мордочка зашуганного серого мышонка, непропорционально растягиваясь, итогово видоизменялась в подобие оскала хищного животного. Как минимум – мышонка саблезубого.
Ох! Доведись сейчас, в эту самую минуту, лицезреть Шмакова кому-нибудь из его коллег! Мнится нам, одним лишь изумлением дело тут вряд ли ограничилось.
Потому как страшен был в пестуемой ненависти своей Шмаков! Ух и страшен!..
– …Э-эх! Хорошо пошла, зараза!.. Сколько в ней оборотов?.. Сорок пять? Вещь!.. Да, Пал Андреич! Я тут, пока из Питера летел, знаете чего подумал? Может, нам этого свидетеля – ТОГО?
– Ты что, сдурел?
– А что такого? Нет человека – нет проблемы. Адрес достать – как два пальца. А все остальное, как говорится, дело бабок и огнестрельной техники.
– Заткнись, придурок! И чтобы я больше подобного креатива от тебя не слышал! Хватит, настрелялись уже!
– Как скажете.
– Уже сказал! И думать забудь!
– Всё! Забыл!
– Хорошо. Теперь вот что, Руслан, слушай меня внимательно. Это надо будет сделать максимально быстро, красиво и без лишнего шума… Прямо сейчас поедешь в банк.
– К Лизке?
– Да, к ней. Скажешь, что нам надо срочно обналичить пол-лимона.
– Лизка может не согласиться. Она в прошлый раз уже намекала, что…
– А если станет артачиться, примем меры. Она знает какие. Так что пусть сначала хорошенько подумает – какого рода хлопоты хлопотнее.
– Так и передать?
– Так и передай… Саму тему надо будет провернуть не позднее вечера субботы. Уяснил?
– Да.
– Деньги отвезешь Бруно. Он уже на низком старте. Как исполнишь, разрешаю взять неделю отпуска. Ты, кажется, на Мальдивы собирался?
– Ага.
– Вот как раз и съездишь, развеешься. Но – сперва надо закончить наше общее дело! А потом, аккурат к твоему возвращению, бог даст, как раз и контракт с итальянцами подоспеет. В котором, между прочим, учтена и твоя доля.
– Спасибо, Пал Андреевич.
– Что мне с твоего «спасибо»? Ты мне лучше тему с Дружниковым разрули, вот это и будет твое – одно большое спасибо.
– Я постараюсь.
– Да уж, постарайся. Умудрился намусорить – сумей и убрать за собой…
Шмаков остановил запись и, будучи не в силах унять охватившего его нервного возбуждения, принялся расхаживать по кабинетику, размышляя. Злорадная неприятная улыбка продолжала не сходить с сияющего лица. Наконец, домыслив некое решение, он подошел к телефону, набрал номер:
– Девушка, добрый день! Хочу заказать билет до Питера… Один. На эту пятницу… Да, первое число… Любой рейс, начиная с восьми вечера, бизнес-класс… Да, устраивает вполне. Погодите, я возьму ручку, запишу…
