1942
Апрель 1942 года
Свирепая была зима,Полгода лютовал мороз.Наш городок сходил с ума,По грудь сугробами зарос.Казалось, будет он сметен —Здесь ветры с четырех сторон,Сквозь город им привольно дуть,Сшибаясь грудь о грудь.Они продрогший городокДавно бы сдули с ног,Но разбивалась впрах пургаО тяжкие снега.
И вот апрель в календаре,Земля в прозрачном серебре,Хрустящем на заре.И солнце светит горячей,И за ручьем бежит ручей.Скворцы звенят наперебой,И млеет воздух голубой.И если б только не война,Теперь была б весна.
1942
«Не плачь, не жалуйся, не надо…»
Не плачь, не жалуйся, не надо,Слезами горю не помочь.В рассвете кроется наградаЗа мученическую ночь.
Сбрось пламенное покрывалоИ платье наскоро наденьИ уходи куда попалоВ разгорячающийся день.
Тобой овладевает солнце.Его неодолимый жарВ зрачках блеснет на самом донце,На сердце ляжет, как загар.
Когда в твоем сольется телеВладычество его лучей,Скажи по правде — неужелиТебя ласкали горячей?
Поди к реке и кинься в водуИ, если можешь, — поплыви,Какую всколыхнешь свободу,Какой доверишься любви!
Про горе вспомнишь ты едва ли,И ты не назовешь — когдаТебя нежнее целовалиИ сладостнее, чем вода.
Ты вновь желанна и прекрасна,И ты опомнишься не вдругОт этих ласково и властноСтруящихся по телу рук.
А воздух? Он с тобой до гроба,Суровый или голубой,Вы счастливы на зависть оба, —Ты дышишь им, а он тобой.
И дождь придет к тебе по крыше,Все то же вразнобой долбя.Он сердцем всех прямей и выше,Всю ночь он плачет про тебя.
Ты видишь — сил влюбленных много.Ты их своими назови.Неправда, ты не одинокаВ твоей отвергнутой любви.
Не плачь, не жалуйся, не надо,Слезами горю не помочь,В рассвете кроется наградаЗа мученическую ночь.
1942
«Глубокий, будто темно-золотой…»
Глубокий, будто темно-золотой,Похожий тоном на твои глаза,Божественною жизнью налитой,Прозрачный, точно детская слеза,Огромный, как заоблаченный гром,Непогрешимо-ровный, как прибой,Не запечатлеваемый пером —Звук сердца, ставшего моей судьбой.
24 августа 1942
«Лишь в буре — приют и спасение…»
Лишь в буре — приют и спасение,Под нею ни ночи, ни дня,Родимые ветры осенние,Хоть вы не оставьте меня!
Вы пылью засыпьте глаза мои,И я распознать не смогу,Что улицы все те же самыеНа том же крутом берегу,
Что город все тот же по имени,Который нас видел вдвоем…Хотя бы во сне — позови меня,Дай свидеться в сердце твоем!
1942
«Я думала, что ненависть — огонь…»
Я думала, что ненависть — огонь,Сухое, быстродышащее пламя,И что промчит меня безумный конь,Почти летя, почти под облаками…Но ненависть — пустыня. В душной, в нейИду, иду, и ни конца, ни краю,Ни ветра, ни воды, но столько днейОдни пески, и я трудней, труднейИду, иду, и, может быть, втораяИль третья жизнь сменилась на ходу.Конца не видно. Может быть, идуУже не я. Иду, не умирая…
29 ноября 1942
«Мы смыслом юности влекомы…»
Мы смыслом юности влекомыВ простор надземной высоты —С любой зарницею знакомы,Со всеми звездами на «ты».
Земля нам кажется химеройИ родиною — небеса.Доходит к сердцу полной меройИх запредельная краса.
Но нá сердце ложится время,И каждый к тридцати годамНе скажет ли: я это бремяЗа бесконечность не отдам.
Мы узнаем как бы впервыеЛеса, и реки, и поля,Сквозь переливы луговыеНам улыбается земля.
Она влечет неодолимо,И с каждым годом все сильней.Как женщина неутолимаВ жестокой нежности своей.
И в ней мы любим что попало,Забыв надземную страну, —На море грохотанье шквала,Лесов дремучих тишину,
Равно и грозы и морозы,Равно и розы и шипы,Весь шум разгоряченной прозы,Разноголосый гул толпы.
Мы любим лето, осень, зиму,Еще томительней — весну,Затем, что с ней невыносимоЗемля влечет к себе, ко сну.
Она отяжеляет належьОпавших на сердце годовИ успокоится тогда лишьОт обольщающих трудов,
Когда в себя возьмет всецело.Пусть мертвыми — ей все равно.Пускай не душу, только тело…(Зачем душа, когда темно!)
И вот с единственною, с нею,С землей, и только с ней вдвоем,Срастаться будем все теснее,Пока травой не изойдем.
[1942]
«Ревет, и воет, и дымится…»
Ревет, и воет, и дымитсяВспять обращенная волна.К прочерченной штыком границеОткатывается война.Сдержи дыханье, — там вершитсяТвоя судьба, моя страна!На недоконченной страницеДымятся кровью письмена.
Как шумно смерть в лицо дышала!Как трудно с нею грудь о грудь!Концом прикинулось начало,Казалось — не передохнуть.Нам воздуха недоставалоНа грозный, на прощальный путь,И только кровь в висках стучала:Бессмертен будь, бессмертен будь…
Когда же сердце охватилаНепоправимая беда,Очнулась в нас иная сила,Иная повела звезда:Нас ненависть огнем вспоила,Он был как ясная вода…Врагов укроет лишь могила,И та исчезнет без следа.
1943
Чистополь
Город Чистополь на Каме…Нас дарил ты чем богат.Золотыми облакамиРдел за Камою закат.Сквозь тебя четыре ветраНасмерть бились день и ночь.Нежный снег ложился щедро,А сиял — глазам невмочь.Сверхъестественная силаНебу здешнему дана:Прямо в душу мне светилаЧистопольская луна,И казалось, в мире целомНавсегда исчезла тьма.Сердце становилось белым,Сладостно сходя с ума.Отчужденностью окраскиЖиво все и все мертво —Спит в непобедимой сказкеГород сердца моего.Если б не росли могилыВ дальнем грохоте войны,Как бы я тебя любила,Город, поневоле милый,Город грозной тишины!Годы чудятся веками,Но нельзя расстаться нам, —Дальний Чистополь на Каме,На сердце горящий шрам.
Март 1943
«Мы начинали без заглавий…»
Мы начинали без заглавий,Чтобы окончить без имен.Нам даже разговор о славеКазался жалок и смешон.
Я думаю о тех, которымРаздоры ль вечные с собойИль нелюбовь к признаньям скорымМешали овладеть судьбой.
Не в расточительном ли детствеМы жили раньше? Не во сне ль?Лишь в грозный год народных бедствийМы осознали нашу цель
И можем быть сполна в ответеЗа счастье встреч и боль потерь…Мы тридцать лет росли как дети,Но стали взрослыми теперь.
И яростную жажду славыВсей жизнью утолить должны,Когда Россия пишет главыОсвобождающей войны, —
Без колебаний, без помарок, —Страницы горя и побед,А на полях широких ярокПожаров исступленный свет…
Живи же, сердце, полной мерой,Не прячь на бедность ничегоИ непоколебимо веруйВ звезду народа твоего.
Теперь спокойно и суровоТы можешь дать на все ответ,И скажешь ты два кратких слова,Два крайних слова: да и нет.
А я скажу: она со мною,Свобода грозная моя!Совсем моей, совсем иноюЖизнь начинается, друзья!
1943