— Последний раз тебе говорю, что Руфы здесь нет.
— Ты знаешь, где она, — сказал Эдвард.
— Я не знаю точно, она мне не сказала ни слова, — ответила Роза. — Но я предполагаю, что она там же, где и Тристан. — Она взглянула на него и поняла, что он глубоко потрясен ее словами. Невероятно, но он совершенно ничего не подозревал: как мог он быть так наивен?
— Тристан?
— Послушай, я ничего не могу утверждать наверняка. Но я видела их вместе. Это было очевидно.
Он произнес тихим, дрожащим от гнева голосом:
— Я не верю этому.
— Ну хорошо, будем надеяться, что я не права.
— Но он же еще мальчик!
— Мне он не показался мальчиком, — резко возразила Роза. — Он выглядел как молодой мужчина, причем довольно самонадеянный молодой мужчина.
— Во всем виноват он, не так ли? — вскипел Эдвард. Его крик заставил Розу резко отпрянуть. — А она здесь ни при чем? Она меня не предала?
— Да ты практически сам ее вынудил, — резко оборвала его Роза. — Чего ты ждал, скажи на милость? Уехал и оставил ее в доме одну с молодым красавцем. Чего еще можно было ожидать, черт возьми?
— Я доверял ей. У всех вас мораль — как у гулящих девок, но я думал, что Руфа другая. Она точно такая же, как Настоящий Мужчина, — все повторяется, как ночной кошмар.
— Муж должен спать со своей женой! — воскликнула Роза, задетая за живое. — Это совершенно нормальная вещь для всех нормальных людей, кроме тебя! О Боже! — Она прижала ладони к щекам, пытаясь успокоиться. — Извини. Извини. Это просто глупо с моей стороны. Почему я кричу на тебя? Я должна испытывать невероятный стыд и смущение.
Эдвард был озадачен.
— Почему ты должна испытывать смущение?
— Ну конечно. Она обманула тебя, чтобы завладеть твоим состоянием. Конечно, это ее вина. И моя. Я позволила ей выйти за тебя замуж, когда ее все еще страшно мучили воспоминания. О Господи, какая неприятность!
Его ярость немного утихла. Казалось, вся комната пропитана его болью.
— Я тоже знал это, — сказал он. — По ночам ее мучили кошмары, ей снился Руфус. Она позвонила мне два дня назад, плакала и просила вернуться домой. Я постарался вернуться поскорее — и я опоздал.
— Дело в том, что она действительно любит тебя. Я думаю, что она не хотела бросать тебя. Должно быть, она просто сошла с ума. — Роза подошла к нему и смущенно коснулась его руки. — Пойдем на кухню и чего-нибудь выпьем.
— Насколько очевидно это было? Неужели вся округа смеется надо мной?
— Никто не смеется!
— Боже, все меня жалеют, — поморщился Эдвард, словно проглотил ежевику. — У тебя есть виски?
— Есть. Я налью тебе большой стакан. — Она подтолкнула его к выходу из гостиной — мечты Руфы — и с облегчением закрыла за собой дверь. На кухне ситуация казалась такой же отвратительной, но здесь с ней было легче смириться. К счастью, на кухне никого не было. Лидия, у которой в последнее время появился такт, столь несвойственный семейству Хейсти, увела Селену и Линнет наверх, чтобы они не мешали их разговору. В доме пахло скандалом. Роза налила себе большой стакан джина. Она налила в стакан Эдварда так много виски, что он мрачно улыбнулся, когда она протянула ему стакан.
— Лекарство, — проговорил он.
— Это помогает. — Роза села за стол. Эдвард тяжело опустился на стул напротив нее, он был просто ошеломлен случившимся. Между ними повисла тишина, которая длилась, казалось, целую вечность.
Роза тяжело вздохнула.
— Эдвард, ты меня извини, но неужели ты действительно даже не подозревал, что между ней и Тристаном что-то происходит?
— Нет. — Он нахмурился. — Я полагаю, что я выгляжу полным идиотом, но не могу в это поверить. Любая другая женщина в мире, но не Руфа. Только не Руфа.
— Почему нет? Она всего лишь женщина, а вовсе не ангел. Это вполне понятная и обычная вещь, когда женщина вступает в связь с живущим в ее доме молодым красавцем.
— Гм… — Он взглянул на нее. — А Тристан красавец? Я даже не заметил, когда он повзрослел. Для меня он все еще ребенок.
— И ты любишь его, — грустно проговорила Роза.
— Да. Ты ведь помнишь, как его обожала Элис. Он был совсем ребенком, когда она умерла.
— Наши дети вырастают, — сказала Роза. — И тогда проявляется все, что мы сделали неправильно. После смерти Настоящего Мужчины я слишком много взвалила на Ру, ведь она была такой благоразумной. Но получилось так, что я не оставила ни малейшего отверстия, через которое она могла бы общаться с нами. И она привыкла, что никто ее толком не слушает. Кроме тебя. Только к тому времени было уже слишком поздно, и она просто не знала, как кричать о помощи.
— Это и есть ее крик о помощи — то, что она сбежала с Тристаном? — резко оборвал ее Эдвард.
Ей было больно смотреть на страдания Эдварда.
— Для нее это — как юношеское увлечение. Когда я увидела их вместе, она вела себя так, словно секс для нее — открытие. Возможно, — поспешила добавить она, — потому что ей не хватало тебя.
— Ты знаешь, Роза, — тихо проговорил Эдвард, — мы с ней занимались сексом всего один раз. Я думал, она тебе рассказала…
— Она мне ничего не говорила, но я догадалась, — призналась Роза. Она не испытывала никакого удовлетворения оттого, что она была права. — Я не могла найти никакой другой причины для измены в медовый месяц. Я понимаю, что говорю бестактно, но я уверена, что Руфа не могла отказать тебе в выполнении своих супружеских обязанностей, ведь она человек долга.
— Вот именно, — сказал Эдвард. — Я не мог заниматься с ней любовью, думая, что она идет на это только из чувства долга.
Роза сочувственно кивнула.
— Это, конечно, отбивает охоту. А почему же ты не убедил себя в том, что она просто умирает от любви к тебе.
Он мрачно улыбнулся.
— Это комплимент, Роза? Осторожно!
Она улыбнулась ему в ответ.
— Эдвард, ты очень хороший человек, ты лучший из всех, кого я знала. Кроме того, ты невероятно красив. Любая женщина, если она в здравом уме, с радостью согласится переспать с тобой. Мне кажется, это несправедливо, если тебя будут считать импотентом.
— Я не импотент, черт возьми! — Теперь он был уже не раздражен, а изумлен ее бестактностью.
— Ну, извини. Но ведь у тебя не было близких отношений с женщинами после смерти Элис? Вот я и подумала, что ты просто не можешь заниматься сексом.
Эдвард осушил свой стакан.
— Не знаю, почему я тебе это говорю, но я хочу, чтобы ты знала. У меня, конечно же, были женщины после смерти Элис. Но не здесь, — главным образом, из-за того, что Руфус увидел бы во мне конкурента.
