Ла Моль и Коконнас начали с того, что немедленно потушили свечи и открыли окна; затем они выбежали на балкон и, различив в темноте каких-то четверых мужчин, подняли страшный грохот ударами шпаг плашмя по стене дома, и забросали пришельцев всем, что попадало под руку. Карлу, самому ожесточенному из осаждавших, попал в плечо серебряный кувшин, в герцога Анжуйского попал таз с компотом из апельсиновых ломтиков и цедры, в герцога де Гиза попал кабаний окорок.
В Генриха не попало ничего. Он шепотом расспрашивал привратника, которого герцог де Гиз привязал к дверям, но тот отвечал неизменным:
— Ich verstehe nicht[48].
Женщины подзадоривали мужчин и подавали им метательные снаряды, которые градом сыпались на осаждающих.
— Смерть дьяволу! — крикнул Карл IX, когда упавший на голову табурет надвинул шляпу ему на нос. — Сейчас же отоприте дверь или я велю перевешать всех, кто там, наверху!
— Брат! — тихо сказала Маргарита Ла Молю.
— Король! — еще тише сказал Ла Моль Анриетте.
— Король! Король! — сказала Анриетта Коконнасу, который подтаскивал к окну сундук, чтобы прикончить герцога де Гиза, с которым главным образом и имел дело, не узнавая его. — Король, говорят вам!
Коконнас бросил сундук и с удивлением посмотрел на нее.
— Король? — переспросил он.
— Ну да, король!
— Тогда трубим отступление.
— Э-э! Маргарита и Ла Моль уже бежали. Идем!
— Куда?
— Идем, говорят вам!
Схватив Коконнаса за руку, Анриетта увела его через потайную дверь на соседний двор, все четверо, заперев за собой дверь, убежали другим ходом на улицу Тизон.
— Ага! Мне кажется, что гарнизон сдается! — сказал Карл.
Осаждавшие подождали несколько минут, но из дома не доносилось ни звука.
— Они придумали какую-то хитрость, — сказал герцог де Гиз.
— Вернее, они узнали голос брата и удрали, — сказал герцог Анжуйский.
— Им все равно пришлось бы пройти здесь, — возразил Карл.
— Пришлось бы, — заметил герцог Анжуйский, — если в доме нет второго выхода.
— Кузен, — сказал король, — возьмите-ка ваш камень и сделайте с другой дверью то, что вы сделали с первой.
Герцог, заметив, что вторая дверь слабее первой, решил, что не стоит прибегать к сильным средствам, и просто-напросто вышиб ее ногой.
— Факелов! Факелов! — крикнул король.
Подбежали лакеи. Факелы были погашены, но у них при себе было все, чтобы их разжечь. Факелы вспыхнули. Карл IX взял один факел себе, а другой протянул герцогу Анжуйскому.
Впереди всех шел герцог де Гиз со шпагой в руке.
Генрих замыкал шествие.
Все поднялись на второй этаж.
В столовой был подан, или, вернее, был убран ужин: метательными снарядами служили главным образом его предметы. Канделябры были опрокинуты, мебель перевернута вверх ногами, а вся посуда, за исключением серебряной, разбита вдребезги.
Из столовой незваные гости перешли в гостиную. Но и здесь не было никаких указаний, которые привели бы к опознанию личностей. Несколько греческих и латинских книг да несколько музыкальных инструментов — вот и все, что они обнаружили.
Спальня оказалась еще более молчаливой. В алебастровом шаре, свисавшем с потолка, горел ночник, но в эту комнату, казалось, никто и не входил.
— В доме есть другой выход, — заявил Карл.
— Вероятно, — согласился герцог Анжуйский.
— Да, но где же он? — спросил герцог де Гиз. Выход искали, но так и не нашли.
— А где привратник? — спросил король.
— Я привязал его к решетке у ворот, — ответил герцог де Гиз.
— Расспросите его, кузен.
— Он не захочет отвечать.
— Ну, если немножко подпалить ему ноги, так заговорит! — со смехом возразил король. Генрих поспешно выглянул в окно.
— Его уже нет, — сказал он.
— Кто же его отвязал? — поспешно спросил герцог де Гиз.
— Смерть дьяволу! — воскликнул король. — Опять мы ничего не узнаем!
— Вы сами видите, государь, — сказал Генрих:
— Ничто не доказывает, что моя жена и невестка герцога де Гиза побывали в этом доме.
— Верно, — ответил Карл. — В Писании сказано: три существа не оставляют следа: птица — в воздухе, рыба — в воде и женщина… нет, я ошибся… мужчина…[49]
— Таким образом, — прервал его Генрих, — самое лучшее, что мы можем сделать…
— …это, — подхватил Карл, — мне полечить мой ушиб, вам, Анжу, смыть апельсиновый сироп, а вам, Гиз, велеть очистить кабанье сало.
Все четверо вышли из дома, даже не потрудившись закрыть за собой дверь.
Когда они дошли до Сент-Антуанской улицы, король спросил герцога Анжуйского и герцога де Гиза:
— Куда вы направляетесь, господа?
— Государь, мы идем к Нантуйе, он ждет нас — моего лотарингского кузена и меня — к ужину. Не желаете ли, ваше величество, присоединиться к нам?
— Нет, благодарю; мы идем в другую сторону. Не хотите ли взять одного из моих факельщиков?
— Нет, нет, спасибо! — поспешно ответил герцог Анжуйский.
— Будь по-вашему… Это он боится, чтоб я не велел проследить его, — шепнул Карл на ухо королю Наваррскому и, взяв его за руку, сказал:
— Идем, Анрио! Сегодня я угощаю тебя ужином.
— Разве мы не вернемся в Лувр? — спросил Генрих.
— Говорят тебе — нет, упрямая ты голова! Идем со мной, говорят тебе! Идем!
И Карл повел Генриха по улице Жоффруа-Ланье.
Глава 7
АНАГРАММА
К центру Жоффруа-Ланье вела улица Гарнье-сюр-Ло, другим концом упиравшаяся в перпендикулярную ей улицу Бар.
В нескольких шагах от перекрестка, по направлению к улице Мортельри, виднелся домик, одиноко стоявший среди сада, окруженного высокой каменной стеной с одним-единственным входом, закрытым цельной дверью.
Карл вынул из кармана ключ, открыл дверь, которая была заперта только на замок и которая тотчас отворилась, и, пропустив вперед Генриха и лакея с факелом, запер ее за собой.
В доме светилось одно маленькое окошко. Карл показал на него Генриху пальцем и улыбнулся.
— Государь, я не понимаю, — промолвил Генрих.
— Сейчас поймешь, Анрио.
Король Наваррский с удивлением посмотрел на Карла. И в голосе и в лице его была нежность, которую до такой степени непривычно было у него заметить, что Генрих просто не узнавал его.
— Анрио, — сказал король, — я уже говорил тебе, что, когда я выхожу из Лувра, я выхожу из ада. Когда я вхожу сюда, я вхожу в рай.
— Ваше величество, — ответил Генрих, — я счастлив тем, что вы удостоили взять меня с собой в путешествие на небо.
