останавливались из-за нехватки сырья и дезорганизации управления. В магазинах появились пустые полки в связи с продуктовыми дефицитами. Да и сам Советский Союз дал первые трещины. Весной 1989 года в попытке предотвратить выход Абхазии из Грузии и самой Грузии из состава СССР советскими властями с помощью армии и войск МВД были подавлены оппозиционные митинги в Тбилиси. В марте 1990 года М. С. Горбачев был избран первым президентом СССР. В том же месяце Литва первой из Балтийских республик заявила о восстановлении государственной независимости. В августе 1990 года ее примеру последовали Латвия и Эстония. В сентябре 1990 года Верховный Совет СССР признал независимость Балтийских стран.
Тем временем некоторые наши «гражданские дипломаты» разбежались по своим углам, и сцена стала напоминать конец 1930-х годов. Вместе с этими «дипломатами» уехала и моя супруга Галя. Правда, она пригласила меня составить ей компанию, но я, сославшись на свой гражданский долг, отказался. По ее словам, Галя не хотела «дожидаться, когда российские граждане выйдут на улицу с оружием в руках», и уехала в Испанию. Это оказалось концом нашего семилетнего брака, и я остался в Москве с маленьким сыном Яннисом, получая помощь в его воспитании от Галиных престарелых родителей. Потом Галя забрала младшего Янниса в Мадрид, где он получил хорошее образование сначала во французском лицее и потом в мадридском отделении американского Университета в Сент-Луисе. Сейчас он живет в Москве и занимается бизнесом. Не так давно он женился на симпатичной девушке Даше и стал отцом маленького Александра.
Но продолжу. 1990 и 1991 годы были в Москве бурными. Телевидение транслировало выступления народных депутатов. На улицах и площадях продолжались митинги: людям было уже недостаточно гласности, они требовали свободы. Активизировались некоторые националистические группировки, в том числе ксенофобское и антисемитское общество «Память». Все это рождало страх и противодействие консервативной партийной верхушки. 19 августа 1991 года россияне, включившие телевизор, по всем каналам могли наблюдать балет «Лебединое озеро». По советской традиции это означало, что в стране происходит что-то важное. В течение трех дней, когда проходила попытка государственного переворота, и россияне, и аккредитованные в Москве иностранные корреспонденты были лишены возможности получать объективную информацию о происходящем в стране.
В первый же день путча московские улицы заполнили танки и бронетранспортеры. Они были посланы в столицу противниками Горбачева, объявившими о смещении президента. Сам Горбачев был лишен доступа к управлению и заперт в своей крымской резиденции в Форосе. Организаторы т. н. ГКЧП, куда входили несколько высших чиновников из партийных структур и КГБ, хотели остановить перестройку и вернуть СССР, для чего сначала требовали от Горбачева введения чрезвычайного положения, а потом ввели его сами[187]. Всюду слышалось это новое слово – ГКЧП, а также разговоры о военной технике, разъезжавшей по центру Москвы. В своем репортаже об этих событиях, нашумевшем в те дни, я написал: «Беспризорные танки бродят по московским улицам и переулкам».
Было полное ощущение, что они заблудились, – говорят, им не дали карты города.
Тысячи людей вышли к Белому дому на Краснопресненской набережной[188] для выражения своего протеста и нежелания признавать власть ГКЧП. На улицах также появилось большое количество зевак, не желавших пропускать интересное зрелище. Все это, вместе взятое, придавало происходившему масштаб крупного исторического события и одновременно черты грандиозного театрального спектакля. Именно тогда, возглавивший сопротивление ГКЧП Борис Ельцин взобрался на танк и призвал народ к всеобщей забастовке. Армию он призвал к отказу от насилия. В итоге попытка государственного переворота провалилась, а политическая власть в стране постепенно перешла к властям России во главе с председателем Верховного Совета РСФСР Б. Н. Ельциным.
Мы, команда московского корпункта греческой телерадиокомпании «Антенна», работали без остановки, по 24 часа в сутки, и в итоге получили журналистскую премию за то, что первыми передали репортажи из Москвы, опередив даже знаменитый CNN и моего друга Теда Тэрнера. Надо сказать, что у меня были замечательные сотрудники. Самой уникальной из всех была Майя Сауловна Табачникова, одесситка с редким чувством юмора и большая оптимистка по натуре. Майя Сауловна была историком по образованию, работала раньше в школе и даже в театре. В журналистику пришла, когда ей было уже за 60. Я полагался на нее во всех делах абсолютно.
Наша восходящая звезда была молодая журналистка Мэри Назари. Ее отец, таджик по национальности, был профессором философии в Университете Душанбе.
Ее мать – гречанка из Ташкента, дочь политэмигранта, по-моему, профессор-филолог.
То есть семья у Мэри была, по советским меркам, сугубо элитарная. Сама Мэри поехала учиться в Москву, на факультет психологии МГУ, но впоследствии, как и Майя Сауловна, оказалась в журналистике. На репортажах 1991 года она сделала себе имя и получила приглашение от афинского офиса «Антенны» посетить Грецию. Там Мэри ждала торжественная встреча, тем более что у нее были греческие корни.
В какой-то момент в Афинах появились ее родственники. Повидаться с Мэри приехали ее родной дядя, ставший к тому времени крупнейшим врачом и владельцем частной клиники в Салониках, и его супруга. Родственники предложили девушке остаться у них в качестве богатой наследницы, так как они были бездетными. Но Мэри отказалась оставаться в Греции и вернулась в Москву для продолжения своей так удачно начатой журналистской карьеры. Впоследствии она дополнила свою репортерскую карьеру карьерой режиссера и продюсера телевизионных сюжетов и заняла место главной ассистентки известного тележурналиста В. Познера. Говоря не очень серьезно, Познер украл не только идею Гольдина о телемостах, но и нашу лучшую сотрудницу[189].
После августовских событий 1991 года в Москве волна изменений пошла валом. Мы, журналисты, не успевали передавать все более ошеломляющие новости потрясенному миру. На наших глазах творилась история, и это поднимало нас на высоту, сравнимую с той, на которой находился Джон Рид, когда наблюдал Октябрьскую революцию в России и писал свою книгу «10 дней, которые потрясли мир». Была приостановлена и потом запрещена деятельность КПСС, начался «парад независимостей» союзных республик.
В августе-сентябре 1991 года независимость объявили Украина, Беларусь, Молдавия, Грузия, Азербайджан, Узбекистан, Киргизия, Таджикистан и Армения. В декабре того же года в Беловежской пуще главы государств РСФСР, Украины и Беларуси объявили о прекращении существования СССР и о создании Содружества независимых государств (СНГ).
Уровень демократизма в отношениях власти с прессой в этот период и на всем протяжении 1990-х годов был крайне высоким. Мы общались со всеми политическими фигурами, доступ к которым был полностью открыт. Здания Думы и Мэрии Москвы также были нам доступны: мы свободно в них входили и сидели вместе с делегатами. Я был первым из журналистов, кто в 1991 году проинтервьюировал Г. Х. Попова. Наша Мэри Назари также
