доверяют. Как я Вам телеграфировал 16 февраля ⁄ 1 марта за № 32, барон Соннино не только опроверг в беседе со мною слухи о переговорах между римским и венским кабинетами относительно территориальных уступок, но и прямо сказал мне, что он не верит, чтобы венский кабинет в своем традиционном ослеплении согласился на добровольные жертвы. Но министр остановился осторожно на этом замечании, и я не услышал от него ни малейшего намека на то, что к этим уступкам Австрия может оказаться принужденной насильственным путем. И я, и мои коллеги находимся, впрочем, под впечатлением, что итальянский министр иностранных дел скорее склоняется к убеждению, что Италии, в конце концов, все-таки придется прибегнуть к оружию. Я лично был поражен упреками барона Соннино, в беседе со мною, по адресу г. Джиолитти, за пресловутое письмо последнего[475], где бывший председатель совета министров уверял, что, по его мнению, «кое-что можно будет приобрести от Австрии и без войны». — «Это письмо принесло много вреда», — сказал мне дословно министр. Слова г. Соннино можно толковать только в том смысле, что письмо г. Джиолитти, как это и есть в действительности, способствовало, также и по его, г. Соннино, мнению, укреплению в стране нейтральных течений.
Но еще более, чем наши успехи, действует здесь на правительство и общественное мнение смелое выступление англо-французского флота против Дарданелл. Вообще говоря, этому выступлению желают полного успеха, но вместе с тем растет также и опасение, чтобы при ликвидации Турецкой империи не была забыта и Италия, интересы которой в Малой Азии значительны и насущны. Сочувственно же относятся к успехам англо-французского флота в Дарданеллах не только по сантиментальным соображениям, но, главным образом, и потому, что открытие Проливов позволит подвоз в Италию скопившегося в наших черноморских портах русского зерна. Цена же на зерно здесь постоянно растет и, в целях понижения ее, правительство должно было отменить все ввозные пошлины на хлеб.
Опасение, что участь Турецкой империи может быть решена без Италии, склоняет многих в пользу ее вооруженного вмешательства.
Правительство, с своей стороны, принимает меры, которые могут быть объяснены только возможностью войны. Так, например, после того, что на одном митинге в Ферраре между «нейтралистами» и «интервенционистами» произошла схватка, с ранеными и одним убитым, префектам было предписано запретить всякие публичные собрания, и мера эта, едва ли согласная, в обычное время, с итальянским статутом, применяется строго.
Кроме того, правительство внесло в парламент законопроект, о котором я доношу вашему высокопревосходительству особо, в депеше за № 5, под заглавием «Мероприятие для экономической и военной обороны государства» (Prowedimento per la difesa economica e militare dello Stato). Этим законом, который, без сомнения, будет принят палатой, усиливаются кары за противогосударственные преступления, за контрабанду (на этих днях открыта целая контрабандная организация), за оглашение сведений военного характера и, вообще, расширяются полномочия правительства также в степени, не согласной с итальянской конституцией.
Все это, без сомнения, лишь указания и симптомы, и я все еще не смею сказать, будут ли они заменены более активными действиями.
Французский посол также колеблется в своем мнении и затрудняется решить, какое из двух течений в стране возьмет верх.
Великобританский же посол склонен думать, что Италия, в конце концов, неудержимо будет вовлечена в войну с Австрией. Если англо-французскому флоту через Дарданеллы, а нам через Босфор удастся водрузить в Константинополе наши флаги, то и я полагаю, что Италия не сможет остаться безучастной зрительницей события столь мирового значения.
Полагая, что идея о вмешательстве проникает все более и более в сознание итальянского правительства, сэр Реннель Родд, как он мне конфиденциально сообщил, телеграфировал сэру Эдуарду Грэю, что, по его мнению, теперь следовало бы серьезно и настоятельно запросить римский кабинет об его намерениях и вступить с ним в более определенный обмен мнений.
С последним курьером я писал вашему высокопревосходительству, насколько значительны деньги, которые тратит германское правительство на германофильскую пропаганду и, главным образом, на итальянскую печать. На эти деньги, кроме шпионов и разведочной службы, живут многие газеты и субсидируются другие, но такая вакханалия прессы не могла не быть незамеченной и не осужденной как обществом, так и газетами, непричастными к ней. И действительно, более смелые из последних прямо обвинили некоторые газеты и многих журналистов в антипатриотической пропаганде и немецкой кабале. Некоторые органы печати обязаны были обратиться в суд, чтобы очиститься от возводимых на них обвинений. Процесс по этому поводу еще длится, но уже теперь свидетельские показания доказали, что немецкие деньги были щедро раздаваемы и что на них даже было организовано путешествие некоторых журналистов в Германию, чтобы сообщать оттуда на родину сведения, желательные и выгодные для немцев. Путешествие этих корреспондентов протекало среди празднеств и банкетов, оплачиваемых немецкими деньгами.
Письмо это везет Вам состоящий при посольстве В. Б. Хвощинской, который едет в Петроград, вследствие призыва запасных и ополченцев к военной службе.
Я полагаю, что неудовлетворительное здоровье Хвощинского не позволит ему исполнить свой патриотический долг в строю, но если он будет признан негодным к действиям против неприятеля, то может статься, что его признают способным для гарнизонной или дру-того рода службы. Позволяю себе рекомендовать его благосклонному вниманию вашего высокопревосходительства.
Примите, милостивый государь, уверение в отличном моем почтении и таковой же преданности.
Крупенский.
P. S. В полученном сегодня в Риме номере «Нового времени» от 4/17 февраля изложено, к моему крайнему удивлению, совершенно неверно письмо Г. Джиолитти в «Трибуну». «Новое время» переводит слова Джиолитти так: «Мне кажется весьма вероятным, что при теперешнем положении вещей Италия не может получить ничего серьезного без войны». В действительности же Джиолитти писал: «Мне кажется, что Италия может получить кое-что и без войны», что прямо противоположно версии «Нового времени». Таким образом, письмо Джиолитти не только не «вырвало, — как пишет „Новое время“, — почву из-под ног германофилов», но, напротив того, усилило, как я Вам писал, нейтральное течение в Италии.
Ut in litteris.
Крупенский.
На подлиннике собственноручная пометка Николая II (черта и две точки).
108. Российский посол в Париже А. П. Извольский министру иностранных дел С. Д. Сазонову
Телеграмма
№ 114. 19 февраля ⁄ 4 марта 1915 г.
Копия в Лондон.
Делькассе сказал мне, что из телеграммы, полученной им от Палеолога, он заключает, что Вы не склонны допустить Италию к участию в действиях союзников против Проливов и Константинополя[476]. Делькассе высказал мне с большой настойчивостью, что было бы крайне опасно оттолкнуть в настоящую минуту Италию, если она заявит о своем желании участвовать в этих действиях. Для союзников в высшей степени важно окончательно
