масс неописуемые бедствия и страдания и все возрастающее обеднение; что после войны пролетариату всех стран придется считаться не только с увеличивающеюся алчностью капитализма, но и с бременем, вызванным убытками войны; что сами народы стремятся к миру и лишь ответственные за войну правительства затягивают ее и упорно уклоняются от ясного определения ее целей. Ввиду сего, национальному совету предлагается: послать пролетариату всех стран выражение печали и сочувствия и надежды на социальный реванш; заявить о своей готовности по-прежнему участвовать в государственной обороне, но, вместе с тем, действовать в смысле скорейшего заключения мира без аннексий; далее, дабы изыскать наиболее действительные средства для восстановления мира и достичь того, чтобы, при обсуждении условий будущих мирных трактатов, идеи и желания организованного социализма были приняты в должное внимание, предлагается заявить о готовности немедленно возобновить международные сношения социалистических партий, а пока созвать конгресс национальных секций союзных стран. Наконец, предлагается заявить, что обеспокоенный речью президента республики в Нанси (см. мою телеграмму от 2/15 мая, за № 324)[466] совет, во избежание всяких недоразумений, требует от правительства публичного и безотлагательного заявления о целях войны как для Франции, так и для ее союзников, а равно благоприятного отношения союзников ко всякому возможному предложению медиации или арбитража. Формула эта была отвергнута, однако, лишь большинством 1824 голосов против 1075, причем меньшинство, после баллотировки, покинуло зал заседания при звуках интернационала и отказалось участвовать в постатейном обсуждении формулы большинства. Это соотношение голосов и столь значительное возрастание оппозиции, естественно, произвели большое впечатление в стране. Умеренная печать не скрывает по этому поводу некоторую тревогу. Газета «Temps», находя результаты национального совета сравнительно удовлетворительными, все же отмечает, что ни та ни другая из предложенных формул не содержали в себе категорического осуждения германской политики в ее совокупности, и восстает против тезиса, будто факт содействия государственной обороне, — одинаково обязательного для всех во время войны, — может создать для социалистической партии особые права при обсуждении условий будущего мира. «Journal des Debats» указывает на то, что, хотя по-прежнему остаются в силе и даже более определенно формулируются прежние заявления социалистической партии, однако последний совет обнаружил быстрое возрастание организованной и весьма активной оппозиции: на предшествующем конгрессе социалисты, стоявшие за возобновление сношений с немецкой социал-демократией и за созыв международной социалистической конференции для обсуждений способов наискорейшего приостановления войны, насчитывались единицами; теперь им принадлежит более одной трети мандатов. Правда, как указывает Гюстав Эрвэ, издатель синдикалистского органа «La Guerre Sociale», который со времени войны примкнул к принципам «Union sacree» и переименовал свою газету в «La Victoire», социалистическая партия уже два года находится в траншеях, и настоящая баллотировка отражает не столько взгляды самой партии, сколько оставшихся в местных группах профессионалов партийной политики. С другой стороны, министр-социалист Самба высказал намерение большинства энергически бороться в среде партии с представителями циммервальдизма, которые, по его словам, проявляют больше снисхождения к немцам, чем к самим французам. Все же нельзя скрыть факта образования между социалистами серьезного раскола, обострение коего грозило бы даже распадением партии. Значение этого возможного распадения обсуждается здесь различно. Одни считают, что оно развяжет руки правительственному большинству социалистической партии, которое часто действует в настоящее время в силу стремления к компромиссу: говорят, что именно из этих соображений в резолюцию вписано пожелание, чтобы правительство высказалось о целях войны; без этого резолюция собрала бы значительно меньше голосов. Другие справедливо указывают, что выделение меньшинства в самостоятельную группу может придать его пропаганде значительно больше активности. — Как видно, хотя бы из речи депутата Мистраля, часть социалистов, добиваясь заявлений правительства о целях войны, желает получить разъяснения не только о целях, преследуемых Франциею, но и о целях, преследуемых всеми союзниками. Резолюция большинства требует независимости Польши и высказывается против аннексий вообще (присоединение Эльзаса-Лотарингии считается восстановлением попранного права). Резолюция же меньшинства прямо говорит о русских империалистических тенденциях. Под этим подразумеваются прежде всего притязания на Константинополь, а затем также на австрийские и германские территории, если только таковые не войдут в самостоятельную Польшу. Эти части резолюции отчасти объясняются действительной боязнью того, что требования России затянут войну, а отчасти близкой связью французской социалистической партии с польскими и русскими крайними элементами. Французское правительство, конечно, внимательно следит за этими течениями в среде социалистов. При этом нельзя не отдать ему справедливости, что при всем своем желании избегать открытого столкновения с частью партии, которая решила оказывать ему поддержку во время войны и из рядов коей вышел когда-то сам г. Бриан, правительство все же весьма твердо и умело удерживает общественное мнение и особенно печать от идеологических увлечений, могущих вредно отозваться на союзнических отношениях с Россией, как, например, в вопросах о Польше и о Константинополе. В здешних правительственных кругах вполне ясно сознается, что искренность и неизменность этих отношений являются для Франции первостепенным условием благополучного окончания настоящей войны.
Примите и проч.
Извольский.
104. Российский посол в Париже А. П. Извольский министру иностранных дел Н. Н. Покровскому
Телеграмма
№ 969. 16/29 декабря 1916 г.
Газеты горячо приветствуют высочайший приказ по войскам и, в частности, высокомилостивые слова о Польше[467]. Словам этим придается особое значение в связи с выступлением Вильсона[468], так как благодаря им устраняется единственное препятствие к категорическому заявлению, что союзники борются за проведение принципа национальностей и за ограждение прав мелких народов, угнетенных доселе нашими врагами. Французская публика, по-видимому, окончательно убедилась в необходимости уступки нам Константинополя и Проливов. Социалистическое меньшинство, которое еще не примирилось с этой мыслью, указывает, за неимением лучших аргументов, что наши вожделения затягивают войну. На это здравомыслящая часть социалистической прессы указывает, что отнять у наших неприятелей Константинополь не труднее, чем Эльзас и Лотарингию или Трентино и Триест. Кроме того, как мне известно, сильными доводами в распоряжении здравомыслящего большинства является в частных спорах ссылка на весьма определенное положение, занятое в этом вопросе нашими либеральными и радикальными кругами; их беседы в Париже прошлым летом[469] произвели на здешние крайние круги сильное и весьма полезное впечатление, результаты коего сказываются ныне, между прочим, по случаю социалистического съезда, о коем доношу особо.
Извольский.
III. Отношение Италии к вопросу о Константинополе и Проливах, 1915–1916 гг
Вопрос о Константинополе и Проливах в связи с выступлением Италии, 1915 г
105. Российский посол в Лондоне граф А. К. Бенкендорф министру иностранных дел С. Д. Сазонову
Телеграмма[470]
№ 104. 4/17 февраля 1915 г.
Генерал Гарибальди[471] пришел ко мне вчера. По его
