— Ты знаешь, если честно, я нагляделась, — тяжко вздохнула Новицкая. — Её послушаешь, и у самой болеть начинает. Тут… Как бы тебе объяснить?.. Уравнение без видимого решения. Так что я бы Ульку выбросила и поехала еще куда-нибудь. Пусть дальше уже сама… Сами.
— Что за группа-то хоть? — хмыкнул Андрей.
Новицкая беспомощно покосилась на Ульяну, предлагая той принять муки произношения на себя.
— Мамихлапинатапай.
Название слетело с языка без запинки, полилось ручейком. Оказывается, пару раз потрудись его произнести, и оно заиграет, пузырьками залопается на губах, поразит простотой своего звучания. Сколько раз это слово успела «попробовать» Уля? Если скажет, что пятьдесят, не соврет. Оно – поётся.
— О, так этих ребят я слышал! — притормаживая перед, судя по карте на экране смартфона, последним светофором, воскликнул Андрей. — Вживую, правда, видеть не доводилось. Но альбом у них годный. Юль, давай заглянем, если они все ещё там. На пять минут – и поедем.
— Как скажешь… — закатила Новицкая глаза.
...
Скорость, на которой Ульяна рванула из притормозившей перед клубом машины, близилась к спринтерской. Только и успели за пару секунд до остановки договориться, что встретятся уже внутри. Сунув под нос удивленному секьюрити телефон с QR-кодом билета, пролетела вглубь, на шум, в сторону светящейся огоньками летней веранды, на ходу в ужасе осознавая, что не слышит музыки. Лишь мелодичный голос представляющей группу и произносящей слова благодарности Ани и гомон людей, как всегда требующих продолжения. Душа агонизировала. Всё, она опоздала, всё.
— «Фа-а-а-анк!» — надрывались с задних рядов, народ гудел. — «Фанк»! «Фанк»! «Фанк»!
«О боги!»
Рваться сюда через гудящий нервный город и треклятые пробки, чтобы напоследок послушать «Фанк». Глаза забегали по сцене в поисках человека, ради которого она сегодня едва не полезла на каштан. Аня, Игорёк, Женя… Ну? Где?!
Вот он!
Егор сидел на корточках на краю сцены – дальнем от Ульяны краю – с бутылкой воды в руке и болтал с кем-то из публики. Ну кто там может быть? Очередная сведенная с ума фанатка?.. Как назло, разглядеть за массой людей, кого он там только что осчастливил своей усмешкой, оказалось совершенно невозможно. Поднялся, и стало понятно, что выбором одежды он сегодня вновь не заморачивался: любимая – она уже знает – кожаная куртка, серая майка, прямые джинсы, а на голове шухер. Вот в том числе за это люди его и любят – за честность. Он не выделывается, не пытается притвориться тем, кем не является.
Увидела – и сердце немного успокоилось. Он здесь, она здесь, всё так, как и должно было быть с самого начала. А остальное образуется. Как-нибудь.
— Ребята, пощадите Чернова, он сегодня и так за двоих отдувался, — счастливо рассмеялась Аня. — Ну что? — обратилась она к Егору.
«За двоих? Хочешь сказать, он еще и пел полдороги? Да почему?!»
Она не то, что всё пропустила. Она пропустила всё!
Егор снял со стойки гитару и отрицательно покачал головой. Опять! Опять складывалось впечатление, что он балансирует в поиске точки опоры. Лёгшая на губы тонкая улыбка походила на вымученную: за минувший месяц она их множество перевидала и теперь с легкостью, без лишних сомнений могла отличить наложенную от настоящей.
— Не, народ, «Фанк» нет. Давайте что-нибудь еще, — возразил Егор в микрофон. Еще и условия ставит. Впрочем, мгновенно стало понятно, что на этой стороне его желания принимают с уважением: требовательные вопли «Фанк!» тут же стихли, перестав носиться над толпой. Он к ним искренне, они к нему искренне в ответ. — Что угодно. Предлагайте.
— А чё так? — наигранно удивленно вопросила Аня. Ей бы на театральные подмостки. — Неужто кончились те времена?
— Типа того, — ухмыльнулся он. — Любую другую – пожалуйста.
«… … …»
Голова опустела. Поэтому в последнее время за стенкой тишина и дверьми никто не хлопает так, что стены эти сотрясаются?
Народ вновь загудел, наперебой предлагая варианты. Каких названий только не звучало: от уже выученной наизусть «Как на войне» до мифического «Кайена». С точки, где замерла Уля, Егора стало видно совсем плохо, он ушел вглубь сцены – к парню, которого Ульяна помнила по пляжу. А вот Аню в центре – Аню было видно очень хорошо. Продолжая улыбаться, откровенно наслаждаясь моментом, она медленно обводила взглядом своих слушателей, скользила по лицам, кивала, показывая, что стол заказов открыт, и вообще всячески демонстрировала добродушный настрой. А потом пересеклась взглядами с Улей и…
— Ну, что-нибудь для наших запоздалых гостей исполнить тебе по-любому придется, — растягивая губы в фирменной лисьей улыбке и не сводя с «гостей» глаз, с нежностью и одновременно с каким-то коварством произнесла она прямо в микрофон. — А то же они всё пропустили… М-м-м, это пло-о-хо, — пропели колонки раздосадованным голосом вокалистки. — Но все-таки здесь. Причем явно бежали!
Толпа людей одновременно завертела головами, а Ульяне хотелось провалиться сквозь деревянный настил веранды. Как так Ане раз от раза удается ставить её в такое неудобное положение? Просто уму непостижимо! На сцене все до одного с интересом развернулись в направлении повернутой головы солистки. Игорёк, подогревая интерес народа, исполнил на барабанах бодрый мотивчик под названием «Смертельный номер», а басист тут же ему подыграл, добавив драмы. Егор отклонился назад – видимо, из точки, где он стоял, «гости» не просматривались, и таким вот незамысловатым движением он поправил себе угол обзора, – и оценивающим взглядом окатил вновь прибывшую.
«Ага. Всё-таки явилась. Рановато…» — вот что в следующую секунду на лице его отпечаталось. Выражение, должное показаться ироничным, но по факту… даже не укоряющее. Севером повеяло! Стужей. Ну всё… Округлив глаза, Уля сымпровизировала, изобразив очень короткую пантомиму под названием: «Я чуть дверь свою не выломала, чтоб ты знал!». А в ответ получила лишь поджатые губы и «понимающее» качание головой.
«Охотно верю».
«Что?! Правда! Как тогда!».
Нет, он что, серьезно? Не верит?
— Еще как бежали! Да мы её из лап коварной судьбы еле вырвали! Да! — раздался над ухом Юлькин звонкий голос. От испуга и неожиданности Уля подпрыгнула на месте: в своем оцепенении она про Новицкую и её спутника уже успела забыть, а те меж тем незаметно подошли сзади. — Всё свидание мне обломала!
— Подтверждаю. Обломала! Квартиру вскрывали. Хотелось бы вечерок поинтереснее провести, — Андрей, порадовав аудиторию подробностями, чмокнул подругу в макушку.
За последнюю фразу новоиспеченный ухажер получил от Новицкой локтем в бок, а Новицкая от ухажера – недоуменный взгляд и еще один поцелуй, теперь в щечку. Ладно, пусть они там милуются, сколько влезет, вот на фига только было весь зал в перипетии чужой сложной жизни посвящать? Ульяна очень хорошо чувствовала, как пылают сейчас её щеки: пара сотен незнакомых людей пялится на них с веранды, еще шесть человек – со сцены. А есть ведь еще всякие там техники и звукорежиссеры, бармены и секьюрити! Но вообще, если бы не общая позитивная атмосфера, ощущения могли бы сложиться и похуже. А у них тут явно царил какой-то междусобойчик, домашняя обстановка. Такое впечатление, что они не клуб собрали, а квартирник: кто-то в толпе, проникшись душещипательной историей, затребовал для опоздавших десяток песен сверх положенного, чтобы было не так обидно, Игорёк громко перешучивался с кем-то из первых рядов, Женя уселся на колонку и спокойно пил воду, а Аня, театрально всплеснув руками, возвестила:
— Будет вам интересный вечерок! Давайте «Кайен», ребят. Давно не играли. Повеселимся!
Ухмылка на лице Егора сменилась усмешкой, а затем, к огромному Улиному облегчению, улыбкой, причем уже похожей на искреннюю. По крайней мере, она стала расслабленной. Публика удовлетворенно загудела, понимая, что её желание вот-вот исполнится.
— Значит, «Кайен», — поднял он ладони в красноречивом жесте, означающем, что сдаётся. — Ничего личного, ага?
