другую информацию. Я подошел к ней. Вскочил наверх, возвысившись над остальными прохожими.
Убийцы недоуменно переговаривались, не понимая, что я задумал. Другие люди тоже обратили на меня внимание. Кто-то показал пальцем, другой толкнул соседа и кивнул в мою сторону. Раздался смех. Я увидел обращенные ко мне телефоны. Меня снимали для того, чтобы выложить в Сеть видео с очередным придурком.
Убедившись, что на меня смотрят практически все, кто в этот момент находился рядом, я снял футболку. Послышались смех и улюлюканье. Никто не понял, что происходит. А потом, что говориться, как поняли!
Спешащие по своим делам люди, остановились. Приблизились. На скамейках тоже поднялись и стали пробираться ближе.
— Это что, настоящее, что ли?
— Нет, наверное.
— Да, это просто татуировка!
— Эй, парень, ты знаешь, что за такое отправишься на каторгу?
— Да он псих просто!
Люди поднимали телефоны повыше, чтобы я попал в объективы их камер.
Я взглянул в сторону отеля. Убийц там уже не было. Я пробежал глазами по толпе. Вдруг, пользуясь суматохой, они подберутся вплотную, и пырнут меня ножом. Но никого из троицы не увидел.
Видел только изумленные лица, поднятые над головами телефоны. Вспышки фотосъемки. Один из тех, что стоял ближе всех спросил:
— Скажи, это, что и вправду знак усыновления?
— Да.
Толпа изумленно выдохнула.
— Да, не может быть!
— Врет он!
— Такого уже лет двести не было!
— Кто ты такой, парень, откуда у тебя этот знак?
— Да, скажи, кто усыновил тебя?
Я набрал в грудь воздуха:
— Меня зовут Михаил Шелестов, я бывший ауксиларий. Меня усыновил Ингвар Воронцов, Белый Витязь! Два дня назад, когда мы с ним плечом к плечу сражались с Кайдзю Шибуши.
Глава 43
Видео со мной завирусилось. Оно разлетелись по всей Сети, породив невероятный клубок из мнений, ругани и конспирологических теорий.
Кто-то утверждал, что все это розыгрыш, созданный чтобы поиздеваться над простолюдинами. Другие утверждали, что я ненормальный, нанесший себе татуировку, напоминающую знак усыновления. Некоторые сообщали, что видели лично, как меня, вместе с другими арестантами, этапируют на каторгу.
Противоположное мнение гласило, что я действительно усыновленный плебей. Но расходились в причине усыновления. Возможно, Ингвар Воронцов усыновил меня, потому что я спас ему жизнь. Что являлось почти истинной. Другие видели в его поступке хитрый ход, в скрытой от глаз плебеев, борьбе аристократических кланов. Иногда, радовались отчаянные выкрики: «Почему он, а не я!». Запрос в Сети «Как стать патрицием», на короткое время превысил даже запрос с тэгом «порно».
Пресс-служба рода Воронцовых отказалась комментировать произошедшее. Тем не менее, тысячи блогеров и журналистов мечтали взять интервью у меня или Ингвара. Они слетелись в Кагошиму, словно мухи на мед, несмотря на близость Идолища.
Лидия и Ростислав благоразумно убыли в Каноэ, где собирались силы для уничтожения Идолища. И куда на пушечный выстрел не подпускали никого из гражданских. Мы с «папашей», закутавшись в обычные, не старомодные, одежды, на простенькой «Тойоте» ехали к аэропорту Кагошимы. Где нас ждал частный рейс до Владимира. За рулём сидел все тот же горилла. О попытке убить меня мы не разговаривали. Что я мог сказать? Ах, вы, негодяи, решили избавиться от меня?
Горилла бы ответил, что просто отошёл по надобности. А Воронцов, что и вовсе ничего не знает. Это, если бы он общался со мной. Но Белый Витязь хранил холодное молчание, словно я не человек, а самодвижущийся автомат, прилипший к нему.
Хотя, он произнёс одну единственную фразу: «Летим во Владимир, тебя хотят увидеть». Кто и зачем Воронцов не сказал. Но я и сам догадывался, что предстану перед чем-то вроде Совета рода. И раз не получилось избавиться от меня по-тихому, решат мою судьбу по-другому.
В аэропорт мы прошли не по центральному входу, а по специальному, для VIP-персон. Нас не досматривали, не проводили через металлоискатель. Встретили с поклонами и проводили к стойке оформления. Точнее с поклонами встретили и проводили только Воронцова, на меня служащие аэропорта, даже не смотрели. Может не узнали, или понимали мой неопределённый статус, или их всех в сети забанили. Причём на всех ресурсах одновременно.
У стойки регистрации нас встретил молодой мужчина, лет тридцати. Японец. Завидев Воронцова, он склонился в поклоне, чуть не припечатавшись лицом о стойку. Ингвар небрежно бросил паспорт на стол. Мужчина произнес:
— Рад услужить.
Взял паспорт, так нежно, словно тот был из хрусталя. Практически не глядя в документ, нажал несколько клавиш на клавиатуре.
Закончив с документами, он, снова с поклоном протянул паспорт Воронцову.
— Милости прошу, ваше сиятельство.
Воронцов забрал документ и молча двинулся по коридору.
Следом подошёл я. Тут мне пришлось познакомиться с таким явлением, как лизоды. Лизодами пренебрежительно называли часть обслуживающего персонала в любой сфере. Их отличительной чертой считалось горячее желание угодить патрициям. В то же время, выполнить свои обязанности по отношению к плебеям, они считали чуть ли не оскорбительными для себя. И старались, либо избежать таких обязанностей, либо исполнять их из рук вон плохо, или как можно бестактнее, по отношению к клиенту.
Лизодов травили в Сети, иногда их колотили потерявшие терпение клиенты, с лизодами боролись работодатели, деньги-то плебеев ничем не отличаются от денег патрициев. Но явление это, хоть и не распространялось, но и не умирало.
Я положил на стойку документы. Сотрудник аэропорта взял паспорт, раскрыл его и просто отложил в сторону. Со сосредоточенным видом он уткнулся в компьютер. Сначала, я решил, что он занимается обычной дежурной операцией. Думал, вот сейчас он вернёт мне документы и предложит идти на посадку. Но минуты тянулись, а мужчина за стойкой и не думал обращать на меня внимание.
Воронцов ушёл уже довольно далеко. Мне где его искать потом? Даже, если коридор ведёт сразу к самолёту, мне придётся бежать. Вряд ли наш взлёт задержат, ради меня.
— Не могли бы вы заняться моими документами? — спросил я.
Мужчина кинул на меня неприветливый взгляд.
— Времени до посадки достаточно, вы успеете.
Я посмотрел на время. У меня есть десять минут. Вроде бы и достаточно. Чего там сложного, пройти к самолёту и подняться по трапу. Но это если у тебя — десять минут. Работник же аэропорта явно собирался тянуть моё отправление до последнего.
Воронцов, не обращая на меня внимания, уже хотел свернуть за угол. А там, кто его знает, может быть несколько направлений. И, как мне выбрать правильное?
— Отец! — крикнул я. — Подожди, тут у человека какие-то проблемы.
Не мог я удержаться,
