устраивали хаос. Не только в голове.
– Интересный спектакль, – вклинился в ее сознание Жерар после небольшой паузы.
Он давно закончил рассказ о себе, а Карина даже не заметила.
– Мне кажется, мы все оборотни, – черный взгляд казался отвлеченным и пустым, хотя мужчина думал. – При других мы одни, наедине – другие. Меняем шкуры по много раз в день. При этом каждый хочет найти человека, с которым можно быть наедине как с собой.
– Почему? – пришлось ей спросить приличия ради, все-таки они сидели за одним столом. – Я не хочу. Мне и себя наедине хватает. Зачем вообще быть с кем-то наедине как с собой?
Он посмеялся и посмотрел на девушку, склонив голову. Рука с вилкой нависла над тарелкой.
– Люди не любят одиночества.
– Я люблю, – Карина пожала плечами и глотнула вина.
Она не то, чтобы глубоко задумывалась над собственным одиночеством, потому считала, что оно ее не тревожит. Скорее, присутствие других ее всегда напрягало, заставляло себя стыдиться. Хотя все внутренние кошки просыпались именно в уединении, как по будильнику.
– Так не бывает. Даже самодостаточным кто-то нужен, – усмехнулся Жерар и воткнул вилку в запеченную картофелину, которую наполовину распотрошил.
– Я, наоборот, хотела быть одна, – настаивала девушка, не желая сдаваться, хотя и вступать в бессмысленные споры всегда считала низким.
– Может, ты просто не хотела быть с теми, с кем была?
Она отвернулась к окну, уколовшись правдой. В стекле собственное отражение упрекало молчаливым согласием. И память моментами проскальзывала во взгляде. Жерар понял ее смущение и перестал всматриваться, вернулся к обсуждению спектакля. Она отвечала односложно, потому что мысли занимало другое.
Ужин закончился в его постели. Карине опять пришлось имитировать удовольствие, уже по привычке. Пробудить страсть так и не удалось. Когда-то ее возбуждали грубая сила, красивые мускулы, блестящая похоть в глазах. Она даже принимала это за проявление настоящих чувств, когда занималась тем же самым с Труновым, будучи уверенной, что мужская любовь отличается от женской. Потому и любовь Зайкина казалась игрушечной, детской, потешной. Тот любил синющими глазами, вечно слезливыми, и ласковыми руками, которые едва касались. Кулаки Трунова хватали с силой, сжимали до побеления кожи, до боли в мышцах, до костей. Или наворачивали волосы по самый затылок, натягивая позвоночник, как струну, и оттопыривая попу, чтобы поглубже проникнуть. Когда секс стал работой, Карина научилась четко различать чувства и ощущения, которые раньше смешивались в единую веселящую химию внутри. Теперь было просто физическое раздражение, мышечное напряжение, нервные судороги, легкая щекотка. И особняком в груди ворочались тоска, омерзение и стыд.
На телефоне было несколько пропущенных от матери. Девушка решила, что перезвонит завтра. Сестренка на ее очередное предупреждение о ночевке не дома ответила коротким подколом: «Стахановец».
Несмотря на усталость, заснуть она не могла еще долго. Ночь шла в самом разгаре. Темень в комнате сгустилась максимально плотно. Скоро ожидался рассвет. А Карина лежала на спине, сложив руки на животе, и пялилась в белый потолок, видевшийся серым.
С пола донесся короткий звук вибрации. Девушка перевернулась на бок и посмотрела вниз. На экране смартфона высветилось фото непонятной картины с множеством мелких деталей. «Смотри, какой торт я забабахал на завтрашнюю вечеринку!» – восхищался Зайкин в надписи к фотографии.
Он писал в обычной манере, будто ничего утром и не произошло. Она почувствовала, как кольнуло насквозь через все тело, и невольно потянулась пальцем к экрану. Хотела разглядеть поближе сладости, забыв, что это просто уведомление, и случайно открыла мессенджер. Легкая досада пронзила жилы.
Торт состоял из трех сплетенных кругов, вместе похожих на огромную схематичную голову Микки Мауса. Поверхность покрывала черная глазурь. В нее в разных местах и позах были утыканы основные герои диснеевских мультфильмов: сам Микки и его подружка Минни, Дональд и Дейзи Дак, Гуфи и Плуто и другие менее знаменитые. Мелкие фигурки были хорошо детализированы, но на фото рассмотреть каждую не получалось.
«Талантище! – восторг Зайкина передала рожица с большими глазами и раскрытым улыбчивым ртом. – Сам собой нагордиться не могу. Жаль, никто больше не разделяет мои чувства».
Он перестал печатать и затих на время, которое в ее сознании тянулось долго. Карина всмотрелась в десертный шедевр, пытаясь придумать, как его поддержать. Целая минута размышлений выразилась в коротком ответе: «Разделяет».
«Ой… Ты здесь? И читаешь мои сообщения?» – прилетело смущенное круглое лицо с выпученными глазами.
«Чат-бот Марина на связи, – напечатала она быстро, сжимая плотно губы. – Если вы не верите своим глазам, нажмите 1. Если верите, нажмите 2».
«3. Соедините меня с оператором, пожалуйста, у меня нестандартный вопрос», – подыграл Зайкин и ухмыльнулся смайлом.
«Все операторы в настоящий момент заняты. Ожидайте, пожалуйста. Ваш номер в очереди 143».
Девушка хихикнула, подтянув плечи, и приложила руку ко рту, чтобы не разразиться смехом, хотя сама не понимала, отчего так припирает.
«Подожду. А пока, Марина, послушай хоть ты меня, – рожица оскалилась самодовольно. – Только закончил делать это произведение искусства. Вроде никаких особых украшений, а все равно запарно вышло. Скульптурки вечность лепил. И коржей целых три слоя ведь! – он поднял указательный палец вверх. – Теперь, главное, доставить без повреждений. Самое трудное. У меня вечно все через жопу же. Я ведь постоянно чихаю… И так стараюсь упаковывать по максимуму. Не всегда помогает. Обидно будет такую красоту испортить».
Грустный смайлик уже скорбел по испорченному кондитерскому шедевру. Карине совсем не было его жаль, наоборот, хотелось смеяться, что она и сделала, отправив кучу хохочущих эмодзи с брызгающими из глаз слезами.
«У вас бот сломался, – заметил Зайкин, выслав нахмуренное лицо с приподнятой бровью, но не прошло и минуты, как продолжил вести диалог с самим собой по старой привычке. – Наверное, все-таки курьерскую доставку закажу. Чтобы наверняка…».
«Нет, этот придурок никогда не изменится», – заключила Карина с усмешкой. Она не стала отвечать, заблокировала телефон и перевернулась на другой бок. Сон настиг ее почти сразу, как только что-то плотное и вязкое освободило душу, будто испарилось.
Глава 15. Страдания, которые якобы
Проснувшись, Карина схватила телефон, чтобы посмотреть время. Утро только наступало. Жерар глубоко спал. Мессенджер уведомлял о множестве сообщений от Зайкина, который, видимо, и не заметил, что она вышла из сети, и еще полчаса писал, в основном жаловался.
«Блин, столько всего надо организовывать. Я всегда напрягаюсь больше всех. Всем подавай праздник. Еще спать не лег, а вставать уже через несколько часов. Родителей сперва надо накормить, посидеть с ними, а то ведь обидятся. Родственники и друзья к нам кучами на выходных всегда приезжают. И все прожорливые рты.
