сугубо кантианское. Тем не менее, основной принцип его именно таков. Вебер говорит нам: представьте себе, что бывает такое действование (это не аффективное действие – аффект быстро преходящ; это не традиционное действие, которое совершается на автоматике), когда самое главное – ясное осознание того, что «на том стою и не могу иначе». Иначе говоря, существуют действия, мотивы которых не продлеваются дальше, не встраиваются в каузальные цепочки – действие ради действия, с полной ясностью. И эта полная ясность – мотив, чтобы вести себя так, а не иначе. Это всегда было большой проблемой и предметом для критики Вебера. Его пытались критиковать те, кто говорили, что столько энергетики, столько мотивационно насыщенных усилий не может быть вложено в действие, если в нем нет либо аффекта, либо эгоистического расчета. Но мы видим у Вебера, на что способен человек – на бескорыстное, не замутненное страстями поведение. Когда Вебер говорит, например, о политике, что его действия отличают страсть и холодный глазомер, то имеет в виду и целерациональное, и ценностно-рациональное действие. Политик опознает свои действия как свои собственные; результаты своих действий – как результаты, за которые он отвечает. Он понимает, что мир может быть устроен так, что это могут быть не те результаты, которых он добивается, но продолжает их добиваться вопреки всему. Если он действует в первую очередь в согласии с убеждением, его ценностная рациональность не приветствуется, хотя Вебер ее понимает. Но расчетливость политика-вождя невозможна без страсти, а это значит, что чистая целевая рациональность – не для него, а для бюрократа, который участвует в работе его аппарата.
Это важная составляющая рассуждений Вебера, без которой их невозможно понять, в первую очередь социологию религии и политическую социологию. В социологии религии это бьет в глаза – не одни только безумцы творят религиозные реформы и мощные движения, а люди в высшей степени интеллектуальные, но которые не строят все на основании голого расчета. Лютер не знает, чем все кончится, – может статься, что его постигнет та же судьба, что и других противников католической церкви. Тем не менее, он прибивает свои 95 тезисов к Виттенбергской церкви и говорит: «На том стою и не могу иначе». Напомню, что и во время первой русской революции Вебер говорит о либерализме вопреки всем объективным условиям.
Этот момент важен для нас, потому что показывает, как содержательные рассуждения попадают внутрь методологии Вебера. Если мы, например, сведем все действие к рациональному и своекорыстному расчету, что получится? Вот есть природа, природа есть взаимосвязь причин и следствий. Внутрь этой взаимосвязи внедряется человек со своими желаниями и расчетами. Если он будет вести себя вопреки законам природы, он проиграет. Чем больше его действие подчинено законам природы, тем более оно рационально. Чем человек отличается от просто одного из звеньев большого космоса природы? Или, если брать не большой космос, а другие? Вебер говорит: есть космос современной науки, есть экономический космос, космос современного государственного управления. Сейчас принято говорить об автономных сферах. Это означает, что там своя взаимосвязь причин и следствий. Посмотрите, как аргументирует Вебер, когда выступает в 1917 г. перед офицерами австрийского генштаба (знаменитая лекция о социализме). Он говорит: есть современное предприятие (это специфический термин; предприятие, как пишет Вебер в § 15, – это «непрерывное целевое действование определенного рода»). Есть у промышленного предприятия устройство? Есть, оно объективно. Хотите получить чугун – загружаете соответствующее количество кокса, обогащенной руды и так называемых флюсов в домну, где процесс идет непрерывно, и – вперед! Но если ты совершил промашку, где-то ошибся – ничего не получится. Так же и в бюрократическом предприятии, будь то заводоуправление того самого завода, где плавят чугун, или министерство, или научная лаборатория, или церковь.
Так устроено предприятие как организация целерациональных действий тех, кто компетентен эти действия организовывать, направлять, совершать, то есть внедряться в эту цепочку, здесь нужен компетентный работник. Что говорит социализм? Управлять будут сами трудящиеся. Но они либо компетентны, либо нет. Но кто компетентен? Те, кто и сейчас компетентны. Следовательно – уберите собственника, оставьте предприятие, и вы оставите тех, кто знает, как оно устроено. То есть ваш социализм будет властью бюрократии – вот основной его аргумент. Что означают эти связи в контексте наших рассуждений? Что в рационализированном мире, по Веберу, объективные связи (не только связи природные – это особый сложный разговор о том, как Вебер понимает физическую природу), которые организуются в разных космосах, – это связи рациональных действий как причин и следствий. Оставляют ли они простор для человеческих решений и человеческой свободы? Нет, не оставляют. Оборотная сторона того, что человек совершает целерациональное действие в обстоятельствах, представляющих собой связи причин и следствий, состоящие из рациональных действий, – то, что у человека не остается пространства для выбора. Человек включен в цепочку совершающихся операций, в которой он – бездушный бюрократ, бессердечный профессионал. И вот появляется ценностно-рациональное действие, то есть действие без оглядки на последствия. Когда вы не принимаете в расчет последствия, вы не позволяете последствиям залезть в свою мотивацию. То есть ваши действия совершаются не в расчете на последствия, а в расчете на то, что само действие будет совершено.
Это показывает, что Вебер здесь выступает не просто как тонкий методолог. Как тонкий методолог он придумал типологию действий. Через ценностно-рациональное действие к нему заползает немецкая философия и проблематика свободы, а через традиционное и аффективное действие к нему заползает чудовище необъяснимых для социологии и не поддающихся пониманию событий, которые и являются основным субстратом социальной жизни.
Таким образом Вебер, в этом наилучшем и тончайшем философском сочинении, не решает ни одной проблемы, а открывает нам пропасть проблем. Без него, однако, мы бы даже не знали, что эта пропасть существует. Что касается дальнейшего выстраивания веберовского концептуального аппарата – там все выглядит довольно логично и легко запоминается. Сначала – действие или действование. Потом социальное действование, которое предполагает по смыслу ориентацию на другого. Мы это уже затронули. Если хотя бы двое ориентируются друг на друга – это уже социальное отношение. Не забываем, что ориентация происходит по смыслу. Какими могут быть социальные отношения? Открытыми и закрытыми. Открытые – это те, которые по смыслу таковы, к которым могут присоединиться другие участники, другие действующие. Закрытые – те, к которым другие присоединиться не могут. Фактически все может быть наоборот, а именно так, что закрытые отношения урегулированы правилами членства и идет кооптация все новых и новых. А открытые могут быть таковы,
